— Мы польщены вниманием, которого не достойны, Святейший отец, — дядя заговорил сразу, как вторично перекрестился, — и в дань уважения, позвольте преподнести вам дары.
Целестин III шевельнул лишь мизинцем, но слуги тут же занесли наш сундук, и поставив его у подножья открыли, показав внутри золотую утварь, кресты, усыпанные драгоценными камнями, а также рулоны шёлка. Я этим временем рассматривал герб на одной из перчаток папы, который сразу привлёк моё внимание. Что-то смутно знакомое, о чём я точно недавно читал.
«Красное и белое. Цветок, — мысли крутились в голове, так что я даже не заметил, как дядя звал меня, поскольку настала моя очередь поднести дары».
Очнувшись, когда меня позвали трижды, я покраснел, поскольку все взгляды были устремлены на меня.
— О чём вы так глубоко задумались юный отрок? — заинтересованно спросил Целестин III, — настолько, что ваш разум покинул этот зал.
— Герб на вашей перчатке Святейший отец, — проговорил я это вслух, не смотря на злобное шикание рядом дяди, я наконец вспомнил, где его видел.
— Чем же он тебя заинтересовал? — папа даже наклонился вперёд, чтобы меня было лучше слышно.
— Это ведь родовой герб благородного дома Орсини, которые произошли из императорского рода Юлиев-Клавдиев! — вскрикнул я радостно от того, что вспомнил, — я читал об этом в библиотеке нашего собора. Родоначальником династии был сам Гай Юлий Цезарь! А его внучатый племянник Гай Юлий Цезарь Октавиан Август вообще стал первым императором Рима!
Кардиналы вокруг папы удивлённо зашептались, а само лицо Святого отца едва не расплылось от блаженной улыбки.
— Удивительно слышать, что наше семейное древо знают так далеко от Великого города, — произнёс он чрезвычайно довольным голосом.
— Ваша Святейшество! Это ведь наша история! Предки, которых мы должны знать и чтить! — в притворном священном ужасе вскрикнул я, вызывая большие глаза как у дяди, так и у окружающих нас священнослужителей.
Конечно не стоило даже упоминать, что весь этот наш разговор с Папой был только на высокой латыни, никакой народной вульгарщины. Целестин III прекрасно на ней изъяснялся, настолько, что я даже почувствовал зависть, поскольку моё произношение не было столь идеальным. О чём я и поспешил ему сказать.
— Очень интересный отрок, — тот огляделся вокруг, осознавая, что не все из присутствующих понимают, о чём мы разговариваем, — мне захотелось лучше тебя узнать. Приглашаю посетить моё скромное мирское жилище. Тебе пришлют приглашение.
— Конечно и с великой радостью, ваше Святейшество, — я очень низко поклонился и пока все ошарашенно молчали, положил на сундук и свой оклад для Библии.
На этом аудиенция закончилась, мы поцеловали перстень на руке папы, он нас благословил и нас сразу выпроводили из дворца, поскольку аудиенции дожидались и другие посетители. Дядя отправился записываться на личную встречу, для обсуждения своих дел, я же остался сидеть на скамейке, смотря как птицы резвятся в воде фонтанов.
— Слышал, ты опять отличился, юное дарование, — рядом послышался знакомый ехидный голос и повернув голову, я увидел кардинала Альбино, которого в паланкине поднесли к моей скамейке.
Я тут же подскочил с места, поклонился ему и вежливо поздоровался.
— Всё благодаря вам ваше Высокопреосвященство, ведь именно вы натаскали меня на правильное произношение высокой латыни, а так бы выглядел сегодня как какой-нибудь варвар, — поклонился я ещё раз, когда он вышел и мягко мне улыбнулся в ответ на приветствие.
— Папа удостоил тебя чести посетить его приватно? — уточнил он.
— Я точно не знаю, но он точно захотел со мной побеседовать ещё, — скромно ответил я.
— Тогда не примешь ли приглашение и от меня? — поинтересовался он, — после встречи с папой разумеется.
— Конечно ваше Высокопреосвященство, — я низко поклонился, что со стороны наверно выглядело комично, когда маленький четырёхлетка кланяется взрослому, но на лице кардинала не было и намёка на улыбку, — почту за честь.
Глава 10
Приглашение принесли только спустя три дня, когда я уже думал, что обо мне забыли. Дяде кстати тоже, так до сих пор и не удалось попасть на личный приём, сколько бы денег он туда не заносил. Клирики их охотно брали, много обещали, но ничего не происходило.
Так что когда прибывший слуга передал мне послание, с датой и временем, я дал ему серебряную монету и тут же прочитал текст. Приглашали меня сегодня, в шесть часов вечера, и место находилось не в самом городе! Я крайне этому удивился, поскольку Папа жил во дворце, и приглашение встретиться ещё где-то было необычным. Дядя, посмотрев приглашение тоже сильно удивился, поскольку все приёмы Папа вёл только во дворце. Ну, особо выбирать было не из чего, поэтому я заставил Эрнесту привести меня в порядок, и подготовить лучший костюм для встречи. Так же попросил у дяди какой-нибудь подарок для папы, чтобы не идти с пустыми руками. Тот подумав и вручил мне чётки из слоновьей кости и золотым крестиком, с четырьмя закреплёнными большими жемчужинами на концах. Так что к назначенному времени я прибыл в окружении нашей свиты. Оказалось, назначенное место — это родовое имение Папы, с огромной территорией, засаженной плодовыми деревьями, оливками и разными другими посевными культурами. Также мой взгляд выхватил пасущийся скот, который видимо тут тоже содержался в избытке.
Выйдя из палантина, меня встретили и провели внутрь большого одноэтажного дома, а сопровождение осталось на улице, расположившись в небольшая садике с прудом. К ним уже спешили слуги, с подносами полными еды, так что можно было не беспокоиться за их досуг.
Когда меня пригласили в одну из комнат на первом этаже, внутри уже ждал Папа, одетый крайне скромно в одну холщовую длинную рубаху странствующего монаха, который перебирая чётки на руке, читал молитву. Слуга тут же исчез, а я конечно же, подойдя ближе, опустился на колени перед большим деревянным крестом, висящем на стене и присоеденился к его молитве. Её, как и все остальные, я конечно же знал, так что без труда поспевал за ним.
Через полчаса, он наконец замолчал, потом перекрестился и повернул голову в мою сторону.
— Ваше Святейшество, — я поцеловал перстень на протянутой мне руке и положил на стол подарок, — заметил при встрече ваши простые чётки, и подумал, что главе всей католической церкви может подойти что-то более изящное.
Он отложил свои, взял в руки мой подарок, и сделал несколько переборов костяшек. Как по мне, шарики из слоновой кости были более приятны, чем его обычные деревянные.
— Благодарю тебя сын мой, — он благословил меня, — действительно, они хорошо лежат в руке.
Затем помолчал немного и поднялся с места, приглашая пойти меня за собой.
— Ты наверняка терзаешь себя сомнениями, почему я пригласил тебя именно в свой родовой дом, а не во дворец?
— Я подумал, что вы возможно хотите показать что-то, что я могу по достоинству оценить, — предположил я, вызвав у него лёгкую улыбку.
— Верно, поэтому хочу увидеть твою реакцию вот на это, — он отпёр одну из дверей и пригласил первым войти внутрь.
Едва я сделал шаг вперёд, как остальной мир перестал для меня существовать. Это была оружейная, совмещённая с комнатой почитания предков: бюсты, оружие, доспехи, бумаги, различные статуэтки и личные вещи, всё лежало отдельно, каждая вещь на специальном держателе. Было видно, что тот кто это сделал, тщательно и скрупулёзно подошёл к собранию коллекции. Здесь была представленная вся родовая ветвь папы, с от начала империи до сегодняшних дней.
Вскрикнув от восторга, я бросился осматривать экспонаты, не прикасаясь к ним руками, я лишь осматривая и рассказывая, что знал или не знал о конкретном человеке или событии. Я сыпал датами, местами, фамилиями, переходя от одной полке к другой, и испытывая настоящий культурный шок от просмотра. Древний, величественный Рим только сейчас предстал передо мной во всём своём великолепии. Всё что было до этого, была лишь жалкая тень прошлого.
Не знаю сколько времени прошло, но закончив, я обернулся к Папе, который всё это время так и стоял в дверях, и вытерев слёзы с глаз, низко ему поклонился.
— Спасибо большое ваше Святейшество, за то, что позволили прикоснуться к такому, сегодня был лучший день в моей жизни!
Он ничего не ответил, но по его лицу и так было видно, как приятны старику мои слова. Он чуть склонил голову и показал идти за ним, проходя мимо окон, я увидел, что на улице уже очень темно.
— Сколько я пробыл в вашей сокровищнице?! — удивился я, спросив его вслух, — я вас не отягощаю ваше Святейшество? Сейчас наверняка уже поздно.
— Как ты назвал мою комнату? — удивился он, — ты сын торговцев, назвал эти древние семейные реликвии сокровищами? Разве не золото и серебро является мерилом человеческого богатства?
— Святейший отец, — я сделал вид, что оскорбился, — богатство людей в духовности, почитании Бога и своих родителей. Никакой мерзавец, будучи даже сказочно богат, не будет счастливым человеком! Это моё твёрдое мнение!
Папа удивлённо на меня посмотрел, смерив взглядом, но опять ничего не сказал.
— Завтра прибудь во дворец, тебе покажут, ради чего я тебя пригласил, — он провёл меня до двери дома и благословил, когда я опустился на колено и снова поцеловал его перстень.
— Буду поутру, ваше Святейшество! Для меня это честь, служить вам, а особенно когда вы позволили увидеть подобное. Даже не уверен, что смогу уснуть сегодня.
— Молись, сын мой, вот мой совет. Господь даст тебе ответы и сон, — попрощался он, а я чтобы больше не отвлекать его, быстро вышел за дверь.
В саду было много откровенно пьяных тел, поэтому я собрал стоящих на ногах, заставил их подхватить тех, кто не мог сам идти и таким весёлым табором мы отправились в обратный путь. Дома меня поджидал крайне взволнованный дядя, который выслушав мой рассказ, лишь удивлённо хмыкнул.
— Ничего непонятно. Зачем он позвал тогда тебя к себе, если сказал ровно одно предложение? Мог ведь и во дворце всё тоже самое сделать, ещё три дня назад.