ядечка. При Дашином появлении он оживился, вскочил и засуетился, видимо, посетители редко у него появлялись.
– Что вас интересует, девушка? У нас огромный выбор предметов советского быта… есть уникальные фарфоровые изделия… вот, например, эта фигурка – передовая птичница… это большая редкость, вы такую больше нигде не найдете…
– Нет, извините, я вообще-то ищу ювелирную мастерскую. Мне сказали, что она на этом углу.
– А, так это вам нужен Гоги… – Антиквар поскучнел. – Это вам нужно выйти, пройти по Седьмой линии до первой подворотни, войти во двор и повернуть налево, тут сразу и будет мастерская Гоги.
– Благодарю вас! – улыбнулась Даша антиквару, покинула его магазин и пошла по Седьмой линии.
Действительно, в двадцати метрах от угла она увидела темную арку, свернула в нее и оказалась во дворе.
Слева от арки она нашла выщербленные ступени, ведущие в подвал, и скромную вывеску:
«Ремонт и изготовление ювелирных изделий. Ремонт и реставрация часов».
Дверь была довольно обшарпанная, давно не крашенная, часов работы на вывеске не было указано, так что Даша почти смирилась, что сейчас поцелует замок и пойдет восвояси, что называется, несолоно хлебавши. Зря только последние деньги за дурацкий браслет отдала.
Тем не менее Даша спустилась и на всякий случай дернула дверь, которая послушно открылась, и Даша вошла в небольшой полутемный подвальчик. При этом у нее над головой негромко звякнул дверной колокольчик.
Привыкнув к скудному освещению, Даша увидела в глубине комнаты мужчину лет пятидесяти с темными, тронутыми сединой волосами и густыми, сросшимися на переносице бровями. Он сидел, согнувшись, за небольшим столиком и что-то делал с серебряной заготовкой.
Тихо жужжало сверло.
Мужчина поднял на Дашу выразительные темные глаза и проговорил с едва уловимым акцентом:
– Чем вам помочь, дэвушка?
– Ой, здравствуйте! – Даша приблизилась к ювелиру, изображая суетливую растерянность. – Именно помочь! Только вы это, наверное, сможете! Я уже к разным ювелирам обращалась, но никто не взялся. Только на вас вся надежда!
– Да в чем дело?
– Я сережку потеряла, у меня очень хорошие сережки были, от мамы достались, и вообще, они мне очень нравятся, эти сережки, но одна потерялась, и теперь я просто не знаю, что делать. Одну сережку не будешь носить, правда? Я на выставке ювелирной была, там спрашивала, и мне про вас рассказали…
– Ну, покажите свою сережку! – Ювелир приладил на правый глаз старинную лупу в медной оправе, неторопливым величественным движением протянул руку. Даша вложила в его ладонь Марусину сережку, выжидательно посмотрела.
Ювелир осмотрел серьгу через лупу, задумчиво покачал головой, повернулся к Даше:
– Интэресная работа! Пойдем, дэвушка, в подсобку, я тебе подберу пару к этой сережке.
Он поднялся и проследовал к неприметной двери в глубине мастерской, открыл ее, шагнул внутрь. Даша послушно пошла за ним, оказалась в крошечном чулане размером не больше кладовки, где едва помещались два деревянных стеллажа с какими-то ящичками, баночками и коробками.
Едва она вошла внутрь, как ювелир закрыл дверь и резко повернулся к Даше. Он схватил ее за плечи, прижал к стене и обжег лицо мрачным взглядом.
– Вы что? – испуганно залепетала Даша. – Вы зачем? Что вам от меня нужно? Если денег – у меня мало, но берите… или вам другое нужно? Я буду кричать!
– Кричи сколько хочешь, тебя здесь никто не услышит! – прошипел ювелир. Его акцент неожиданно пропал.
– Отпустите меня! – проговорила Даша жалобно. – Пожалуйста! У вас такие добрые глаза…
Ювелир, казалось, не слышал ее. Он встряхнул Дашу и угрожающим тоном процедил:
– От мамы, говоришь, сережки достались?
– Д… да… от мамы…
– А у мамы они давно были?
– Давно… ей ее мама их подарила, моя бабушка… семейная, можно сказать, реликвия…
– Что ты мне заливаешь? Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Какая еще реликвия? Я эти сережки очень хорошо знаю, их всего три пары на свете!
– Зна… знаете? – пролепетала Даша, трясясь от страха. – Откуда вы их знаете?
– Мне ли эти сережки не знать, когда я сам их сделал, своими собственными руками?
Даша тут же со стыдом констатировала, какая же она дура. Ведь сказали же ей, что Гоги такие сережки делает, ясно, что он свою работу узнал. А она тут маму приплела…
– Говори, где она? – рявкнул Гоги и снова тряхнул Дашу за плечи.
– Кто она?
– Ты хорошо знаешь кто! Раз у тебя ее серьга… где моя сестра? Говори! – Гоги яростно сверкнул глазами.
– Маруся? Маруся ваша сестра?
– При чем тут Маруся? Где Натэла?
– Я… я не знаю, кто такая Натэла! Честное слово, не знаю! Первый раз это имя слышу!
– Нэ знаешь? Нэ верю! – Гоги снова заговорил с заметным кавказским акцентом. – Тогда откуда у тебя ее серьга? Откуда, говори! Говори по-хорошему!
Даша пригляделась к нему – и поняла, что в его лице и голосе проступает не ярость, а страдание.
– Эту серьгу потеряла Маруся… то есть Марина Бабочкина. Она в издательстве работает. Хотите верьте, хотите нет, но это – правда. Я с ней поговорить хотела, а она – раз, и убежала! Только эта сережка и осталась. А я ее, между прочим, спасла…
– Марусина сережка? – повторил Гоги и сразу как-то обмяк, отпустил Дашу и уронил руки вдоль тела. – Может быть, это правда… я же три пары таких серег сделал – одни для Натэлы, другие для Маруси и третьи… третьи еще для одной женщины…
– Для какой? – переспросила Даша.
– А, ты ее все равно нэ знаешь… да это и нэ важно… важно, что, раз эта серьга Марусина, ты нэ знаешь, где Натэла, что с ней… а я так надеялся…
Даша почувствовала в голосе Гоги, в его позе отчаяние.
– А что случилось с вашей сестрой? – спросила Даша, чтобы как-то выразить свое сочувствие этому странному человеку.
Еще она сделала крохотный шажок к двери подсобки. Кто его знает, вдруг он снова впадет в ярость? Нужно отсюда бежать. Отвлечь его внимание…
– Пропала… пропала моя Натэла. Уже три дня, как не появляется, и нэ звонит… и ее телефон не отвечает…
– Три дня? – машинально повторила Даша – и вдруг в ее голове связались два факта.
Как раз три дня назад начались ее собственные проблемы, которым до сих пор конца не видно…
– А она не на Измайловском проспекте жила?
– Нэ жила, но бывала… часто бывала… – так же машинально ответил Гоги и вдруг вскинулся: – А откуда ты знаешь про Измайловский?
Даша не собиралась ни с кем делиться своей удивительной, неправдоподобной историей, но Гоги так очевидно страдал, что она не выдержала и заговорила:
– Вы мне не поверите… это очень странно… я даже не знаю, стоит ли это рассказывать…
– Говори! – рявкнул Гоги, и в его голосе и взгляде снова проявились недоверие и гнев.
– Ваша сестра… кем она приходится… точнее, приходилась тому человеку… Чхонии?
– Ну, она… а тебе зачем? – подозрительно спросил Гоги.
– Затем, что он умер в своей квартире! Труп нашли в кресле, по телевизору показывали!
– Я тэлэвизор нэ смотрю! – отрубил Гоги. – Но ты вот что, рассказывай все как есть подробно. Откуда про это знаешь?
– Все началось с того, что я спряталась от проливного дождя в телефонную будку…
И Даша рассказала о странном звонке и о том, как после этого звонка поехала на Измайловский проспект и видела, как из квартиры вывели женщину.
– Ее вели против воли. Скорее всего, ее чем-то накололи. Может быть, это и была ваша сестра…
– Наверняка! Наверняка это была Натэла!
Гоги закрыл лицо руками, застонал, раскачиваясь. Потом снова посмотрел на Дашу:
– Больше ты ничего не знаешь? Где она? Куда ее отвезли? Впрочем, откуда ты можешь это знать…
– Вот представьте, Гоги, кажется, я знаю, куда ее отвезли. Или, по крайней мере, догадываюсь.
И она рассказала, что заметила возле дома на Измайловском проспекте темную машину, отливающую в солнечном свете бирюзой, как надкрылья майского жука.
А потом видела точно такую же машину возле заброшенного завода на Светлановском проспекте.
– Конечно, это ничего не значит, таких машин в городе может быть много, но той же ночью в бизнес-центре «Галеон» напротив того завода убили охранника. А возможно, и двух охранников. Может быть, их убили из-за того, что они что-то видели. Возможно, они как раз видели, как туда привезли вашу сестру.
– Может быть! – подхватил Гоги. – Значит, Натэлу держат там, на этом заводе?
– А может, ее давно уже перевезли в другое место… а вообще, зачем ее могли похитить? Я думаю, дело не в выкупе?
Даша огляделась: Гоги не похож на богатого человека, у которого можно потребовать выкуп…
– Нэт, дело не в выкупе! – уверенно ответил ювелир.
Даша хотела задать следующий вопрос: в чем же дело, если не в выкупе, но Гоги не слушал ее, он смотрел, нахмурившись, куда-то в угол и, видимо, был занят какими-то своими мыслями, потом повернулся к Даше и проговорил взволнованным, срывающимся голосом:
– Этот завод… как туда попасть?
– Ну… я видела там сбоку калиточку. Через нее, наверное, можно пробраться.
На всякий случай Даша не стала рассказывать, что уже побывала на заброшенном заводе и видела там труп второго охранника. И сторожа тоже встретила.
Глаза Гоги вспыхнули темным огнем, он снова схватил Дашу за плечи и выкрикнул:
– Ты мне покажешь то место!
Дашу возмутил этот неуместный требовательный тон, она сбросила руки ювелира и хотела поставить его на место, но Гоги, должно быть, сам почувствовал неуместность своей вспышки, сложил руки в умоляющем жесте и заговорил горячо, убедительно, причем от волнения его акцент усилился:
– Извини, я горячий чэловек… я тэбя как сестру прошу – помоги! Натэла – младшая моя, она мне и сестра, и все равно что дочь… с того часа, как она пропала, я себе мэста нэ нахожу… что с ней? Как она? Жива ли? Как сестру прошу – ты только покажи то место, дальше я сам! Только приведи меня туда!
– Ну ладно… – согласилась Даша после минутного раздумья. – Ладно, чего уж там… место я покажу, так и быть, и покажу, как туда пробраться. Но я не думаю, что это хорошая мысль. Там, наверное, опасно… может быть, лучше в полицию пойти?