— Не всегда от меня зависит, — я пожал плечами, — тогда договорились?
— Да, конечно. Только и у меня будет тогда к тебе просьба, помирись с дядей Джованни.
Я скривился, словно съел лимон.
— Витале, я прошу. В семье не должно быть конфликтов, ещё и таких серьёзных.
— Если поможет мне решить одно дело, то так и быть, я забуду его поступок, — согласился я, поскольку упираться, когда отец только что снял с тебя проблему, было глупо и не красиво.
— Договорись, только найди его сам.
— Обещаю, — я пожал протянутую руку и отец, поднявшись, вышел из комнаты.
Обещания нужно выполнять, поэтому я отправился искать нужного человека, найдя его в компании двух девушек.
— Упс, просите, — я стал закрывать дверь, но дядя слетел с кровати.
— Витале, подожди!
Я дождался, когда он выгонит девиц, и одевшись, сможет со мной поговорить.
— В общем отец попросил, а я пообещал, — начал разговор я, стараясь на него не смотреть, — мне нужно выполнить одно серьёзное дело, и я готов забыть все возникшие между нами разногласия, если вы мне в этом поможете.
— Я весь в твоём распоряжении, — серьёзно ответил он.
— Вы наверно слышали о планах Генриха VI?
— Да, и о твоём участии тоже. Энрико рассказывал.
— Через пару дней я отправляюсь в путешествие, а вы нужны мне, чтобы нанять все свободные наёмнические отряды, которые только найдёте за зиму.
— Всё? — удивился он, — это будет дорого стоить.
— Деньги не важны, — отмахнулся я, — я оставлю вам свои ключи, будете сами брать вам нужные суммы из моей сокровищницы. Главное правило, отдавать приоритет в найме, самым мерзким, самым отъявленным негодяям, которые замарали себя в убийствах, грабежах и насилии. Объясняйте им, что будем участвовать в захвате сицилийских городов, где они могут вволю поживиться и будут иметь долю с военной добычи.
— Хм, прости, но я не понимаю, зачем тогда брать отъявленных мерзавцев? — удивился он.
— Чтобы не жалко было их терять, будут мясом на штурме, ну и кое какие другие планы на их тоже у меня имеются.
— Хм, нужно будет добавить тогда в контракты повышенные штрафы за дезертирство и неповиновение приказам, — понял он, — а то начнутся массовые побеги, как они поймут куда ты их ведёшь
— Ну что? Договорились? Они все нужны будут в конце февраля, пусть в последних числах капитаны будут здесь, уже готовые к походу.
Он согласился, и мы уже вежливо попрощались. Мне же нужно было начать готовиться к отъезду, и оставить пару заданий для сеньора Франческо.
Всю зиму, я вместе с дядей Андреа, который едва услышал, что мне нужна его помощь в том, чтобы пить, кутить с девками и веселиться, тут же согласился, даже не спрашивая куда и зачем я еду. По итогу всё это конечно он осуществлял в одиночку, я же тем временем обследовал город, узнавал где расположены точки обороны, колодцы, пути поставок продовольствия, ну и для себя лично искал цеха мастеровых, собирая информацию о том: чем занимаются, сколько людей, семей, какие товары производят, занося это в свой походный дневник. И так из города в город, пока не объехали с ним все крупные сицилийские провинции, жители которых кстати, прекрасно зная, кто обосновался в Палермо, готовились к обороне. Некоторые подготавливали ополчение, но многие искали наёмных рыцарей или отряды, которые могли бы обеспечить им защиту.
Турне выдалось непростым, но крайне плодотворным. Дядя разжирел, обленился и в последнее время стал ныть, что я утомил его постоянными перемещениями, поскольку отрывал от девушек, которые одаривали его ласками в посещаемых нами городах. Я решал вопрос кардинально, переставал платить шлюхам, и вскоре увозил дядю с разбитым сердцем, как он это называл, но новый город, где всё повторялось один в один.
Поэтому, когда посчитал, что разведку и подготовку к вторжению я сделал на хорошем уровне, мы выдвинулись в обратный путь. Причём за время пути я похудел на три килограмма, став более сухим и поджарым для ребёнка шести лет, а дядя наоборот пополнел на все пятнадцать.
— Витале, если тебе, когда-то ещё понадобиться такая же помощь, то обращайся только ко мне, ик, — сказал он, когда я с помощью матросов загрузил его на ближайшую галеру и отправился в обратный путь.
Скоро начиналась весна и я прямо чувствовал своё нарастающее нетерпение поскорее заняться тем, что меня стало увлекать больше, чем эти гонки за милостью королей и императоров. Нужно было закончить это последнее дело и завязывать с чужими империями, подумав о себе.
2 марта 1194 года от Р.Х., Венеция
Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы подплывали к Венеции, так это лёгкая загрязнённость береговой линии. Обычно всё чистилось и убиралось, чтобы город имел опрятный вид, но в этот раз очень много разнообразного мусора колыхалось то тут, то там на волнах.
— Чего это с городом? — удивившись, я показал дядя на непотребства.
— Сейчас узнаем, — философски заметил он, зевая во весь рот.
Вторым фактором, из-з которого мы не узнали город, были злые и нервные горожане, которые раньше в хорошую погоду любили прогуливаться на лодках по каналам, или навещать соседей, сейчас же сидели по домам, на улицах редко кого можно было увидеть кроме слуг и рабов.
Ну и третье, едва портовый служащий узнал меня, как тут же бросился во дворец дожа, откуда вскоре появились три разъярённых взрослых, потребовавших от меня немедленно! Прямо сейчас убрать от города свою армию.
— Какую армию? — удивился я.
— Ту, которую вы наняли, и которая вот уже месяц не даёт житья никому в городе! — продолжили они возмущаться.
Чувствуя, что немного не в теме, я отправился домой, где нашёл маму и дядю, которые сидели на осадном положении, стараясь никуда не входить. При виде меня, Джованни радостно подскочил и тоже попросил убрать подальше от города армию, которую он для меня собрал.
— Чего вы прицепились к этому слову, — удивился я, — сколько вы набрали?
— Тридцать тысяч, — грустно ответил он, — я очень хотел выполнить твою просьбу.
Мои глаза невольно расширились, мне показалось, что я ослышался.
— Сколько?
— По штатной численности, что предоставили капитаны, у них тридцать тысяч солдат, — выдохнул дядя, — и Витале, если они останутся тут ещё хотя бы на месяц, то нас самих, взбешённые горожане выкинут из города. Энрико тоже осаждают во дворце, прося угомонить сына, то есть тебя.
— Ладно, если так сильно хотят от меня избавиться, пусть дают галеры, — согласился я, прося отправить письмо отцу.
Тот, офигев от моей наглости, передал моё условие всем знатным домам, и те неожиданно согласились. Они были рады избавиться от целой оравы солдатни, которая от безделья занималась всем чем угодно, кроме созидательной деятельности, что конечно же в итоге отразилось на городе, который после их отъезда нужно будет ещё потом месяц мыть и чистить.
Вот так я обзавёлся собственным флотом в размере ста галер, пусть и на время одного перехода. Причём как транспортным, так и военным, который охраняли наш переход. Часть нобилей пыталась выставить отцу счёт за это, но он быстро перевёл стрелки на меня, сказав, что у меня тоже есть свои деньги. С меня же взятки были гладки, я сказал, что в принципе мне ещё на три месяца хватит оплаты для этого войска, так что солдаты могут побыть тут и до лета, если кто-то попытается с меня стрясти хоть одну монету за транспортировку. В общем галеры мне дали, но отец при этом настоятельно попросил, чтобы я отныне с меньше, чем с десятком людей охраны из дома не выходил. На меня слишком многие из домов ополчилось, затаив злобу за такое дерзкое поведение. Я согласился, но в голову сильно не брал, таких желающих и так было выше крыши. Пока были задачи поважней, чем месть великих домов Венеции, а именно, как так намекнуть Генриху VI, что размер моего войска немного изменился, а следовательно и его оплата.
Глава 37
12 марта 1194 года от Р.Х., Мессина
Поскольку я плыл в головном дозоре из пяти галер, оставив основной караван позади, то даже не сразу понял, что на нас напали, когда мы проплывали узкий перешеек между Мессиной и Катоной. Повернув голову, я увидел, как от берега нам наперерез спешат десять кораблей. Низкий рокот рога раскатился по морю, когда мой капитан сыграл сигнал атаки, и все пять галер стали разворачиваться, строясь в боевое построение.
Я, пока взрослые готовились к бою, занял привычное место, вдалеке от всех, чтобы не мешаться под ногами. Пажей не было, а самостоятельно натянуть тетиву арбалета я не мог, поэтому и оставалось смотреть, как на чужие корабли вскоре полетели крючья и туда хлынуло втрое больше людей, чем обычно бывает команды на подобных галерах, а когда противники, поняв свою ошибку попытались развернуться, то было уже поздно, лишь двоим из них удалось оторваться и направиться в родной порт, туда же, поспешили и мы, стараясь догнать беглецов.
И вот тут, что-то пошло не по плану. Из пролива выплыли первые транспортники, капитанами которых были совершенно не подчиняющиеся мне люди, да ещё и злые, что их заставили работать бесплатно. Они, видя, что идёт нападение на порт, не мудрствуя долго направили свои корабли туда же. Я разинув рот смотрел, как то одна, то другая галеры, подходят к порту и из них вырывается дорвавшаяся наконец до драки орава наёмников. Стража попыталась запереть ворота, но на плечах их же матросов, влетел авангард нашего войска, начав штурм города. Всё осложнялось тем, что, видя бой, остальные галеры из каравана просто причаливали, разгружая всё новые и новые войска, которые тут же вступали в схватку. Вскоре в городе начались пожары, массовые убийства и грабежи.
Я опомнившись от шока, тут же приказал быстрее туда грести, чтобы спасти тех, ради кого собственно и согласился на этот поход. Вырывать добычу из рук озверевших от крови наёмников было то ещё дело, но за мной двигались сотни отряда, легко нанизывая на наконечники копий те