Внезапно за молочным бидоном она приметила рыжий всполох или даже несколько. Когда-то Тиффани была кельдой Нак Мак Фиглов, правда всего пару дней, но это создало между ними нерушимую связь. Поэтому они постоянно были рядом. Постоянно оберегали свою великучую каргу.
Но сегодня все было иначе. Сегодняшний присмотр с их стороны отличался от обычного, и…
— Ох, вайли-вайли, — послышался голосок. Это был Вулли Валенок. Когда фиглам раздавали мозги, всем по чуть-чуть, он шлялся где-то в другом месте, и это еще слабо сказано. Он внезапно умолк со словами «бу-бу-бу», когда Роб заткнул ему рот рукой.
— Заткни пасть, Вулли. То, знамо, карговски дела, — сказал он, выходя к Тиффани вертя в руках шлем из черепа кролика. — То великая карга, — продолжил он. — Дженни велела мне…
Все дневные птицы, а так же ночные — совы и летучие мыши — знали Тиффани, и не смели заступать ей дорогу, когда она летала по делам. Поэтому весь путь до Ланкра был свободен. До маленького королевства было довольно далеко лететь, и мысли Тиффани наполнились невидимым серым туманом, в котором не было ничего, кроме горя. Она чувствовала, как желает повернуть время вспять, но даже самое сильное ведовство на это не способно. Она старалась не думать, однако, сколько ни старайся, очень тяжело заставить мозг перестать. Тиффани была ведьмой, но даже уважая дар предвидения, все равно пыталась отрицать ужасную правду.
Был уже ранний вечер, когда она тихо опустилась на помеле рядом с домиком Матушки Ветровоск, заметив примечательную выпуклую фигуру Нянюшки Ягг. Старая ведьма с потерянным видом сидела с огромной кружкой в руках.
Ты соскочила с помела и опрометью бросилась в домик. За нею последовали Нак Мак Фиглы, позволив кошке проскочить всего на мгновение раньше, как могут только кошки, чтобы показать: вот вам! — это было только их решение сделать все побыстрее, и, нет-нет, это никак не связано с маленькими рыжими бандитами, растворившимися в тенях внутри домика.
— Рада тебя видеть, Тифф.
— Она умерла, не так ли?
— Да, — ответила Нянюшка. — Эсми ушла. Судя по всему прошлой ночью во сне во сне.
— Я так и знала. Ее кошка пришла ко мне. А кельда прислала Роба…
Нянюшка Ягг посмотрела Тиффани в лицо и сказала:
— Рада, что ты не расплакалась, дорогая. Это подождет. Ты же знаешь пожелание Матушки: ни каких воплей и соплей, и определенно никакой сырости. Сперва нужно сделать главное. Поможешь, Тифф? Она наверху, а ты знаешь, какие там ступеньки.
Тиффани оглянулась и увидела ожидавшую у лестницы длинную, узкую корзину, сплетенную руками Матушки Ветровоск. Она была почти ровно такого размера, что и Матушка. Разумеется, не считая шляпы.
— В этом вся Эсме. Сама все для себя приготовила.
Домик Матушки Ветровоск по большей части состоял из скрипа. При желании можно было наиграть какую-нибудь мелодию. Под аккомпанемент звучных половиц Тиффани пошла за Нянюшкой Ягг, пока та, пыхтя и сопя, поднималась по узкой свившейся в спираль словно змея лестнице. Нянюшка всегда приговаривала, что для того чтобы подняться по этой лестнице нужен штопор. Наконец они очутились в спальне у небольшого и печального ложа.
Оно напомнило Тиффани кроватку младенца. В ней словно вот-вот готовая проснуться аккуратно лежала сама Матушка Ветровоск. И рядом со своей хозяйкой лежала Ты.
На груди Матушки Ветровоск лежала знакомая табличка, и Тиффани словно гонг пронзила внезапная мысль.
— Нянюшка, а ты не думаешь, что Матушка Ветровоск просто снова Заимствует? Может, несмотря на то, что ее тело здесь, ее душа где-то… там? — Она поглядела на свернувшуюся калачиком белую кошку, и с надеждой добавила: — Например, в Ты?
Матушка Ветровоск была настоящим мастером Заимствования, перемещая свой разум в другое существо, используя его тело, разделяя чувства.[14] Это было опасное ведовство. Неопытная ведьма рисковала утратить свое я, потерявшись в чужом разуме и никогда не вернуться. И, разумеется, выходя из собственного тела, вы заставляете посторонних сомневаться на счет…
Нянюшка молча взяла с груди покойницы табличку. Они вместе ее осмотрели.
Нянюшка Ягг перевернула табличку другой стороной, а рука Тиффани невольно скользнула на запястье Матушки Ветровоск. Даже сейчас, когда каждый атом ее ведовской сути подсказывал ей, что Матушки Ветровоск больше нет, ее юная девичья часть пыталась отыскать малейшие следы жизни.
На обратной стороне таблички было нацарапано послание, которое очень ясно ставило точку или указательную стрелку в направлении ивового гроба внизу лестницы.
Тиффани тихо сказала:
— И больше никаких «возможно», — но тут внезапно заметила остальную часть надписи, которая словно громом поразила ее разум:
— Что? В каком смысле: «Все оставляю Тиффани…?» — ее голос пресекся, когда она посмотрела на Нянюшку Ягг.
— Да, — ответила та. — Это ее собственная рука. Все верно. Какое облегчение для меня. Тебе достанутся и домик и все окрестности, растения, пчелы и все-все в этом месте. О, но мне она обещала розовый кувшин с тазом. — Она покосилась на Тиффани: — Если ты не против, конечно?
«Против? Против чего? — подумала Тиффани. — Нянюшка спрашивает против чего я?» А ее разум прогремел в ответ: «ДВА владения под присмотром! Подумай, ведь не обязательно жить с родителями… однако, так далеко придется летать…» — И тут главная мысль, словно молния: «Как я смогу что-то делать после того, как здесь жила Матушка Ветровоск? Она ведь… неповторима!»
Нянюшка Ягг не смогла бы стать старшей ведьмой, если бы не набралась попутно кое-каких знаний.
— Не торопись завязывать подштанники узлом, Тифф, — весело сказала она. — Мало того, что ничем не поможет, еще и будет неловко ходить. У нас еще будет время все обсудить… после. А сейчас, нам следует сделать то, что должно.
Нянюшка и Тиффани много раз имели дело с умершими. В Овцепиках ведьмы всегда готовили покойников к отправлению в другой мир. Это несколько неприятная работенка, о которой обычно не принято распространяться, плюс кое-какие мелочи, вроде распахивания окон, чтобы покойная душа могла выбраться наружу. Хотя Матушка Ветровоск сама распахнула себе окно, на взгляд Тиффани в этом не было необходимости, поскольку душа старшей ведьмы смогла бы выбраться откуда угодно и отправиться куда пожелает.
Нянюшка Ягг взяла пару пенни со столика со словами:
— Приготовила их для нас. Эсме, как всегда, все продумала наперед. Ну-с, приступим?
К сожалению Нянюшка Ягг прихватила с собой из чулана бутылочку персикового бренди тройной перегонки — по ее словам, в медицинских целях. Как она заявила, это поможет ей справиться с ритуалами по ее сестре по мастерству, но, несмотря на то, что они обращались с Матушкой Ветровоск как с бесценной драгоценностью, выпивка Нянюшке никак не помогла.
— Она отлично выглядит, правда? — когда худшая часть была окончена, и, к большому облегчению, у Матушки Ветровоск при этом уцелели все зубы. — Какой стыд. Я всегда думала, что благодаря выпивке и прочему, я окажусь первой. Особенно из-за «прочего». У меня его было очень много. — На самом деле у Нянюшки Ягг всего было в избытке. Она прослыла широко мыслящей натурой. Настолько широко, что ее мозг так и лез бы из ушей и, при желании, им можно было подвязывать шляпу.
— Будут поминки? — спросила Тиффани.
— Ты же знала Эсме. Она не как все, и никогда не старалась лезть вперед.[15] Кроме того, мы ведьмы не любим поминок, которые Матушка называла суматохой.
Тиффани припомнила единственные посещенные поминки по ведьме. Это были поминки по мисс Тенете, у которой она училась. В тот раз было много суматохи. Мисс Тенете не хотелось самой пропускать подобное событие, поэтому она разослала приглашение заранее. Это было… незабываемо.
После того, как они положили Матушку Ветровоск на так называемую кровать, как ее величала покойница, Нянюшка Ягг сказала:
— Нужно известить королеву Маграт. Она сейчас в отъезде на пару с королем в Генуе, но рискну предположить, что при всех этих чугунках и прочей ерунде вскоре окажется тут как тут. Все прочие, кому стоит узнать, помяни мое слово, уже знают. Но прежде чем они тут появятся мы первым делом с утра похороним Эсме так, как она желала: тихонько, без суеты в той плетенке снизу. Как всегда повторяла Эсме, плетенки очень дешевое решение и простое в изготовлении. А ты знаешь Эсме, она очень практична, ничего не тратит зря.
Тиффани провела ночь на раскладушке — на шаткой штуковине, которую обычно прятали, когда не использовали. Нянюшка Ягг взгромоздилась в скрипучее кресло-качалку внизу, ругаясь всякий раз, когда кресло опрокидывалось. Но Тиффани все равно не могла заснуть. Были короткие провалы в сон, когда лунный свет проникал в комнату, и всякий раз, когда Тиффани открывала глаза, она видела Ты, полумесяцем свернувшуюся в подножии кровати Матушки Ветровоск.
Разумеется, Тиффани и раньше приходилось видеть умерших. Таков был обычай, проводить ночь с отлетевшей душой накануне похорон, чтобы дать понять всему, что могло… прокрасться: этот человек был важен, и есть те, кто в это опасное время ничего дурного не случится. Ночью комната наполнилась скрипами бревен, а Тиффани так же слышала, как тело Матушки Ветровоск тоже звучит, успокаиваясь. «Я не раз это делала, — говорила она себе. — Так поступают все ведьмы. Мы не обсуждаем этого, но делаем. Мы следим, чтобы из темноты не было им никакого вреда, хотя Нянюшка Ягг говорит, что лучше было бы присматривать за живыми. Потому что, несмотря на заблуждения, от мертвых никакого вреда».
«Что же я делаю? — размышляла она в ранние часы. — Что случится завтра? Мир переворачивается кверху ногами. Я не сумею заменить Матушку. Не справлюсь даже за сотню лет». — И вдруг подумала: «А что молодая Эсмеральда Ветровоск ответила, когда Нянюшка Колик сказала ей, что ее владением будет весь мир?»