Только бездумная уверенность, что Джамиль вернется, позволяла Дайнеке жить дальше.
На город, с моря, мягко наступала черная мгла. Было по-сиротски тоскливо. Шум прибоя волновал и, казалось, подавал ей надежду. Пустынный, распахнутый простор моря бороздили белые гребешки волн. Морской ветер обдавал Дайнеку ледяными вздохами, швыряя в лицо холодную водяную пыль.
Она еще долго стояла так, подставляя себя порывам ветра. Потом закрыла балкон, опустила жалюзи, рухнула в кровать и крепко заснула.
Глава 21Встреча на площади Трех Мертвецов
Проснувшись первой, Дайнека вскочила и немедленно раздернула металлическую штору, чтобы поскорее впустить в комнату солнечный свет. При одной только мысли, что она в Италии, у нее быстрее забилось сердце.
Распахнув балконную дверь, она оказалась лицом к лицу с плотной стеной тумана. Он слоями пролегал перед ее носом. Медленно заползая в помещение, молочным киселем обволакивал ноги.
Отовсюду слышался грохот: это сворачивали металлические жалюзи в соседних домах. Но самих домов, как и их владельцев, видно не было.
– Ух ты! – Выйдя из комнаты, Даша окунулась в туман. – Какой чудесный запах. Морем пахнет. И еще какими-то растениями, сыростью… и булочками.
– Их уже готовят в пекарне отеля, – сказала Дайнека.
– Господи, как все просто… и здорово.
Войдя в зал для завтраков, они сразу же направились к столам, их манили роскошные песочные торты, украшенные глянцевыми фруктами и ягодами.
На тарелках не оставалось свободного места, но руки тянулись еще и еще, потому что каждый следующий кусок казался вкуснее.
Равнодушно миновав «развалы» колбас, вареных яиц, сыров и салатов, девушки уселись за свободный столик. Зал был пуст, и только неподалеку сидел почтенный джентльмен с пышными английскими усами. Перед ним стояла дымящаяся чашечка черного кофе. Он курил сигару и читал газету.
Даша посмотрела на его пустой стол, перевела взгляд на свой, полностью заставленный сладостями, и хихикнула.
– Ничего-ничего. Ешь! – улыбаясь, сказала Дайнека.
Постепенно свободные столики занимали проснувшиеся постояльцы отеля «Тибериус». Повсюду слышались разговоры и смех, бренчали посудой и цокали каблуками cameriere6.
Усатый джентльмен все так же сидел, не притрагиваясь к уже остывшему кофе. Время от времени бросал напряженные взгляды на входную дверь. Чувствовалось: он кого-то ждет. И это было похоже на любовную лихорадку.
Девушки переглянулись.
– Романтично… Без нее он даже есть не начнет. Как ты думаешь, кого он ждет? – спросила Дайнека.
– Думаю, жену, – простодушно ответила Даша.
– Совсем не обязательно, может, подружку…
– Ты что! Это же почтенный человек!
Дверь хлопнула – лицо джентльмена озарилось нежной улыбкой. Он вскочил и выдвинул стул. В предупредительном полупоклоне стоял, пока не подойдет та, кого так долго ждал.
Пересекая зал, подпрыгивающей походкой в его направлении шел худенький паренек, прыщавый и некрасивый. Встретившись, они поцеловались, и джентльмен, придвинув стул, усадил друга рядом с собой.
Даша склонилась над столом и покраснела. Дайнека рассмеялась:
– Привыкай, в модельном бизнесе еще не такое увидишь.
Ей было жаль эту наивную девочку, но, чувствуя ответственность, она считала своим долгом правильно ориентировать и направлять ее, не делая никаких скидок.
Дайнека вспомнила тот день, когда впервые поняла, какого рода отношения связывают ее маму с Ларисой, и ей стало жаль себя, а заодно и Дашу.
Перед отъездом Дайнека предложила немного побродить по городу.
В любом случае к ночи они доберутся до Милана, а с утра начнут обходить модельные агентства. Во всем доверяя Дайнеке, Даша беспрекословно ее слушалась.
В салоне автомобиля тихо звучала музыка:
– Guarir non e possibile… La mallatia di vivere… – Голос Эроса Рамаццотти, грустный и красивый, отчетливо выговаривал итальянские слова.
– Знаешь, о чем он поет? – спросила Дайнека.
– О чем?..
– Невозможно вылечить болезнь под названием жизнь.
– Как это точно сказано… – по-детски сокрушенно согласилась с Эросом Даша.
Дайнека бросила на нее взгляд и, не сдержавшись, рассмеялась. Они уже въезжали в исторический центр, перед ними возникла старинная арка. Дайнека знала, что это арка Августа, которой едва ли не две тысячи лет.
Рядом с античной аркой естественным образом уживалась современная автомобильная стоянка. Нелепый мужичонка-доброхот, суетливо размахивая руками, пятясь и подскакивая, указывал, где можно припарковаться. А потом, когда они вышли из машины, дожидался вознаграждения. Дайнека положила в его протянутую руку один евро, и мужичонка почтительно поклонился. Даша удивленно спросила:
– Зачем?
– Затем, что дура. Не умею отказывать в таких ситуациях, – беспечно ответила Дайнека.
Перед ними открылась не широкая и не длинная главная улица города Римини – Корсо Августа. Сплошь утыканная магазинами и кафе, она походила на маленькое государство, в котором все есть. По неровной каменной мостовой бегали дети, вышагивали их родители, стайками прохаживалась молодежь, поголовно «упакованная» в черные болоньевые куртки и джинсы. К спутанным курчавым волосам молодых людей, казалось, никогда не прикасалась расческа.
Даша восхищенно оглядывалась. Похоже, она примеряла на себя эту необыкновенно устроенную, интересную жизнь. И было видно, она ей подходит.
– Дайнека, что такое «остерия»?
Дайнека взглянула на вывеску и, к своему стыду, призналась, что ей тоже незнакомо это слово. Она озадаченно оглянулась:
– Сейчас узнаем.
Мимо них на велосипеде проезжала пожилая высохшая итальянка. Одетая в роскошную норковую шубу, она смешно крутила педали тощими ногами, обутыми в модные остроносые туфли. Притормозив, слезла с велосипеда и прислонила его к стене, намереваясь войти в магазин.
– Простите, – обратилась к ней Дайнека. – Скажите, пожалуйста, что такое остерия?
Старушка окинула их взглядом:
– Русские?
– Да.
– И говорите по-итальянски?
– Немного.
Очевидно, старушке понравился скромный ответ Дайнеки. Она принялась рассказывать тоном назидательным и благочестивым:
– Остерия – это место, где мужчины пьют свое вино и пиво. Приличным девушкам там делать нечего. – Она испытующе посмотрела на собеседниц. Потом, все больше увлекаясь, заговорила, заметно набирая темп: – Когда я была совсем маленькая, по вечерам моя бабушка отправлялась в остерию. Она не пила вина. О! Моя бабушка – великая женщина, она сажала моего деда в тачку и отвозила его домой. Он был большим любителем выпить.
Старушка запахнулась в норковую шубку и кокетливо попрощалась:
– Ciao!
– Чао! – хором ответили девушки.
– Что она рассказала? – поинтересовалась Даша.
Дайнека пересказала историю про пьяницу-деда.
Они долго бродили по центру, пока не проголодались. В поисках недорогого ресторанчика свернули в узкий проулок, где Дайнека нечаянно столкнулась с мужчиной.
– Scusate, – вежливо извинился тот и посторонился, уступая дорогу.
Дайнека подняла голову и встретилась взглядом с холодными глазами, заключенными в круглые оправы очков. Она сразу узнала в мужчине того, кто обыскивал ее в Москве.
«Как он похож на Леннона. Лысый Леннон…»
Дайнека и не догадывалась, что в точности повторила его прозвище.
Ситуация сильно смахивала на эпизод из шпионского фильма. Сначала она испугалась. Потом взяла себя в руки и решила, что так даже лучше. По крайней мере теперь она предупреждена.
Они зашли в ресторан, где можно было недорого перекусить. Даша болтала обо всем, что видела. Дайнека поддакивала или просто молча кивала, обдумывая открывшиеся обстоятельства. Она не помнила, чтобы Леннон летел вместе с ней в одном самолете. То есть она совершенно уверена, что его там не было. Значит, он прилетел сюда раньше или позднее.
Убедив себя в том, что определенность всегда лучше неизвестности, она подумала: «В конечном счете, ничего не изменилось».
Она плюнула на все свои страхи и решила жить одним днем.
– Дайнека, а как называется эта площадь? – Даша смотрела через окно на пространство, добрая половина которого была уставлена цветочными горшками.
– Площадь Трех Жертв… по-русски это совсем не звучит… В общем – площадь Трех Мертвецов.
Вытащив ложечку из мороженого, Даша положила ее на блюдце. Лицо вытянулось, губы задрожали, она едва не заплакала:
– Зачем так страшно шутить?
Дайнека привычным жестом протянула ей салфетку.
– Я не шучу. Во время войны нацисты казнили здесь трех горожан. С тех пор площадь так и называется. Итальянцы чтут своих умерших. А раньше она называлась площадью Августа.
– Внимание. Объявляется посадка на чартерный рейс Римини – Москва.
– Валерио! – Подхватив сумки, тетка стремительно подбежала к малышу. Он же растерянно стоял посреди загомонившей толпы, пытаясь понять, чем вызваны такие удивительные перемены.
Люди с мрачной решимостью устремились к выходу. Cкоро первая сотня пассажиров уже отбыла на широком автобусе в сторону самолета. Все передвижения происходили быстро, организованно и почти без эксцессов, несмотря на то что среди отъезжающих было немало пьяных.
Поднимаясь на борт самолета, Дайнека подумала, что все очень похоже на эвакуацию.
Она уже устроилась в кресле и смотрела в иллюминатор – от самолета медленно отъезжал трап. В этот момент зазвонил ее телефон.
– Слушаю.
– Sono io7. – Это был Стевен Бергстрем.
– Ciao, – услышав итальянскую речь, Дайнека тоже заговорила на этом языке.
– Ты уже в Москве? – спросил он.
– Нет. В Римини.