— Запасливые, коли запаслися выпивкой! — добавил Мал Опасен Шип.
— А вот сейчас, Роб, — твердо сказала Тиффани, — никому из вас пить не стоит. Нам нужен план. — Она на секунду задумалась: — Король нам не помощник… пока. Он, однако, думает, чем бы развлечься. Если мы сумеем предложить ему что-нибудь эдакое, то может он будет к нам более расположен и оставит нас в покое? — «И позволит нам перебить всех эльфов» — подумала она про себя. Он сказал, что ему все равно. Но вдруг он передумает?
— Да нема проблем, — гордо ответил Роб, уверенный в собственных способностях разыскать ПЛН. — Гришь, энтому королю ему надыть надыбать чем ему заняться?
— Как мужчинам Ланкра! — вдруг осенило Тиффани. — Роб, ты знаешь, что Джоффри надоумил и строить сараи… А ты сам однажды построил целый бар. Насколько сложно построить сарай?
— Да ваще но проблемо, верняк, парни? — ответил счастливый Роб. У него есть ПЛН! — А-ну, гетьски! — Он перевел взгляд на Ты. — Как это киска повсюду за тобой поспевает?
— Не знаю. Но она кошка. Они ходят сами по себе. Кроме того, это кошка Матушки Ветровоск, а это многое объясняет.
Но Роб уже не слушал. Он думал о своем ПЛН. На следующий день у входа в Великана появился сарайчик, в котором был полный джентельменский набор — все, что нужно мужчине для счастья — включая разнообразные удочки и любые инструменты, о которых только можно подумать — все из дерева и камня. Тиффани подумала, что это может осчастливить Короля эльфов, но вот стоит ли ждать от него помощи…
Лорд Цветок Гороха лежал, развалившись на бархатной подушке, лениво перебирая перья на своем воротнике и потягивая дорогое вино из кубка.
Лорд Длинноног как раз вошел в зал и поклонился новопровозглашенному королю. Вокруг его шеи был обвит ярко-красный пушистый шарф — на память об недавнем рейде.
— Милорд, — шелковым голосом проговорил он вкрадчиво: — Думаю, скоро нашим воинам захочется… еще развлечься в человеческом мире. Похоже преграда ослабла, и наши разведчики, проскользнувшие туда не встретили сопротивления.
Цветок Гороха улыбнулся. Он знал, что его эльфы проверяли врата, шныряя кто сквозь красные каменные глыбы в Ланкре, а кто развлекался рядом с Мелом, опасаясь только рыжеволосых человечков, которые очень любили задирать эльфов. В одном эльфы были похожи на фиглов — если рядом никого не было, то они могли подраться друг с другом. И дрязги друг с другом в Стране Фей были обычным делом, не чета даже кошкам.[47]
И эльфы могут обидеться. Им нравится обижаться, а дуться — лучше развлечение. Но всюду, где бы они не появлялись, они возбуждали неприятности, наносили вред, ломали все, до чего могли дотянуться из страсти к разрушению. Воровали овец, коров и даже зазевавшихся собак. Буквально вчера Горчичное зерно украл барана из отары и выпустил его в небольшой лавке с фарфором, веселясь при виде того, как животное — о, да! — билось о полки рогами.
Но все это полная ерунда. Им нужно показать, на что они действительно способны. Наверное, решил Цветок Гороха, пора вести эльфов в набег, который станут воспевать в веках.
Его узкое заостренное лицо разрезала улыбка, и он взмахнул рукой, меняя свою тунику на боевой наряд из кожи и перьев с заткнутым за пояс стрелометом.
— Этот мир падет пред нашим очарованием, — рассмеялся он: — Ступайте, мои поданные! Творите безобразия! А когда во всей силе наступит полнолуние, мы выступим с основными войсками. И весь мир снова станет нашим!
Тиффани смотрела, как Ночная Тень спит в отцовском амбаре. Вчера она составила новое лекарство из хорошей дозы возвратной травки,[48] которая позволила эльфу крепко выспаться в течение целого дня, восстанавливая силы.
И, кстати, предоставила Тиффани возможность сделать обход, не волнуясь о том, что могут натворить фиглы в ее отсутствие. А если повторить, то она даже сможет слетать в Ланкр проведать Джоффри. Тиффани знала, что фиглы не нападут на спящего эльфа, а на бодрствующего? Если Ночная Тень даже косо посмотрит, инстинкт может возобладать над фиглами. И, разумеется, эльфу тоже нельзя было доверять…
— Пора прогуляться, — объявила она эльфу, когда Ночная Тень потянулась и стала оглядываться по сторонам. — Кажется, пора тебе познакомиться с некоторыми людьми. — Как еще ей научить Ночную Тень тому, как работает мир, если та все время торчит в амбаре среди готовых взорваться от возмущения фиглов?
Поэтому она взяла Ночную Тень с собой в деревню и провела мимо бара, где сидели мрачные мужики, уставившись в пиво, вылавливая из него случайные щепки от бочки, мимо торговых лавочек, осторожно обходя осколки, валяющиеся у входа в лавку миссис Падалки с «Тарелками на всякий вкус!» Тиффани попросила отца распространить слух, что она обучает новую девушку готовить лекарства, так что никому не пришло в голову приглядываться, хотя Тиффани не сомневалась, что ни одна деталь не прошла незамеченной. Именно поэтому она настояла на том, чтобы Ночная Тень ничем не украшала свое простое деревенское платье — ни бантиков, ни ленточек, ни пряжек — и к ним совершенно обычная пара разношенных башмаков.
— Я наблюдала за людьми, — произнесла Ночная тень, когда они шли обратной дорогой, — но не смогла понять. Например, одна женщина подала старому нищему горсть монет. Он ничего для нее не сделал, так почему она так поступила? Чем это ей поможет? Не понимаю.
— Просто мы так поступаем, — ответила Тиффани. — Волшебники называют это сочувствием. Это значит, что мы ставим себя на место другого человека и смотрим на мир его глазами. Думаю, так происходит потому, что повелось с древних времен, когда люди были вынуждены каждый день сражаться за собственную жизнь и им было нужно найти тех, кто станет сражаться за них, а те, кто живет вместе — процветают. Людям нужно общество — вот и все.
— Хорошо, но какая польза той женщине от отданных денег?
— Ну, должно быть она почувствовала то, что мы называем «жаром души» помочь кому-нибудь нуждающемуся. И она рада, что сама не оказалась в подобных обстоятельствах. Можно сказать, что она знает, каков мир с его точки зрения, и — что еще сказать? — уходит с надеждой.
— Но тот бродяга был вполне способен что-то делать, чтобы самостоятельно заработать денег, а она все равно их дала, — Ночная тень решительно не могла понять человеческую концепцию денег. Эльфы могли с легкостью извлечь их из воздуха.[49]
— Что ж, верно. Такого рода вещи случаются, но не каждый день, и женщина все равно чувствует, что поступила правильно. Быть может он и немного жулик, но она говорит себе, что он хороший человек.
— Еще я видела в вашей стране короля — его звали Веренс — и он никогда не говорил своим подданным, что им следует делать, — продолжила Ночная тень
— Зато у него есть жена, которая говорит ему, как следует поступать, — рассмеялась Тиффани. — Так уж устроены люди. Даже короли с королевами и бароны. Наши правители правят с разрешения, что значит, что они нас устраивают в качестве правителей, пока они делают то, что нас устраивает. В прошлом случалось много войн, но потом все догадались, что лучше мирно работать друг с другом. Потому что в одиночку трудно выжить. Чтобы оставаться людьми, нам определенно нужно общество подобных нам.
— А еще я заметила, что ты совсем не пользуешься магией, — добавила Ночная тень. — Хотя, ты — ведьма. И сильная.
— Мы, ведьмы, давно поняли, что силу лучше оставить дома. Магия — вещь коварная, она способна подвести в неподходящий момент и все испортить. А окружив себя другими людьми ты приобретаешь то, что мы называем «друзья» — тех, кому нравишься ты, и кто нравится тебе.
— Друзья, — Ночная тень попробовала звучание слова на языке и задумалась: — Скажи, я твой друг?
— Могла бы им стать, — ответила Тиффани. Она проводила взглядом прохожих, и добавила: — Слушай, не хочешь попробовать? Вот старушка тащит в гору тяжелое ведро. Подойди и помоги ей. Посмотрим, что из этого выйдет.
Эльф испугался.
— А что мне ей сказать?
— Скажи так: «Не позволите мне вам помочь?»
Ночная тень проглотила возникший от страха комок в горле, но послушалась и заговорила со старушкой, и Тиффани услышала, как та ответила: «Спасибо, девочка. Пусть тебе воздастся за твою доброту».
К удивлению Тиффани, Ночная тень не просто внесла ведро в горку, но и протащила его добрую часть пути, спросив по дороге: «Как вы поживаете?»
«Потихоньку, — вздохнула старушка. — Муж давно умер, но я еще справляюсь с иголкой, так и живу. Мне не нужны чужие подачки. Я со всем справляюсь сама и содержу свой дом в порядке. Кстати, в море бывает куда хуже…»
Глядя, как она уходит, Ночная тень обратилась к Тиффани:
— Ты не могла бы мне дать денег?
— Знаешь, ведьмы редко получают от людей деньги. Мы живем в другом мире.
Ночная тень тут же просияла:
— С этим я могу помочь. Мы эльфы можем попадать в другие миры, где есть деньги.
— Прошу, не стоит, — ответила Тиффани. — Это только натворит разных бед.
И проигнорировала раздавшийся из кустов тоненький голосок: «Не-а, ежель вовремя гетьски, то не споймают».
«Ага, мы мастера вникать в разные месты», — добавил второй голосок.[50]
Ночная тень не обратила на фиглов никакого внимания.
— Но ведь та старушка такая веселая, хотя у нее абсолютно ничего нет. Чему она веселится?
— Тому, что жива. Ты видишь, что люди не падают духом в беде, как бывает иногда. И порой все, что им остается, это не падать духом. — Она сделала паузу. — Что ты почувствовала, когда помогла нести ведро?
Ночная тень задумалась:
— Не уверена, — медленно ответила она. — Но уверена в одном, эльфы такого не чувствуют… Это хорошо?
— Послушай, волшебники утверждают, что давным-давно все люди ничем не отличались от мартышек, а быть мартышкой весьма полезно, поскольку мартышки очень любопытны. И вот одна мартышка однажды поняла, если она в одиночку попытается убить огромного волка, то очень скоро станет дохлой мартышкой. А вот если она объединится со второй мартышкой, то они станут счастливыми мартышками. А счастливые мартышки могут наделать еще более счастливых мартышек, которые будут без умолку лопотать, трепаться и болтать все время, пока, наконец, не станут нами. Подобное превра