— Время нас рассудит, дядя. Сгрузите на берег мою рабыню и вещи, отправьте их в снимаемый нами домой.
— Это я и собирался сделать, — угрюмо ответил он, отворачиваясь и давая команды.
Я спустился вниз и приказал везти меня к месту стоянки галер дома Бадоэр. Три огромные шестидесятиметровые галеры стояли со спущенными парусами, а капитаны стоя на бору одной из них, тихо переговаривались между собой.
— Меня зовут Витале Дандоло, я третий сын Энрике Дандоло и зять Франческо Бадоэр, — я поднялся на борт, и встал напротив них.
Все трое, приглядевшись, низко поклонились, узнавая.
— Сколько стоит груз, который вы везёте?
— Примерно десять-двенадцать тысяч шиллингов, если продать его у нас на рынке, господин.
— Если я дам вам расписку о удвоении этой суммы, вы освободите трюмы под мой груз?
Взрослые удивлённо на меня посмотрели.
— Зачем вам это?
— Да или нет? Также обещаю, что всю вину, если к вам будут какие-либо претензии от главы дома, я возьму на себя, клянусь вам в этом своей бессмертной душой.
Поступок родного дяди так взбесил меня, что я не раздумывая кидался такими словами, какие в другое, более спокойное время, никогда бы не сказал. Но сейчас, пелена ярости, подогреваемая к тому же симбионтом, который вместо того, чтобы успокоить, наоборот добавлял в кровь адреналина, что конечно же никак не способствовало принятию спокойных и взвешенных решений.
Мои слова подействовали, они ещё раз переглянулись.
— Пишите расписку господин Витале, — наконец озвучил один из них, — в трёх экземплярах.
Когда с формальностями было покончено, я чуть успокоился и успокоил их, сказав, что выкидывать за борт пока ничего не нужно. У них есть десять дней чтобы попытаться всё продать тут, хоть и понятно, что по бросовым ценам, ну а мне нужен вооружённый отряд, который пойдёт навстречу каравану из Иерусалима.
Они вопросов больше никаких не задавали, имея каждый на груди охранную грамоту в виде моей расписки, и тут же выделили требуемое, причём один из них пошёл вместе со мной, остальные же направились к купцам, пытаться продать им же, их товар.
Нужный караван, с большими мешками по бокам верблюдов, мы встретили через три дня, благо дорога тут, проходила мимо оазисов только одна и показывая ранее встреченным караванам подарок от султана, мне удавалось узнавать, что они точно не везут землю. Понятно дело о своём грузе арабские купцы не собирались рассказывать. Но ответить везут ли они землю или нет, соглашались.
Последний из купцов, с которым мы оказались знакомы, сказал, что видел нужный мне караван и даже указал примерное время когда он подойдёт к этому оазису, всё что оставалось, лишь немного подождать.
Увидев большой вооружённый отряд, охрана тут же заняла строй, рассыпаясь так, чтобы было удобнее атаковать, но я вышел вперёд, привычно позвал на переговоры хозяина и показав ему письмо, спросил о земле. Тот, сам удивляясь зачем неверному понадобилась земля, тем не менее сказал, что за неё заплачено и он выполнит этот заказ.
Я отвёл его подальше, чтобы нас не слышали и спросил.
— А если я удвою сумму, которую вам предложили за землю?
Его глаза блеснули жаждой наживы, но быстро потухли.
— К сожалению не могу господин. Эмир дал слово вашему священнику.
— А никто и не предлагает вам его обманывать, — притворно удивился я, — вы отдадите мне эту, а сами накопаете её хоть вот здесь.
Я показал на землю вокруг озера.
— Чем эта земля, лучше той?
Он удивлённо на меня посмотрел.
— А деньги получите за оба заказа, — напомнил я ему.
— Остаётся только одна проблема, — с сожалением признался он, почти соглашаясь, — есть документ, подписанный эмиром, что эта земля взята со священного холма.
— Покажите мне его.
И правда, документ был настоящим.
— Если мы прибудем в порт, я дам вам точно такой же документ уважаемый, мы с эмиром близкие друзья и подобными документами от тоже меня снабдил, просто этот хитроумный священник перехватил мой товар, — продолжал заливать я ему в уши.
— Точно такой же? — удивился купец, — это меняет дело. Тогда я смогу вам продать всё что везу, а сам потом вернусь к первому же оазису и накопаю ещё земли, которую отдам священнику.
— Тогда давайте поступим так, — я протянул ему мешочек с монетами, — это задаток, чтобы вы не беспокоились о деньгах.
Араб открыв его, улыбнулся, увидев золото.
— Слушаю вас уважаемый, — он спрятал деньги, а его настроение заметно поднялось.
— Мы с вами прибываем в порт, я выношу вам грамоту, и сразу после этого вы грузите всю землю на мои корабли, получая остаток. Такой расклад для вас приемлем?
— Полностью! — согласился он.
Понятное дело, никаких грамот у меня не было, зато был набор для подделывания всевозможных печатей и оттисков. Так что нарисовав подделку не хуже оригинала, и сделав дубликат восковой печати, которая получилась чуть смазанная из-за быстроты с которой я её изготовил и вот уже счастливый и довольный купец оправился к каравану, чтобы показать, куда вести животных.
Глава 21
13 сентября 1192 года от Р.Х., порт Акры
— Господин Витале, — ко мне подошёл один из капитанов и смущённо спросил, — а что грузят на галеры?
— Землю, — кратко ответил я, не собираясь вступать в дискуссии. У каждого из них была индульгенция с моей подписью и вступать больше в полемику я ни с кем не собирался, чётко осознавая, что мне нужен собственный корабль и преданные воины, чтобы в будущем подобного не происходило.
— Все три галеры будут загружены землёй? — уточнил он.
— Всё верно господин Марко.
— То есть вы это знаете и вас не обманывают арабы?
— Я даже скажу вам больше господин Марко за эту землю я заплатил тысячу динаров. Поэтому точно знаю, что грузят на корабли.
Ничего не понимающий, он вернулся к двум другим капитанам, которых явно его ответы не обрадовали. Мне на самом деле было плевать на конкретно землю, которую они грузили сейчас, самое главное было две вещи: подлинный документ эмира Иерусалима, подтверждающий то, что земля именно с Голгофы, и видимость погрузки. Это видели все, так что никто потом не сможет сказать, земля не привезена со Святой земли.
Вечером, когда погрузка была практически закончена, прибыл оруженосец Ричарда, который вызвав меня, тихо передал, что через четыре часа они отходят. Сунув ему целый динар, я поблагодарил и попросил передать, что всё в силе. И правда спустя указанное время, шесть галер генуэзцев отчалили от гавани. К этому времени мы загрузили последнюю тонну земли и медленно тронулись за ними, идя за ними словно привязанные.
Дойдя туда за двое суток, мы ещё трое ждали окончание пышных празднеств, которые Ги Лузиньян устроил королю Ричарду. И поздней ночью, когда все спали, кроме меня и ночной вахты, на борт поднялись пять фигур, закутанных в плащи. Король Ричард, в одеждах простого рыцаря приподнял капюшон, чтобы показаться мне. Поселил я его в одной из четырёх маленьких кают, которые были на огромной галере. Одну занимал капитан, вторую я с Роксаной, причём она спала на полу в виду крайней стеснённости, вторую же занял король с чужим пажом, поскольку своего отправил с переодетым в королевские одежды вассалом, и последнюю, самую большую из четырёх кают, заняли его сопровождающие со своими оруженосцами.
Ранним утром, когда туман над островом ещё не рассеялся, мы отправились в обратную дорогу, зная, что караван фальшивого короля тронется в путь только завтра утром. Кутаясь в плащ, я стоял рядом с капитаном, который зычно отдавал команды гребцам, разгоняющим тяжело гружёную галеру, а также матросам, ставящим парус, чтобы ветер помог их товарищам.
— Господин Витале, — капитан внезапно нагнулся ко мне, — кажется я узнал одного из наших пассажиров.
— Господин Марко, — я сурово посмотрел на него, — чем меньше вы смотрите на пассажиров и распускаете по этому поводу язык, те длине и богаче будет ваша жизнь. И если кто-то из команды, проявит похожую наблюдательность, сообщите им об этом тоже.
Не знаю, что он там себе надумал, но с этого дня все мои просьбы исполнялись мгновенно и без раздумий, а в глазах капитана я видел радость сопричастности к какой-то великой тайне. Причем ему вовсе не нужно было знать о чём она, главное ощутить себя сопричастным к чему-то запретному. Так что он и команда упорно делали вид, что на корабле кроме меня больше никого нет, что конечно же всех устраивало и больше всего моих пассажиров, вынужденных большую часть сидеть в маленьких каютах и лишь ночью выходить на палубу.
Король так вообще, видимо узнав что-то на острове из того, что его ожидало в Европе, с таким упорством взялся за моё обучение, что я едва не стонал от наслаждения. Когда сам полководец объясняет тебе проведённый бой, схематично изображённый на бумаге, давая комментарии всем своим действиям и поступкам, лучшего обучения в мире просто не существует.
5 октября 1192 года от Р.Х., Венеция
— Господин Марко, сообщите пожалуйста сеньору Франческо, что я прибуду к нему с визитом завтра по утру, — попросил я капитана, когда на берег сгрузили мои вещи, а носильщики под свет факелов, погрузили их на грузовую лодку. Для остальных пассажиров, кутающихся в глубокие плащи с капюшонами, взяли другую. Я специально подождал в море несколько часов, чтобы мы прибыли глубокой ночью, так как только инкогнито короля обеспечивало нашу безопасность.
Руки и ноги слегка подрагивали, когда мы свернули с Гранд канала в нужное ответвление, ведущее к нашему дворцу. На пристани нас уже ждала мама, отец, и дядя Джованни.
— Витале! Витале! — мама увидела махающего ей рукой меня и едва не наступала в нетерпении на колышущуюся воду у причала.
Едва лодка уткнулась в каменные ступеньки, я конечно же первым делом бросился ей в объятья. Она плакала, но мне пришлось прервать её объятья, поскольку нас ждали люди в лодке позади.