Тут Даше в голову пришло единственное слово, которое точно определяло красоту изображенной на портрете женщины: это была царственная красота.
– Господи! – прошептала Натэла.
У женщины на портрете были густые темные брови, высокие, немного широковатые скулы, трагическая складка у губ. Ее густые темные волосы были уложены в сложную прическу, а поверх этой прически…
Поверх этой прически на голове у женщины красовался венец.
Золотой венец, усыпанный самоцветными камнями.
Такой же, как та крошечная корона, которую Даша нашла в старинной книге.
Этот венец как нельзя больше подходил женщине с ее царственной красотой, потому что… потому что она и была царицей.
Даша вспомнила историю, которую рассказывала ей тетя Таня. Историю о том, как она с подругой пришла в квартиру какого-то доцента и увидела там портрет царицы Тамары…
И теперь перед ней, несомненно, тоже был портрет той же средневековой царицы.
– Это она! – раздался у Даши за спиной взволнованный голос Натэлы. – Царица… меле Тамара!
Даша еще несколько мгновений любовалась портретом, потом перевела луч телефона немного ниже и увидела возле стены, на которой висел этот портрет, что-то вроде алтаря. Это было деревянное возвышение, на котором стояли несколько серебряных подсвечников со свечами и несколько лампад из цветного стекла.
Тут же, рядом с лампадой, лежал банальный коробок спичек.
Даша достала спичку, чиркнула, зажгла одну за другой свечи и лампады. Подземелье озарилось дрожащим, неуверенным светом, и в этом свете еще выразительнее стал портрет царицы, еще живее заблестели ее яркие глаза, выступили из темноты ее тяжелые, шитые золотом средневековые одежды.
А в центре подземного алтаря стояло зеркало в изящной серебряной раме, и рядом с ним Даша увидела шкатулку из слоновой кости, отделанную золотом и перламутром.
– Он должен быть здесь! – выдохнула Натэла, не сводя глаз со шкатулки. – Этого не может быть, но он должен быть здесь!
– Он?
– Ну да, он! Венец царицы Тамары!
Натэла боязливо протянула руки к шкатулке, попробовала ее открыть…
Но шкатулка была заперта.
– Ключ… – проговорила Натэла требовательно. – Дай сюда ключ, который ты взяла у Михаила!
– Вот этот? – Даша сняла шнурок, который висел у нее на шее, и показала Натэле ключик, который нашла в той же книге, вместе с маленьким венцом.
– Этот, этот! – воскликнула Натэла, схватила ключ, вставила в замочную скважину на крышке шкатулки…
С мелодичным звуком крышка откинулась, шкатулка открылась, и Даша на мгновение ослепла от хлынувшего из шкатулки многоцветного сияния.
Там, внутри шкатулки, на черном бархате лежал венец.
Та самая золотая корона, которой была увенчана царица Тамара на портрете. Золотые веточки, сверкающие ягоды самоцветов…
– Какая красота! – воскликнула Даша в восторге.
Глаза Натэлы вдруг сверкнули не хуже бриллиантов в венце, и, не говоря ни слова, она схватила венец и надела его на голову…
Она удивительным образом преобразилась, в ее облике проступило невесть откуда взявшееся величие, в глазах вспыхнул властный блеск, даже осанка ее стала величественной, царственной, так что Даша отступила чуть в сторону. Натэла полюбовалась своим отражением в зеркале, затем повернулась к Даше:
– Ну как тебе?
– Потрясающе!
Даша посмотрела на Натэлу, потом – на портрет царицы и удивленно проговорила:
– Как ты на нее похожа!
Действительно, только теперь стало очевидным сходство Натэлы со средневековой царицей. Те же темные глаза под густыми бровями, такой же рисунок скул…
– Да, наша семья состоит в отдаленном родстве с Тамарой, – скромно ответила Натэла, и обе они посмотрели на портрет.
И в неверном свете свечей Даше показалось, что царица Тамара недовольна, что она сдвинула брови и смотрит еще суровее.
Очевидно, Натэла тоже что-то почувствовала, потому что смущенно сняла венец.
– А можно… можно мне его тоже примерить? – неуверенно проговорила Даша.
– Пожалуйста! – Натэла протянула ей венец. – Ты это, несомненно, заслужила!
Даша осторожно надела его…
Венец оказался ей впору. Он удивительно ловко обхватил ее голову, как будто только и ждал этого мгновения…
Даша взглянула на свое отражение в зеркале – и не узнала себя.
Кто эта молодая женщина, прекрасная и величественная? Неужели это она, такая обычная, довольно заурядная, ссорящаяся с сестрой, ждущая от жизни чего-то хорошего, но зная уже в глубине души, что ничего хорошего в ее жизни не будет?..
И тут с Дашей что-то произошло.
Перед ее внутренним взором пронеслись годы и столетия, горные крепости и древние города, исчезнувшие царства, огромные армии, сражающиеся на бескрайних равнинах… В ее ушах зазвучали конский топот и свист оперенных стрел, гортанные боевые возгласы древних бойцов, стоны раненых и умирающих…
И Даша почувствовала, что она и сама преображается, становится другим человеком, в ней появляется незнакомая прежде уверенность в себе, решительность и сила.
А потом, как Натэла прежде, она поняла, что нужно снять венец, что нельзя носить его слишком долго, что она этого просто не выдержит. И царица Тамара будет недовольна…
Она бросила последний взгляд в зеркало, с сожалением сняла венец и хотела положить обратно в шкатулку, но тут за спиной у нее раздался низкий насмешливый голос:
– Ох уж эти женщины! Они меряют священный венец, как мерили бы у себя в гардеробной новую шляпку!
Даша испуганно обернулась.
Позади них с Натэлой, у входа в подземный тайник, стоял мужчина лет пятидесяти, плотный и массивный, среднего роста, с широким лицом и тяжелым, раздвоенным подбородком.
В руке у этого незнакомца был пистолет, который он попеременно наводил то на Дашу, то на Натэлу.
– Кто это? – испуганно прошептала Даша, покосившись на свою спутницу.
– Это Виссарион Орбелиани… – ответила та, едва шевеля помертвевшими губами. Даже в обманчивом свете свечей было заметно, как она побледнела.
– Это его люди тебя похитили?
– Да, конечно. И как он нас нашел?
– Элементарно выследил. – Даша вспомнила, как почувствовала сверлящий взгляд в спину возле архива, но решила промолчать – чего уж теперь…
– Да, я – князь Орбелиани, прямой наследник древнего рода, ничуть не уступающего знатностью этим выскочкам Багратиони! И я имею не меньше прав на этот венец! Отдай мне его!
Даша замешкалась, и тогда Орбелиани выстрелил.
Выстрел оглушительно прогремел в тесном, замкнутом пространстве подземелья. Пуля пролетела мимо, сбросив на пол одну из свечей.
– Отдай! – повторил мужчина. – Второй раз я не промахнусь, я выстрелю в тебя!
– Отдай ему, – проговорила Натэла. – Он – страшный человек… очень страшный! Мы проиграли, что же делать…
Даша неохотно протянула венец мужчине, тот жадно схватил его, торопливо надел себе на голову, и лицо его перекосила гримаса злобного торжества:
– Вот он, тот миг, которого я ждал всю жизнь! Вот миг, которого моя семья ждала сотни лет! Отныне все изменится! Эти жалкие идиотки напялили венец, как модную шляпку, не понимая, какую силу он имеет! Он дает неизмеримую власть, он может выполнить любое желание, надо только понять, чего ты хочешь, и пожелать этого всем сердцем, со всей силой, на какую ты способен!
Глаза его затуманились, он прошептал:
– Власть… богатство… слава… вернуть нашему роду былое величие… нет, власть, власть…
Он отступил на шаг и вдруг завертел головой, как будто почувствовал какое-то неудобство, какую-то боль…
Лицо его снова перекосилось – но теперь это была гримаса боли и удивления.
– Что… что это? Что это такое? – забормотал мужчина и схватился за голову, точнее – за венец. Он попытался снять его, но венец врезался в его голову, сжал ее, как железный обруч сжимает бочку.
Девушки в ужасе смотрели на него.
– Что… почему… за что… – невнятно бормотал Орбелиани, безуспешно пытаясь снять роковой венец. – Я не хочу… помогите… я не понимаю…
Чтобы не смотреть на него, Даша перевела испуганный взгляд на портрет, теперь она точно видела, что глаза царицы Тамары сверкнули гневом.
Из-под венца потекли тонкие струйки крови, раздался отвратительный хруст. Ноги мужчины подкосились, он упал на пол, открывая рот, как выброшенная на берег рыба, и сумел выдохнуть, вытолкнуть последние, едва слышные слова:
– Будьте вы прокляты!
На губах его выступила кровавая пена, глаза закатились и померкли – и в то же мгновение священный венец скатился с головы, подкатился к Дашиным ногам.
И тут же раздался тяжелый грохот, и часть каменного свода, а также стена, в которой был проход из винного подвала, обвалилась, превратившись в груду каменных обломков, похоронивших труп Орбелиани.
– Господи, он, кажется, умер… – со странным облегчением проговорила Натэла.
– Да, он-то точно умер, – подтвердила Даша. – Да вот нам от этого не много пользы. Единственный проход обвалился, и как мы теперь отсюда выберемся?
Действительно, на том месте, где был вход в тайник, теперь была только груда камней в человеческий рост.
– Попытаемся разобрать эту груду? – неуверенно предложила Натэла.
– Ты явно переоцениваешь наши силы! Некоторые камни здесь и впятером не сдвинешь, и в любом случае это работа на неделю, а столько мы здесь не проживем! Мы умрем от голода и жажды, если еще раньше не задохнемся!
– Ты права… – пролепетала Натэла, в ужасе оглядев груду камней. – Что же нам делать?
– Главное, не впадать в панику! Мы непременно что-нибудь придумаем!
Действительно, Даша, сама себе удивляясь, почувствовала, что в душе ее нет ни страха, ни уныния. Священный венец, который она надела совсем ненадолго, удивительным образом изменил ее. Она верила в свои силы, верила, что непременно найдет выход.
Венец…
Подумав о нем, она вспомнила, что говорил перед смертью Орбелиани. Он сказал, что венец может выполнить любое желание, если только понять, чего ты хочешь, и пожелать этого всем сердцем, со всей силой, на какую ты способен…