егда.
Мисс Тик было известно, сколько всего можно узнать о человеке по содержимому его карманов, а порой еще больше по тому, что в них отсутствует. К примеру, в ее кармане лежал небольшой кусочек сыра, потому что хорошо поколдовать натощак не получится.
— Даже черви и те живые, поэтому можно держать одного в коробке с кучкой влажных листьев.
Нэнси стащила с ноги башмак:
— У меня тут живет гусеница.
— Прекрасно, — сказала мисс Тик. — Значит, тебе повезло, но везение только часть ведовства.
— А меня есть заколка, — с мрачным видом поведала Бэки. — Мне можно ее использовать?
Мисс Тик вздохнула в ответ:
— В запутке? Ну, разумеется. Только тебе все равно нужно использовать что-нибудь живое. Бабочку, муравья или что-то в этом роде, но помните — нельзя их убивать. Потом выпустите на волю.
— Ох, ну ладно, — Бэки недолго повозилась в кустах и вернулась с огромной волосатой гусеницей в руке.
— Повторюшка! — хмыкнула Нэнси.
Мисс Тик рассмеялась:
— Смекалка — тоже часть ведовства. Используйте свои глаза и изучайте все, что видите. Отлично, Бэки! — Девушка тщательно обернула гусеницу куском старой резинки от штанов, которая каким-то образом была привязана к ее пальцу. Остальные пальцы были заняты, пристраивая в запутку заколку для волос.
Нэнси, морщась, старалась отцепить гусеницу, которая пыталась зарыться в клочок овечьей шерсти.
Раздался хлопок и сверкнула молния. Обе девушки одновременно произнесли:
— Это я! Это из моей запутки!
Мисс Тик снова улыбнулась. Почему людям так нравится любоваться на закат, на радугу или грозу — и считать, что это случается из-за них? Она знала, если каждая из девушек поверит, что может управлять грозой, то с ужасом побегут домой, а их матерям вероятно придется отстирывать подштанники. С другой стороны, немного веры в себя у ведьмы отличное начало.
— Эй, мисс! Мисс! — воскликнула Бэки и указала пальцем. Ее заколка парила в воздухе рядом с гусеницей.
— Прекрасно, — сказала мисс Тик. — Действительно отлично вышло.
— Блин, а что это у меня? — сказала Нэнси, глядя, как ее развалившаяся запутка падает по частям на землю: клок шерсти опускался вниз, верхом на нем словно ведьма на помеле сидела гусеница. Девушка подняла руку — над ее указательным пальцем горел язычок пламени.
— Превосходно. У вас обеих есть способности. Теперь — учиться, учиться и еще раз, учиться. Каждый день, — строго заявила мисс Тик.
А про себя подумала: «Что ж, госпожа Тиффани. Вам обязательно нужно взглянуть на эту пару!»
В стране Фей играла музыка. Ноты красивой мелодии по спирали поднимались вверх к пустому небу. На верхушке дерева на довольно тонкой веточке сидел скучающий эльф и забавлялся, раскрашивая каждую ноту в разные цвета так, что они переливались, танцуя над головами веселящихся придворных. Как немного надо, чтобы порадовать эльфов. На первом месте в списке, обычно, идет кого-нибудь помучить. На втором, с небольшим отрывом — музыка.
Музыкант был человеком, которого заманили в лес магией эльфийской арфы, а потом схватили, чтобы он играл, играл, играл… для развлечения лорда Цветка Гороха. Эльфы были хорошо подкованы в содержании своих игрушек. Они порой могут жить многие месяцы, а флейтист был чудесной игрушкой. «Сколько этот сумеет протянуть?» — безучастно думал Цветок Гороха.
Впрочем, он был доволен. Его воины сделали несколько вылазок в мир людей, захватив для него несколько подарков, вроде этого. И он твердо знал, что с каждой успешной вылазкой их уверенность возрастет. Скоро, совсем скоро они начнут…
Он нахмурился. Ему нужно поговорить с Семенем Горчицы. Нужно убедиться, что жалкие остатки бывшей Королевы выброшены из Страны Фей. Ему не нужны осложнения…
Наблюдать за людьми было не менее интересно, чем за животными. Джоффри находил их изумительными и постоянно пристально рассматривал, и чем больше видел, тем больше учился на увиденном.
Так он узнал, что старики каким-то образом постоянно всем мешают в собственном доме. Это сильно отличалось от собственного дома Джоффри, где безраздельно властвовал его отец. Здесь же, когда в жизни старика была женщина, пользуясь уходами супруга на работу, она за долгие годы захватывала все уголки внутреннего пространства дома, и у мужчин не было ни малейшего желания отвоевывать их обратно.
Он помнил об этом факте, придя к господину Моряку Миротворцу, чтобы подстричь его волосатые ноздри — задача, которая была не по душе даже Нянюшке Ягг. Миссис Салли Миротворец, ставшей близорукой, доверить приближаться с ножницами к носу супруга было нельзя, что было ею красноречиво продемонстрировано в прошлый раз. Она была доброй женщиной, но Джоффри с сожалением заметил, что она обращается с мужем почти как с предметом мебели. Жалко, поскольку столько повидавший на свете морской волк из-за того, что его жена постоянно стирала, мыла, драила, а за неимением все прочего, стирала пыль, теперь большую часть времени был вынужден проводить в трактире. Если бы ее муж просидел чуть подольше не шелохнувшись, ей бы было трудно удержаться от того, чтобы не начать его мыть, начищать и стирать с него пыль.
Так на Джоффри снизошло, что трактир для стариков и развлечение и убежище. Как-то раз он подсел к ним, угостив пинтой за свой счет, завоевав таким образом их расположение. Потом они с Мефистофелем продемонстрировали свой трюк со счетом. После второй кружки старики совсем подобрели, и Джоффри решил задать мучивший его все эти дни вопрос.
— Можно вас спросить, джентльмены, чем вы заняты?
Как ни странно вопрос вызвал смех, и Резервуар Вскольз с улыбкой, которую вопреки его имени скользкой никак не назовешь, ответил:
— Покорно благодарю, сэр, можете звать нас джентльменами на отдыхе.
— Мы как короли, — сказал господин Объезд по прозвищу Весельчак.
— Только без всяких там замков, — вставил Резервуар Вскольз: — Где-то у меня был один, да, наверное, выпал.
— И вам нравится отдыхать, джентльмены?
— Не так чтоб очень, — признался Вкус Дрожачкин. — На самом деле, я терпеть не могу. С того самого дня, как моя Джуди померла. У нас никогда не было детишек, — это признание вызвало слезу и дрожь в голосе, которые были спрятаны за глотком из кружки.
— Хотя ведь у нее была черепашка, так? — сказал могучий Кривой Джо, который мог бы брать телят подмышку.
— Верно, — сказал Вкус. — Она говорила, что они ей нравятся, потому что не успевают от нее убежать. У меня до сих пор живет черепашка, правда другая. Они не очень хорошие собеседники. Моя Джиди тарахтела весь день о том, о сем. Черепахи в основном хорошо слушают., чего порой нельзя было сказать о Джуди.
Раздался смех.
— Когда стареешь, все превращается в управление трусами… — сказал Вонючка Джимми Джонс.
Джоффри, обрадованный, что тема развивается сама собой, уточнил:
— Что это значит?
И каждый старик начал ворчать о своем.
— А вот что, парень, — сказал Кривой Джо. — Моя Бэтси говорит мне, что мне есть, когда, где и если она рядом, носится вокруг как старая курица. Это все равно, что снова превратиться в ребенка.
— Как же, знакомо. Моя Салли чудесная женщина, — сказал капитан Миротворец, — и без нее я бы пропал, но давайте посмотрим с другой стороны. Я командовал другими людьми, и в самый скверный шторм оставался на мостике, чтобы мы точно остались на плаву, потому что это моя работа, и я капитан. — Он огляделся, увидел согласные кивки, и обратился прямо к Джоффри: — И лучше всего, парень, я был мужчиной. А теперь? Все мои обязанности это вовремя поднять ноги, когда метут пол. Это наш общий дом, и я люблю жену, но каким-то образом я постоянно ей мешаю.
— Я отлично понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Вонючка Джимми. — Вы меня знаете. Я до сих пор неплохой плотник, известный в гильдии, но моя Молли постоянно трется вокруг меня, подавая инструменты. И вот, что я вам скажу: когда она смотрит, у меня трясутся руки.
— А хотите, чтобы они перестали трястись, — спросил Джоффри, хотя только что видел, как Вонючка Джимми поднес ко рту кружку твердой как скала рукой: — Вы, джентльмены, подсказали мне идею. — Он сделал паузу, надеясь их заинтриговать. — Мой двоюродный пра-пра-прадедушка был родом из Убервальда. Его звали Хемлих Сараедомсон. Он первый у нас начал строить сараи.
— Да у меня самого есть сарай, — возразил Вонючка Джимми.
— Без обид. Возможно, вы так думаете, что он у вас есть, но какой он? Есть сараи для коз, кур, коров или свиней, а я предлагаю сарай для людей. Я понял, что нам нужно организовать сарай для мужчин. Караван-сарай.
Все обратились во слух, особенно, когда он крикнул хозяину:
— Еще по одной, прошу! Давайте выпьем за эту мысль, джентльмены!
Деревенские женщины так же тепло приняли Джоффри. Это было поразительно. Было что-то такое в его готовности остановиться и поговорить, в его мягкой улыбке и обходительности, что мгновенно располагало их к нему.
— Господин Джоффри такой спокойный. Постоянно. Никогда не ругается и так правильно говорит! Сразу видно ученый человек, — говорит как-то старая Бэтси Кузнецова.
— А какой у него козел! — добавила миссис Свистун, складывая впечатляющего размера руки на не менее впечатляющей груди, — на вид кажется бодливым, однако ведет себя тихо и слушается каждого слова Джоффри.
— Вот бы он так же справился с моим Джо! — прыснула Бэтси, и они пошли вместе с миссис Свистун дальше по улице.
Тиффани смотрела им вслед, размышляя о своем помощнике по хозяйству и о том, как ему так здорово удается со всеми ладить. И еще: «Я встречала таких людей раньше. Такие все обо всех знают. Они вроде держателей ринга, который может остановить бой. Думаю, нужно взять его с собой на обход и посмотреть, что он делает».
Вот так Джоффри на следующий день оказался вместе с Тиффани на помеле, цепляясь за ее спину с сияющим от радости лицом, пока она не ловко правила потяжелевшим помелом среди гор. Едва они заходили в дом, как все зажигалось живительным весельем. Он умел быть веселым, спеть песенку и каким-то образом делал все… лучше. Плаксивые дети вместо воплей начинали гугукать, подростки переставали спорить, а мамаши становились спокойнее и слушались его советам.