и погибнешь ты, это станет прелюдией поражения.
Нет, я был неправ насчёт него. Аканш отлично меня знает. А может, даже по выражению лица читает все мои намерения. Но и я его отлично понимаю.
— Нет. Никуда я отсюда не уйду. А ты, если хочешь, можешь добропорядочно вернуться в крепость и работать оттуда.
После долгой паузы мой друг по-вампирски улыбнулся и спросил с изысканной вежливостью:
— Полагаю, ты совсем не собирался меня оскорблять?
— Разумеется. Прости, дружище! Прости. — И я приобнял его за плечи, похлопал по наплечнику доспеха. — Я ленивая свинья, до сих пор не потрудился заучить, что именно и в каких формулировках будет звучать оскорбительно.
— Действительно ленивая. — Теперь улыбка уже выглядела вполне по-человечески. — Но всё остальное излишне. Я совершенно не сержусь.
Тяжёлая пехота без торопливости (где уж тут спешить, при таком-то снаряжении!) вышла за пределы внешнего вала. Как быстро! Держали панцирников наготове? Молодец, Тархеб! Эй, там, кто может поработать моим секретарём? Да, Рехаб, шагай сюда, пометь в своём блокноте, что я хочу поощрить главу вооружённых сил Серта. Что? Магию в ход пустить?
Соблазн был огромен и страшен. Я снова облился потом, потому что там гибли мальчишки, и был способ всех их выручить… Нет, нету способа. Магия — та же артиллерия, она бьёт по площадям. Можно попробовать выбить лучников, но они и сами сейчас прекратят работать. Не будут же они рисковать своими соотечественниками, ведь стрела не выбирает, куда лететь — в пехотинца или в наездника!
К тому же меня сегодня томило предубеждение против чар. Вон, противник ведь тоже не запустил своих коронных червяков, безыскусно бросил в бой конницу. Они ведь тоже ценят свои жизни. Есть, значит, какая-то причина. Может быть, я её интуитивно угадал, а может, попал впросак. Но факт остаётся фактом, и что ещё нужно?
Не очень-то я любил эту магию. За годы жизни в Империи вынужден был часто с нею сталкиваться, но по-прежнему, конечно, не понимал принципов её действия. Что вполне логично, ведь меня с маниакальным и бессмысленным упорством держали в стороне от теории. Всё непонятное либо восхищает, либо вызывает стойкую неприязнь, а как может восхищать сила, постоянно угрожающая твоей жизни, а в лучшем случае насквозь отравляющая тело, и это приходится исправлять крайне малоприятным способом?
Разумеется, я от души не любил чародейство, хотя и признавал его впечатляющие достижения. Совсем как житель мегаполиса, который пользуется всеми преимуществами современных коммунальных достижений, но при этом брезгует канализацией, не желает понимать логику работы системы центрального отопления и доходит до бешенства, если поблизости разворачивается стройка с её шумом и грязью или, к примеру, восьмиполосная магистраль. А предложи переехать в пригород или тихую деревеньку — наслушаешься в ответ всякого «ласкового».
Не-ет, человеку подай преимущества городской жизни, но так, чтоб без её недостатков!
Впереди уже завязалась тесная схватка, а сюда едва долетали отзвуки этой близкой трагедии. Всё-таки тут вам не индустриальное сражение с его пушками, самолётами, танками и прочей громыхающей техникой. Тяжёлая пехота вступила в схватку? Хорошо. Нужно ввести ещё пару панцирных групп? Действуй, вводи. Нет, я желаю, чтобы, сплотившись вокруг уцелевших и унося с собой раненых, мои бойцы отступили к остаткам первого вала и закрепились там.
Теперь со мной уже никто не пытался спорить, или недоумевать, услышав приказ. Едва я произносил что-то, вокруг поднималась короткая деловитая суета. И во мне росла надежда, что, если уж не на головокружительный успех, то уж, по крайней мере, на успешное завершение операции можно рассчитывать.
— Укрепиться на внешнем рубеже!
— Да, милорд! Но вал частично разрушен…
— Ввести в проломы тяжёлую пехоту. И пусть маги готовятся ставить заслоны.
Там что-то происходило; я плохо видел, что именно. Потребовалось не меньше получаса, чтоб увести остатки отряда под защиту земляного вала. В прокопанных, а может быть, проколдованных ходах через земляную стену, очень основательно укреплённую камнем (я присутствовал при её постройке и отлично помнил, что там внутри) встали отряды щитников. Конечно, преграда так себе, но с этого уже можно начинать.
— Подтягивать группы строителей, милорд?
— Подожди. Они вполне могут попасть под удар. Посмотрим, как пойдёт дальше.
— Приготовиться к отражению удара!
Завязалось жесточайшее сражение за имеющиеся скудные проходы и проломы. Их было не так уж и мало — крепких опытных щитоносцев со снаряжением едва хватило на все. Я смотрел на происходящее издалека, и у меня щемило сердце. Всё-таки опыт уже большой, и по косвенным признакам, в большинстве которых даже отчёт себе дать не могу, я вполне могу сделать выводы, к лучшему или — увы! — к худшему идёт дело. И сейчас чувствовал, что едва ли это противостояние будет успешным для нас.
Почему мне так казалось? Не знаю. В какой-то степени я боялся лезть в дебри своих неосознанных внутренних рассуждений, потому что там могло обнаружиться и кое-что совсем не радостное. Но по большей части причина этого желания отстраниться от размышлений была немудрящей, простой, как жизнь. Во-первых, страшно, а во-вторых, всё равно скоро увижу, кто был прав — мой скепсис или настойчивая надежда покончить с войной прямо здесь, прямо сегодня, а желательно вообще прямо сейчас.
— Милорд, смотрите! — охнул Рехаб, и я проследил за взмахом его руки, вооружённой адъютантским блокнотом. В той стороне, где за лесами и холмами скрывалось море, по небу ходила упругая волна практически бесцветного огня.
Собственно, это был не огонь, а магия, её отзвук, видимый каждому человеку, даже не умеющему правильно на магию смотреть. Такому, как я, например. Этот отблеск, едва проявив себя, сразу схлынул, и вот проявился снова. В магии я, конечно, понимаю меньше, чем корова в бифштексах, но уж по внешнему-то виду масштабного чародейства могу определить, какого оно типа, хотя бы из какой оперы. И, судя по всему, что видно, армии под командованием Бехтана действовали строго по уставу и в соответствии с планом. Мощная магическая обработка противника — вот она, красавица, в полный рост.
— Милорд?
— Нет, пока магией не атакуем. Но защитную приказываю держать наготове.
Мне опять повиновались с относительной готовностью. Кажется, мои люди и сами в растерянности. Может, видят какие-нибудь странные признаки, или тоже чутьё включается — оно, в принципе, есть у большинства пока ещё живых военнослужащих. А значит, скептицизм имеет, увы, право на существование.
Впрочем, может быть, сомнения мучают их именно потому, что не разрешено пока держать под рукой палочку-выручалочку под названием «магия». И без того трудно, беспокойно, а тут ещё и искусственное ограничение наложено… Вообще-то рано падать духом. Я и не собирался, просто… Просто понимал, что чуда не случилось, и к сегодняшнему дню судьба отказывается делать мне дорогой подарок.
Через полчаса стало ясно, что вал не удержать. В общем, логично, ведь сдали его тем же кочевникам, когда всё было в полном порядке — и сама стена стояла, и магия при ней держалась стационарно. А сейчас-то… Не дожидаясь вопроса со стороны Тархеба, заверил, что считаю отступление вполне своевременным и уместным. Почему бы нет? И мой собственный глава вооружённых сил со стеклянными от напряжения глазами повернулся к своим людям, словно от тех только и требовалось, что правильно прочесть выражение его лица. Отчасти так ведь и было. Он — хороший управленец и набрал себе отменных аналитиков, снабженцев, командующих и управленцев рангом пониже.
Что-то у них там закипело, и на второй капитальной стене появились вперемежку строители и маги. Тут-то всё понятно, передняя стена была размётана в хлам, местами в проломы могли бы войти бок к боку два крупных транспортных ящера. Сразу видно, наши не отдали позицию просто так. И теперь нечего и думать, что удастся из развалин за полчаса соорудить конфетку. Да и получаса-то нет. Вон на том фланге прорвались, а значит, сейчас станут отступать все. Иначе под угрозой сокрушительного удара окажутся даже успешно обороняющиеся группы.
«Быстрее!» — махал сигнальщик. Да тут хоть измашись, быстрее, чем возможно, не получится. Разумеется, ребята делают всё, что возможно, это ж не только их долг — это их жизнь.
А потом пришла магия. Её приход был подобен вспышке. Показалось, что подняло меня взрывной волной и понесло, кувыркая, за тридевять земель… В действительности же оказалось, что я просто сильно отшатнулся и врезался спиной в парапет, причём даже не ушибся, потому что был правильно запакован в доспех. А вот по ушам стукнуло очень крепко, перед глазами потемнело. Словно в полуобмороке наблюдал я расплывающееся в небе пятно бесцветного огня, и опустил глаза в уверенности, что я единственный сумел выжить, что нет уже ни моих войск, ни магов, ни строителей, ни остатков штаба.
Но вокруг оказалось полным полно народу, и все в целости. Сперва я встретился с одурелым взглядом Рехаба, который уже выпрямлялся, потом и в глаза старшего аналитика посмотрел. Этот даже не выглядит удивлённым. А вон Тархеб, он когда-то успел вскочить на край верхнего парапета и теперь размахивал сигнальным диском, подавал команду поднимать магические щиты. Впереди продолжалась какая-то активная движуха. Нет, это ещё не конец. Что-то ещё у нас осталось.
Потом постепенно стал возвращаться слух, и зрение прояснилось. Надо же, оказывается, сразу после удара я воспринимал только чёрный, белый, жёлтый цвета и их варианты. Теперь добавился красный, и получившаяся гамма нешуточно напугала. Синий, а вместе с ним и зелёный проявились самыми последними, вместе с ощущением, что теперь всё уже нормально с моим зрением, можно выдохнуть.
Но я и не подумал. Где уж тут расслабляться, веселье только начинается. Впереди воздвигались щиты, и солдаты продолжали воевать, причём чрезвычайно активно, будто кто-то или что-то подстегнуло их в искреннем желании героически пожертвовать жизнью. Даже мне было очевидно, что жахнуло не случайно и не для красоты. Вот бы посмотреть на реакцию наших магов, уж по ней-то сразу всё станет ясно. Но нет, их сейчас нельзя отрывать от дела. Даже ради моего августейшего интереса.