– Он тебе заплатил?
– Ну да, заплатил, конечно…
Больше ничего менеджер не сказал.
Едва Ксения вышла от прохиндея-менеджера, как позвонила Розалия Степановна.
– Деточка, я тебя не отвлекаю от важных дел?
– Что вы, Розалия Степановна, всегда рада вас слышать! – Тут Ксения слегка покривила душой, дел-то у нее было навалом. Но она хотела узнать новости. – Как вы? Все здоровы? Как дочка?
– Ох, ты понимаешь, странная какая-то вещь произошла! Лена моя болеет.
– Да что вы?
– То есть ей уже лучше, но… в общем, видно, переохладилась там, на озере, простудилась.
– Оно и неудивительно, вода холодная… осень как-никак, и края у нас не южные.
– Да, конечно. Температура у нее была очень высокая, кашель… бредила даже ночью. Но время прошло, ей сейчас получше, на поправку идет. Но вот казус: совершенно забыла про Артема. То есть вообще не помнит, что замужем была за ним! Первого своего мужа помнит, а Артема – нет!
– Так, может, это и хорошо?
– Да я тоже так думаю. На всякий случай, пока Лена лежала, мы с новой горничной все его вещи убрали подальше, кое-что вообще выбросили. С глаз долой – из сердца вон. Но все же никак понять не могу, как это получилось…
«Не обошлось тут без шумерской погремушки», – подумала Ксения, но не стала ничего говорить.
– И вот понимаешь, какое дело, – продолжала Розалия Степановна, – я все думала, как бы выяснить, что там с зятем, определиться как-то. И тут звонят из клиники. Я-то ведь сбежала оттуда тайно, а у них там проверка какая-то, они слезно просят, чтобы я в документах расписалась. А одной боязно ехать – надо же что-то с Артемом решать. А вдруг он очнулся там и домой запросится?
– Ну…
– Извини, что отвлекаю, попросила бы Степу…
«Вот-вот, – обрадовалась Ксения, – отчего бы племяннику не свозить тетку по ее личным делам…»
– Но он, понимаешь ли…
– Заболел?
– Да нет… не заболел… – по голосу понятно было, что старушка улыбается, – то есть как посмотреть, возможно, и заболел. Знаешь такой термин – любовная лихорадка?
– Да что вы! Неужели ваш племянник влюбился?
– Вот ты не поверишь! – в полном восторге заговорила Розалия Степановна. – Влюбился, как мальчишка, с первого взгляда! Сам мне сказал – как увидел ее – так и упал. Мысленно, конечно.
– Да кто она такая? – Ксения очень постаралась, чтобы в голосе ее не прозвучали ревнивые нотки.
Но Розалия Степановна кое-что все же поняла. Женщина ведь.
– Вот говорила я тебе… – начала она, но вовремя вспомнила, что ехать в клинику надо, а Ксения ведь может и послать ее подальше, если обидится. – В общем, это Соня – его коллега из Нижнего Новгорода. Очень милая молодая женщина, симпатичная, кстати. Из интеллигентной семьи, опять же у них общие интересы.
– А он уже и вас с ней познакомил?
– Ага. Ну что я могла сказать? Чтобы подождали, проверили свои чувства? Так ему и так сорок три уже, куда уж больше ждать… В общем, Степан теперь недосягаем, так что извини. Если откажешься, то я не обижусь.
– Да что вы, Розалия Степановна, конечно, поедем в клинику. У меня сейчас есть время.
Ксения вспомнила, что ей и самой неплохо узнать, что там с Александрой. И Алену навестить.
Ксения с шиком подъехала к парадному входу клиники, помогла выйти Розалии Степановне.
Старушка сегодня одета была очень дорого, сумка стоила целое состояние, на пальцах и в ушах – бриллианты, подарки покойного мужа.
Ксения тоже была одета в деловой костюм и причесана гладко. Еще бы очки в простой оправе – получится идеальный секретарь. Но очки Ксения решила не брать, могут помешать.
– Я к заведующему отделением! – высокомерно бросила Розалия охраннику.
Другой, отметила про себя Ксения, не такой толстый, нету в глазах ленивого равнодушия, форма аккуратная.
– Ксения, вы можете подождать меня в машине! – бросила Розалия и подмигнула, отвернувшись от охранника.
Ксения тотчас вышла, но не села в машину, а обошла здание, нажала известный код на замке калитки и очутилась во дворе.
Дверь служебного входа была открыта, как видно, новые порядки на нее не распространялись, и топталась поблизости алкоголичка Катька в том же розовом костюме и кедах со стразами.
Было удивительно, но Катька узнала Ксению даже в таком деловом виде, видно, не совсем еще мозги пропила.
– Привет! – сказала она. – Сигаретки нету?
Ксения отдала ей заранее припасенную пачку, и Катька едва целоваться не полезла. Закурила и принялась болтать.
На отделении теперь большие перемены. Этого козла Романа Андреевича уволили, потому что вскрылись многочисленные злоупотребления.
– Да ну? – Ксения показала свою заинтересованность.
– Ну да, после той ночи, дня три назад, когда шум был, нагрянула проверка. Одна пациентка исчезла, а в буйном отделении обнаружились двое неучтенных больных. Кто такие – никто не знает, Роман Андреевич юлил тут, выкручивался – его и уволили. Главное – клиника же платная, а эти лежат себе, ни копейки за свое содержание не платят. Очень главврач рассердился.
– А с теми больными что?
– А, один мужик совсем никакой, лежит как бревно, ни на что не реагирует… как это слово такое… – Катька наморщила лоб, – с котами связанное…
– Кататония?
– Точно! – расцвела Катька. – Главврач сказал – безнадежен, его в хроническую бесплатную больницу отправили.
«Ну и черт с ним!» – подумала Ксения, вспомнив сумасшедшие глаза Артема и как он собирался убить их троих.
– А баба во второй палате не совсем овощем оказалась, как от лекарств отошла маленько, вызвала своего не то родственника, не то начальника, он как раз сегодня ее забрать должен. Вообще, больные разбегаются как тараканы, – призналась Катька, – уж на что Зарянкин безобидный был псих, только с телевизором ругался, так и то адвоката вызвал, с бывшей женой судиться будет, раз она его против воли сюда определила.
Зарянкину Ксения симпатизировала и от души пожелала успеха.
– А Алена Дроздовская выписалась?
– Да ей же по голове попало, так сегодня как раз повязку снимают, а там, врач сказал, посмотрим. Да и я думаю отсюда линять… – Катька отчего-то пригорюнилась.
– Давай-давай, а то совсем тут заплесневеешь! – С этими словами Ксения поднялась на второй этаж и пошла по коридору, сделав неприступно-деловое лицо.
Проходя мимо кабинета завотделения, она услышала гневный и довольно знакомый голос.
– Это безобразие! – гремел вальяжный баритон. – Это форменное безобразие! И если вы думаете, что мы это просто так оставим, то вы глубоко ошибаетесь!
Ответ был неразборчив, и в это самое время дверь открылась, так что Ксения едва успела отскочить в сторону. На пороге стоял господин Ш.У.Мер собственной персоной. И держал за руку что-то такое… Ксения не поверила своим глазам. Судя по всему, это была Александра. Но как же она изменилась!
В этой оплывшей, как старая свечка, фигуре ничего не осталось от прежней деловой, решительной и уверенной в себе женщины. На ней надет был какой-то балахон, напоминающий рубище еретиков, приговоренных к сожжению инквизицией в Средние века.
Лицо было опухшим и напоминало непропеченное тесто. Узкие щелки глаз терялись в распухших щеках, нос напоминал незрелую сливу. Рот был полуоткрыт, и губы непрестанно шевелились.
– Вы за это ответите! – рявкнул Шалва, как его там дальше, в глубь кабинета, дернул Александру за руку и поволок ее по коридору.
Ксения устремилась за ними.
Охранник перед входом, очевидно, посчитал, что они вместе, потому что ничего не сказал.
Ксения улучила момент и возле машины, когда Шалва, как его там, надевал на Александру пальто, умудрилась пристроить под сиденье крошечный микрофончик.
– Что вы здесь делаете? – изумился адвокат, увидев рядом с машиной Ксению.
– Господин Ш.У.Мер? – затараторила она. – Газета «Утреннее какао». Вы сейчас были в психиатрической клинике? Позвольте задать вам несколько вопросов. Дело в том, что наших читателей очень интересует положение… то есть состояние… – она вовремя отшатнулась, заметив в его глазах ярость.
– Без комментариев, – прохрипел он, засунув Александру в машину и захлопнув дверцу.
Ксения юркнула за чей-то зеленый внедорожник, едва не ползком пробралась до машины Розалии Степановны и включила там приемное устройство.
– Черт знает что! – услышала она мужской злобный голос. – Не хватало еще тут прессы!
– Д-да… – судя по всему, ответ исходил от Александры.
– Вы понимаете, что все летит к чертям! – не унимался ее шеф. – Вы понимаете, что если мы завтра не проведем ритуал, то ждать придется еще год! Вы понимаете, что таково повеление Энлиля! Что если мы не проведем ритуал завтра в полночь, то ребенок окажется бесполезен!
Он перевел дыхание и продолжил с новой силой:
– Ведь Энлиль должен посмотреть на него и дать нам знак, тот ли это ребенок или нет! Воплотилась ли в нем душа нашего обетованного царевича! Вернет ли он нам древнюю славу и могущество! И сделать это он может только завтра в полночь! В противном случае ждать придется еще год, и этот ребенок уже вырастет и не будет готов для ритуала! Все сроки пройдут!
«Что еще за Энлиль? – встревожилась Ксения. – И этот Исайя все Энлиля поминал. Кому это они собираются предъявлять для опознания ребенка? И что собираются с ним сделать, если ребенок им не подойдет? Обратно подменить детей? Вряд ли»
– Да-да… – послышался слабый голос Александры. – Ва-ва… ва-ва-ва…
– Что ты тут мне блеешь, как овца? – Ее шеф окончательно рассвирепел. – Говорить толком не можешь? А какого черта в клинике оказалась и дала себя запереть? Тоже мне помощница. И с кем я работаю? А это еще что? О, черт!
Ксения едва успела снять наушники, чтобы не оглохнуть от треска. Очевидно, она второпях плохо спрятала микрофон, и он вывалился.
Она осторожно выглянула из окна и увидела, что машина господина Ш.У.Мера рванула от клиники на полном ходу.
Больше ничего она не услышит, поняла Ксения.