— Верно. Но боюсь, одного желания тут мало. Мефистофель сам себе на уме и делает что хочет. Как обычно.
Мак-Тавиш покосился на Джоффри:
— Есть у вас в дорогу еда или деньги, господин Джоффри? Как я понимаю, вы не желаете заходить домой. Я предлагаю вам взять у меня взаймы немного денег, которые вы сможете отдать, когда сумеете.
— Ни за что! Я не смею, — ответил Джоффри.
— Я вам друг, господин Джоффри. И как я говорил, ваша матушка проявила ко мне сочувствие, чем я премного ей обязан. Когда-нибудь вы вернетесь, чтобы ее навестить. Вот когда это случится, не позабудьте о старике Мак-Тавише.
Джоффри поискал и сумел изловить Мефистофеля, запряг его в тележку, которую для него смастерил Мак-Тавиш, погрузил в нее несколько вещей, взял поводья, прищелкнул языком, и они отправились в путь.
Когда перестук козлиных копытец на дороге стих, Мак-Тавиш спросил себя:
— Как ты справишься, парень? Эта бодливая скотина сумеет накостылять кому угодно, но только не паренек Джоффри.
Если бы юноша оглянулся, он бы увидел, что мать смотрит ему в след, сдерживая рыдания, а отец так и стоит столбом, не в силах справиться с таким оскорблением. Его братья кинулись было вдогонку, но остановились под гневным взглядом отца.
Так Джоффри с козлом отправились на поиски новой жизни. «Итак, — размышлял он, обогнув первый поворот дороги в будущее, подскакивая на многочисленных ухабах, — мне некуда податься».
Но ветер нашептал ему ответ: «Ланкр!»
В Ланкре у Матушки Ветровоск день не задался. В Овцепиках молодой дровосек едва не оттяпал себе ногу. И надо же, что именно сегодня местного Игоря не было на месте, чтобы пришить ее обратно. Прибыв в лагерь лесорубов на своем дряхлом помеле, Матушка Ветровоск увидела, что парень куда в худшем состоянии, чем она ожидала. Он старался хорохориться перед своими товарищами, собравшимися, чтобы его приободрить, но она видела что ему больно.
Пока она осматривала рану, он звал свою мать.
— Эй, ты, мальчик! — резко подозвала ведьма одного из дровосеков, метнув в него острый взгляд. — Ты знаешь, где живет его семья? — Получив испуганный, а остроконечная шляпа ведьмы часто вызывает испуг у молодых людей, утвердительный кивок в ответ, она приказала: — Ступай к ним. Бегом. Скажи его матери, что я везу ее сына домой. Пусть нагреет воды и приготовит чистые простыни. Запомни, чистые!
Когда парень умчался прочь, она повернулась к притихшим остальным дровосекам:
— Теперь вы, — едко обратилась она к ним: — Не стойте столбом. Сделайте носилки, чтобы я могла отвести вашего товарища.
Парень хорошо потрудился над своей ногой: она была почти полностью отрублена, и сапог был полон крови. Ведьма скрипнула зубами и перебрала весь свой арсенал, а так же все знания, накопленные за долгие годы. Она потихоньку, медленно забрала его боль себе, чтобы потом при подходящем случае ее выпустить на волю.
Его лицо ожило, глаза засияли и он принялся болтать с ведьмой как со старой приятельницей. Она промыла и зашила рану, благожелательным и спокойным голосом поясняя ему, что она делает. Затем дала ему то, что называла «легкой микстурой». Для постороннего взгляда лесорубов, которые вскоре появились с вполне приличными самодельными носилками, он выглядел почти как прежний, полусонно рассказывая ведьме, как добраться до его дома.
Дома дровосеков в горах ничуть не лучше землянок. Так получилось, что молодой человек по имени Джек Эббот жил с матерью как раз в одной из таких. Это была шаткая мазанка, которая еще не развалилась только благодаря большому слою глины, которая была повсюду. Прибыв на место с носилками, привязанными к помелу снизу, Матушка Ветровоск сильно призадумалась, как в таких условиях сохранить рану в чистоте. Мать раненого юноши вместе с отправленным вперед молодым дровосеком выбежали навстречу. Мать хлопотала вокруг, пока ведьма с дровосеком заносили носилки внутрь к приготовленному для пострадавшего тюфяку, на который кучей были навалены одеяла.
— Лежи тут и не смей вставать, — тихо приказала Матушка Ветровоск раненному. И ответила напуганной матери, которая заламывала руки и причитала о том, что им нечем заплатить: — Никакой платы не нужно, сударыня. Ведьмы не берут денег. Я вернусь, чтобы его проведать через пару дней. Если не смогу сама, то пришлю миссис Ягг. Насколько я знаю мальчишек, совсем скоро ваш сын захочет встать и приняться за работу. Запомните мои слова: соблюдайте постельный режим.
Мать парнишки потупилась и сказала:
— Большое спасибо, миссис… ой… я никогда прежде не звала ведьму, — сказала она. — Я только слышала, как люди говорили, что ведьмы делают ужасные вещи. Теперь я им отвечу, что это неправда, потому что не видела ничего такого.
— В самом деле? — с трудом сдерживаясь, ответила Матушка Ветровоск. — Что ж, а я бы предпочла сделать кое-что ужасное с бригадиром этих ребятишек, и обязательно сделаю, если он вызовет моего больного на работу до того, как я это разрешу. Если он посмеет это сделать, передайте ему, что Матушка Ветровоск проучит его за то, что он не рассказал этим мальчикам, как именно нужно валить деревья. Я добрая ведьма, иногда, но если я узнаю, что ваш сын работает с незажившей ногой, все может измениться.
Когда на прощание женщина сказала, что будет молиться за миссис Ветровоск Ому, ведьма едко сказала:
— Расскажете потом, что он вам ответил. И кстати, я мисс Ветровоск, спасибо за внимание. Но если у вас есть какие-нибудь старые вещи, которые я смогла бы забрать в следующий раз, это было бы здорово. Я появлюсь проведать вас и парнишку через день или около того. И запомните, держите рану в чистоте.
Ты — белая кошка Матушки Ветровоск — вместе с очередью посетителей, пришедших за снадобьями и мазями, поджидала появления хозяйки у ее домика. Кое-кто пришел в поисках житейского совета, но большая часть народа опасалась что-то спрашивать у Матушки Ветровоск, потому что она и так раздавала непрошеные советы, такие как: не давать маленькому Джонни солдатиков, пока он не подрастет настолько, чтобы понять, что они нужны не для того, чтобы совать их в нос.
Следующий час она провела выдавая просителям лекарства, пока не поняла, что хотя и накормила кошку, сама с самого восхода оставалась голодной. Так что она разогрела похлебку — не велика еда, но для нее достаточно.
Затем она ненадолго прилегла, хотя дневной сон присущ только для леди в очень почтенных летах, поэтому Матушка Ветровоск позволяла себе вздремнуть не сорок минут, а только одну. В конце концов, ведь снова придут люди, за которыми нужен присмотр и работа не ждет.
Потом она поднялась, и несмотря на то, что было уже довольно поздно, вычистила нужник. Отдраила его хорошенечко. Настолько хорошо, что могла увидеть себя в отражении.
Ее отражение в светящейся воде тоже могло ее увидеть, и, вздохнув, сказать в ответ:
— Ничего. Завтра будет лучше.
Глава 2Голос в темноте
Следующий день был ясным и солнечным. «По настоящему прекрасный день», — решила Матушка Ветровоск. Она еще не ложилась, успев вымыть кухню и комнату, пока все не засияло: плита была вычищена, половик выбит, половицы отскоблены.
Она поднялась по похожей на штопор лестнице на второй этаж и принялась за пол в спальне. В этом году у нее получилось отличное мыло,[10] так что кувшин и крохотный таз у кровати блестели чистотой. Гнездо пауков, которые решили, что настал Судный День, было аккуратно вынесено за окно вместе с паутиной. Даже перина выглядела чистой и целой, как новая. Ты частенько заглядывала проверить, что происходит и полежать на лоскутном коврике, который быд похож на гигантскую растоптанную черепаху.
Потом ведьма еще раз вычистила уборную. Просто для профилактики. Странное занятие для столь великолепного денька, однако Эсмеральда Ветровоск была нетерпима к формализму, и уборная ответила ей взаимностью — она сияла чистотой. Удивительно, но факт.
Было примечательно выражение наблюдавшей за нею рожицы Ты. Кошка чувствовала, сегодня особенный день. Такой, которого еще не бывало. Такой, будто после не будет других. После того, как весь дом был отдраен сверху до низу, Ты проследовала за ведьмой в чулан.
Здесь хватило ведра воды. Матушка Ветровоск улыбнулась. Чулан ей всегда нравился. Тут пахло трудом. Здесь тоже жили пауки, которые в основном прятались на полках за бутылями и горшками, но она решила, что местные пауки не в счет. Живи и давай жить другим.
Она вышла на задний двор в крытый загон навестить коз. Ход ее мыслей подсказывал, что и здесь все находится на своих местах.
Удовлетворенная, на сколько может быть удовлетворена ведьма, Матушка Ветровоск направилась на свою пасеку.
— Мои пчелы, — сказала она им. — Спасибо вам. Все эти годы вы отдавали мне свой мед. Прошу не расстраивайтесь, когда придет моя преемница. Надеюсь, что вы будете давать ей столько же меда, как мне. А теперь станцуем в последний раз.
Но пчелы в ответ тихо зашумели и вместо этого станцевали для нее, мягко вытолкнув ее разум из роя.
— В прошлый раз я была моложе, но теперь слишком стара. Для меня танцы в прошлом.
Ты держалась от пчел подальше, но следовала за хозяйкой по саду, пока ведьма обходила растения, прикасаясь к каждому стеблю или к одному из листочков, и, казалось, весь сад отвечает и уважительно кланяется в ответ.
Ты прищурила глаза и покосилась на растения с так называемым кошачьим презрением. Посторонний наблюдатель мог бы поклясться, что растения Матушки Ветровоск разумны: они двигались, хотя никакого ветра не было. Когда Ты охотилась, то к кошачьему ужасу они не один раз следили за нею, поворачиваясь следом. Она предпочитала иметь дело с теми растениями, которые делали то, что им велели: стоять смирно, чтобы она могла поспать.
В дальнем конце сада Матушка Ветровоск подошла к яблоне, которую в прошлом году дал ей господин Парсонс и которая была высажена примерно в том месте, где у любого другого был бы забор, но ни одной ведьме ограда не нужна. Кто посмеет залезть к ведьме? К страшной ведьме из леса? Нужно сказать, иногда страшные сказки бывают полезнее забора с черепами на столбах. Матушка окинула взглядом крохотные яблочки — они еще только-только начали наливаться… Времени еще было достаточно. Она направилась обратно к домику, приветствуя по пути каждый корешок, стебелек и пло