– Пс-с-ст!
– Ты слышала? – насторожилась Натэла.
– Что-то слышала, но не пойму что!
– Пс-с-ст! – снова раздалось из кустов.
– Вот опять! Может, птица какая-то?
– Да нет, на птицу не похоже…
Даша пригляделась.
Кусты немного раздвинулись, и из них выглянул испуганный карий глаз в обрамлении спутанных грязных волос. И одновременно оттуда хлынул ужасный, неповторимый запах, напоминающий о медвежьем вольере в зоопарке.
– Туся, ты, что ли? – проговорила Даша, невольно попятившись.
– Туся, Туся, это Туся! – донеслось из кустов оживленное квохтание, и карий глаз приветливо моргнул. – А вы – те добрые тетеньки, которые Тусе слатенькое давали! Тетеньки, тетеньки, а вы Тусе еще что-нибудь принесли? Туся любит слатенькое!
– Да мы-то, может, и принесли, да только нам теперь к тебе не пройти. Видишь, какой здесь замок повесили?
– Да, повесили замок, фик-фок на один бок! – проквохтал бомж. – Только Туся умный, Туся хитрый, Туся знает, как сюда пройти можно! Тетеньки, у вас точно слатенькое есть? Если есть, Туся вас может сюда провести!
– Точно, точно! – заверила его Даша, порадовавшись, что захватила коробку печенья, которое Анька так и не съела. Ну да, она теперь любовью сыта…
– Ну, тогда пойдем, я вам покажу, как сюда пройти! – Кусты шевельнулись, из-за них показался Туся во всем своем великолепии и двинулся вдоль забора.
Женщины переглянулись и пошли за ним.
Дойдя до угла, Туся снова что-то радостно заквохтал. Даша с трудом разобрала его слова:
– Вот оно, туточки то самое место! Здесь, тетеньки, вы сможете пройти! Пройти и Тусе дать слатенького…
– Что-то я ничего не вижу… – с сомнением протянула Даша.
Действительно, с виду забор был точно такой же, как везде, – ряд железных пик с острыми наконечниками, перехваченный двумя рядами металлических держателей.
Однако бомж моргнул, ухватился за одну пику и потянул ее вверх. Пика легко подалась, вышла из паза, в заборе образовался проход, через который вполне мог пролезть человек не слишком плотной комплекции – как Даша и Натэла.
Женщины пролезли через пролом в заборе, Туся поставил пику на место и повернулся к Даше:
– Тетенька, что ты мне принесла? Шоколадку или конфетку? Туся любит шоколадки и конфетки тоже…
– Печенье! – ответила Даша и протянула бомжу несколько печений – на всякий случай все сразу не стала отдавать, мало ли, им еще понадобится Тусина помощь.
– Печеньки! – обрадовался бомж. – Туся любит печеньки! Но шоколадки тоже любит…
Он захрустел печеньем, а женщины пошли в глубину сада.
Даша достала свой телефон, нашла снимок плана, нашла на нем солнечные часы.
Они оказались скрыты за разросшимися кустами барбариса.
Даша раздвинула кусты – и увидела каменную пирамидку с кругом, на который были нанесены римские цифры от одного до двенадцати. В центре круга была бронзовая стрела, отбрасывающая тень, к ней была прикреплена еще одна стрелка, которую, судя по всему, можно было передвигать по кругу.
– Ну, вот эти солнечные часы, «cadran solaire», как они подписаны на старом плане… под ними, судя по плану, находится вход в подвалы флигеля…
– И что нам теперь делать? Копать? – Натэла с сомнением посмотрела на тяжелую каменную пирамиду. – У нас даже инструментов нет… да если бы и были, ты представляешь, сколько это займет времени! Да и хватит ли наших сил…
– Да нет, я думаю, должен быть какой-то другой способ, более простой… – задумчиво протянула Даша. – Зачем эти часы поставили именно здесь, над входом в подвалы?
– Чтобы отметить это место…
– Может быть, не только для этого…
Даша вспомнила дореволюционную историю, рассказанную ей архивной дамой.
Великий князь, крепко подвыпив, провел целые сутки неизвестно где, рассказывал какую-то немыслимую историю про грузинскую царицу Тамару и несколько раз упорно повторял, что вернется туда в половине пятого…
Почему именно в половине пятого?
И для чего на солнечных часах вторая стрелка?
Первая, вертикальная, отбрасывает тень, которая и показывает время. А вторую можно передвигать по кругу, можно ставить ее на разное время… что будет, если поставить ее на половину пятого?
Даша взялась за стрелку, попыталась передвинуть ее…
Но за долгие годы стрелка приржавела к своему месту, и у Даши не хватило сил, чтобы хоть немного сдвинуть ее. Натэла присоединилась к ней, они попытались сдвинуть стрелку совместными усилиями – но с тем же успехом, то есть безо всякого успеха.
Тут из кустов снова донесся знакомый голос:
– Пс-с-ст! Тетеньки, а у вас есть еще такие вкусненькие печеньки? Тусе они очень понравились!
– Есть, только их надо отработать! – заявила Даша.
– Работать? Туся может поработать, если немножко! Много работать Туся не любит…
– Немножко, совсем немножко! Сможешь повернуть эту стрелку?
– Туся сможет, Туся сильный…
Даша с сомнением взглянула на хлипкую фигуру бомжа, но решила, что попытка – не пытка, и отступила в сторону.
Туся ухватился за стрелку, надавил на нее с неожиданной силой – и стрелка со скрипом сдвинулась с места.
– Вот какой Туся сильный! – с гордостью проговорил бомж. – Теперь тетеньки дадут Тусе печенек?
– Дадут, дадут, только поверни стрелку вот досюда! – И Даша показала на точку между цифрами четыре и пять.
Бомж без особого труда перевел стрелку в нужное место…
И тут же раздался громкий скрежет, каменная пирамидка солнечных часов сдвинулась со своего постамента, отъехала в сторону, и под ней открылся темный квадратный проем, в который уходила крутая железная лестница.
– Ух ты! – удивленно проквохтал бомж. – Надо же – нора! Кто, кто в этой норке живет?
Тут же он вспомнил об обещанной награде за труды:
– Тетеньки Тусе обещали печенек… тетеньки честные? Тетеньки не обманут Тусю?
– Не обманут, не обманут! – успокоила его Даша и отдала почти все печенье, оставив немного в качестве неприкосновенного запаса на случай непредвиденных обстоятельств.
Туся захрустел печеньем, а женщины переглянулись и полезли по лестнице, круто уходящей под землю.
Лестница была не слишком длинной, скоро они ступили на сырой каменный пол подвала. Света, который проникал через открытый проход, было мало, и Даша включила подсветку своего телефона, чтобы оглядеться в подвале.
Это был большой подвал со сводчатым потолком. По стенам его и посредине были сделаны деревянные стеллажи. Когда-то на этих стеллажах были расставлены бесценные бутылки старинных вин из коллекции князя Багратиони. Сейчас большая часть стеллажей была сломана, почти все бутылки разбиты, и в подвале стоял кисловатый запах старого вина. Хотя кое-где Даша заметила чудом уцелевшие бутылки, покрытые толстым слоем пыли.
Даша подумала, что эти бутылки, наверное, стоят целое состояние, но они с Натэлой пришли сюда не из-за них.
Она вспомнила план подвалов и определила, где должен находиться вход в секретное хранилище.
Женщины подошли к дальней стене.
Эта стена ничем не отличалась от остальных, только возле нее лежал старый дубовый винный бочонок.
– Ну и что теперь? – задумчиво протянула Натэла.
Она прошла вдоль стены, простукивая ее.
Звук везде был одинаковый.
– Не знаю… никаких признаков прохода…
Даша на всякий случай, просто от безысходности осветила дно дубового бочонка.
При ярком голубоватом свете она разглядела едва различимые цифры, нацарапанные на дне бочонка по кругу. Цифры были такие же, как на солнечных часах, – римские, от единицы до двенадцати. Вот только стрелки здесь не было – было только небольшое круглое отверстие в самом центре днища.
– Видимо, стрелка отвалилась… – разочарованно протянула Даша. – Немудрено, за столько-то лет, в сыром подвале… а без стрелки у нас ничего не получится…
– Стрелка? – переспросила Натэла. – Посмотри, это не то, что нам нужно?
В луже рядом с бочонком валялся какой-то заржавленный металлический стержень с выступом на конце. Даша подняла его, обтерла носовым платком.
Это и правда было похоже на часовую стрелку.
Даша приложила находку к днищу бочонка, вставив выступ в отверстие, повернула стрелку…
В одном положении стрелка с негромким щелчком встала на место, указывая на цифру двенадцать.
Теперь перед ними был настоящий циферблат, как на солнечных часах в саду.
Даша закусила губу от волнения и стала проворачивать стрелку, пока та не показала на половину пятого.
И тут внутри бочонка что-то громко щелкнуло, и заиграл старинный музыкальный механизм. Он исполнил первые такты грузинской песни «Сулико».
Как только музыка затихла, днище бочонка сдвинулось с места и откинулось, как корабельный иллюминатор, из бочонка потянуло каким-то странным, непривычным запахом.
Даша заглянула внутрь, посветила перед собой телефоном.
Бочонок превратился в круглый коридор, уходящий в глубину стены – должно быть, в то самое секретное хранилище, обозначенное на дореволюционном плане.
Отбросив сомнения и опасения, Даша нырнула в этот коридор и на четвереньках поползла вперед.
Коридор очень скоро кончился, и она снова оказалась на каменном полу. Теперь тот запах, который она почувствовала, открыв бочонок, стал гораздо сильнее, он окружал ее со всех сторон. Это был запах степных трав, и горячей смолы, и церковных свечей, и еще чего-то незнакомого, волнующего…
Выпрямившись во весь рост, Даша посветила телефоном во все стороны.
С трех сторон от нее были голые каменные стены, но с четвертой, расположенной прямо напротив входа…
В первый момент Даше показалось, что из темноты на нее кто-то смотрит.
На нее смотрели яркие, пристальные, внимательные глаза…
Даша ахнула, испуганно попятилась, едва не натолкнувшись на Натэлу, которая вползла следом за ней. Но в следующее мгновение, приглядевшись, привыкнув к темноте, Даша поняла, что это – не живые человеческие глаза, не живое человеческое лицо, что это – портрет. Портрет женщины – властной, решительной, уверенной в себе, красивой той необычной красотой, которая нравится далеко не всем мужчинам – красотой, в которой больше силы и твердости, чем податливой женственной прелести…