орую принес с собой, снова надел шляпу с пером и отдал Бальби свой плащ, и теперь им более или менее убедительно удалось притвориться, что их случайно заперли во дворце с вечера. Служитель выпустил их, и, стараясь двигаться естественно и не броситься бежать, они спустились по Лестнице гигантов и вышли через Порта делла Карта. Сев в первую попавшуюся гондолу, они поехали в Местре, дальше коляской — в Тревизо, а потом пешком — за пределы венецианских владений. После Тревизо Казанове удалось убедить надоевшего уже Бальби, что им лучше расстаться. Тот попытался было возражать, но Казанова измерил его и принялся рыть могилу своим верным инструментом, поставив монаха в известность, что похоронит его заживо, если тот не доконает его раньше. Автор — блестящий рассказчик и старается представить себя в наиболее выгодном свете, но так как ему все-таки удалось бежать, значит, хоть какая-то часть его истории — правда. И настолько сложными путями движется логика инквизиции, что в 1774 году Казанову убедили вернуться в Венецию и стать доносчиком в той самой организации, от которой он некогда сбежал. Он снова поссорился с властями в 1782 году, был изгнан и написал мемуары, уже будучи в безопасности, в Австрии.
За зданием тюрьмы находится отель «Даниели», способный предложить более изысканные апартаменты. Он стал гостиницей в 1822 году, а в 1948-м был достроен. (Эта пристройка нарушила почти восьмивековую традицию — после убийства дожа Витале Микиеле на калле делле Рассе здесь разрешалось строить только низкие деревянные здания.) Название «Даниели» происходит от имени первого владельца, Джозефа да Ниели. Он и его преемники принимали немало литературных знаменитостей, включая Жорж Санд и Альфреда де Мюссе в последние дни их бурного романа, Бальзака, семью Рескин, Диккенса и Пруста. Несомненно, что если бы отель открылся в XIV веке, он с удовольствием дал бы приют и Петрарке. В 1360-х поэт жил чуть дальше по рива дельи Скьявони — примерно там, где сейчас находятся номера 4143–4144, — в доме, предоставленном ему республикой в обмен на обещание оставить городу свою библиотеку. Из его окон открывался, как и повсюду на этой набережной, превосходный вид, и для Петрарки он простирался далеко за горизонты видимой части лагуны: поэт смотрел, как уплывают корабли, на паруса, раздуваемые ветром, от которого вздрагивали окна дома:
Если бы вам довелось увидеть его, вы бы сказали, что это был не корабль, но гора, плывущая по морю, хотя под тяжестью его гигантских крыльев большая часть его сокрыта под водой. В конце путешествия его ждет Дон, далее которого ничто не может доплыть из наших морей, но многие из тех, кто был на борту, достигнув этой точки, хотят продолжить путешествие и не останавливаться, пока не достигнут Ганга или Кавказа, Индии или Восточного океана.
Петрарка мог на крыльях воображения пускаться вслед за отважными купцами, но сам предпочитал маршруты не в пример более скромные. Вскоре он отправится на покой и проведет остаток жизни в тихой деревеньке Арква на вершине холма, неподалеку от Падуи — теперь она называется Арква Петрарка.
По дороге к месту, где некогда жил Петрарка, вы пройдете мимо церкви Санта-Мария делла Визитацьоне или делла Пьета, которую называют просто Ла Пьета. У нее есть еще одно имя — церковь Вивальди, заметим только, что строительство нынешнего здания началось в 1744-м, через три года после смерти композитора. И все-таки почти овальная церковь, которую Джорджо Массари проектировал, памятуя о музыке, что будет звучать в ее стенах, — чудесное место для концертов, нередко включающих в свои программы и произведения Вивальди. На мемориальной табличке на стене церкви со стороны калле делла Пьета написано, что великолепная акустика «обязана своим появлением вдохновенной интуиции и удачным советам Антонио Вивальди». В дользу этого немного окольного способа посмертно связать церковь с именем композитора говорит то, что первые чертежи Массари датируются 1736 годом. Ангелы-музыканты на потолочной фреске Тьеполо «Триумф веры» (оконченной в 1377-м) услужливо подхватывают тему. Эта церковь, как и ее предшественница, была часовней основанного в XIV веке приюта Пьета, находившегося по соседству (сейчас там расположен отель «Метрополь»), где большую часть жизни Вивальди дирижировал хором, исполнявшим его сочинения.
Рива дельи Скьявони вьется дальше. Еще одна мемориальная табличка, рядом с калле дель Дозе, напоминает нам о schiavoni, или славянах. Рива получила название не только от своих купцов. Именно отсюда отправлялись славянские, или далматинские силы: они хоть и именовались valorosi soldati — доблестные солдаты, но в 1797 году все-таки были вынуждены оставить город, который взялись защищать. Затем рива дельи Скьявони превращается в рива Ка ди Дио. Повернув налево, вверх по течению Канале делль Арсенале, отсюда можно увидеть две башни у водного входа в Арсенал, многие столетия остававшийся центром венецианской мореходной мощи — памятник тому времени, когда практически все венецианцы, а не только далматинская когорта, были доблестными солдатами, корабельщиками или мореходами.
Перед этими башнями некогда находился подъемный мост; там и сейчас есть мост, но уже не подъемный, ведущий к воротам с суши. Вход сюда воспрещен, потому что это все еще военная зона. Но вапоретти проплывать разрешено, и с них можно полюбоваться на внушительные зубчатые стены и некогда переполненные верфи, а затем направиться к Фондамента Нуове и Марано.
Триумфальная арка сухопутных ворот — первая отчетливо ренессансная постройка в Венеции, созданная в 1460 году. (Имя архитектора с точностью назвать невозможно.) Две колонны изготовлены из греческого мрамора. Дополнения прославляют более поздние завоевания Венеции. Воинственного льва святого Марка поместили над воротами после победы Венеции и Испании над турками при Лепанто в 1571 году. Статуя на самом верху, святая Джустина, установлена здесь потому, что битва эта случилась в ее день и победу приписали помощи святой. Итак, был построен обнесенный оградой и декорированный статуями двор, и два больших античных льва с триумфом прибыли сюда вслед за победами Франческо Морозини в Гре-ции в 1692 году. Сидящий по левую сторону лев, привезенный из Пирея, связан с более ранними битвами: стершиеся руны на его левом плече, которые венецианцы не смогли бы прочитать, даже если бы и замечали, рассказывают, как Хакон, Ульф, Асмуна и Харальд Высокий — очевидно, воины скандинавской и английской гвардии византийского императора, варяги — захватили Пирей. Харальд, несмотря на протесты греков (возмущенных, возможно, не только унизительной надписью, но и порчей их льва), настоял на том, чтобы публично заявить об этой победе. Вернувшись с востока, Харальд Высокий стал конунгом Харальдом Хардрадом Норвежским и погиб в более славной битве, сражаясь у Стэмфорд-Бридж с Харальдом Годвинсоном в 1066 году. История другого большого льва, как и большинства подобных трофеев, остается неразгаданной. Считается, что он стоял на Священном пути между Афинами и Элевсином.
Венеция, неизменно стремившаяся пополнить свою коллекцию львов под тем удобным предлогом, что они — символы святого Марка, добавила еще одну пару маленьких античных скульптур в 1718-м. Они родом из Делоса и прославляют одну из последних морских побед венецианцев, освобождение Корфу от турок. За воротами теперь видна только малая толика той мощи, которую прославляли львы республики Сан-Марко. Но когда-то в Арсенале, заложенном в 1105-м, кипела жизнь. Сначала его использовали в основном для ремонта кораблей, хранения весел, канатов и строевого леса, но начиная с XIV века это был крупный, высокопроизводительный центр кораблестроения, призванный решать в первую очередь вопросы безопасности республики. Название его, скорее всего, происходит от арабского «darsina'a», мастерская. Связанные с Арсеналом военные ассоциации сделали это слово синонимом оружейного склада — наподобие лондонского, который впоследствии передал этот имя футбольному клубу. В начале XIV века Арсенал увеличился в два раза. Именно в это время Данте наблюдал за мастерскими и причалами зимой и описал, как неутомимые венецианцы варят смолу, чтобы смолить днища, строят новые суда на смену тем, что уже не починить, изготавливают весла и канаты, латают паруса. Все это служит вступлением к описанию кипящей смолы, ожидающей в аду взяточников и нечистых на руку чиновников, но, кроме того, предоставляет возможность отдать должное Венеции, которая по своему блеску и славе кажется изгнаннику Данте сравнимой с вероломной Флоренцией.
Строительство кораблей велось все интенсивнее. Росту производительности способствовала хорошая оплата и условия труда армии искусных работников, arsenalotti; безопасность обеспечивала традиционная лояльность рабочих к государству: из работников Арсенала набирали личную охрану дожа; финансирование поддерживалось благодаря установленной в 1329 году практике, согласно которой право пользоваться галерой в течение года продавалось с аукциона капитанам и синдикатам.
В 1436-м Перо Тафур, испанский путешественник, увидел и описал арсеналотти в деле.
Когда вы входите в ворота, перед вами две большие улицы по правую и по левую руку и море посередине, и с одной стороны открываются окна здания Арсенала и то же самое — с другой; и вот на буксире выводят галеру, а из окон на нее передают: из одного — снасти, из другого — оружие, из третьего — баллисты и мортиры, и так со всех сторон — все, что необходимо, а когда галера достигает другого конца улицы, все нужные люди уже на борту, и сколько необходимо весел, и она оснащена от носа до кормы.
Но в конце XV века появились технически более сложные суда, а огромный турецкий флот набрал силу, и настала необходимость дальнейшего развития производства. В 1473-м постановили снова увеличить Арсенал вдвое — так, чтобы он занял большую часть восточных районов города. Расширение мастерских, складов и доков можно подробно изучить по картам и моделям в Музее морской истории, о котором подробнее расскажем чуть позже. Стремясь обеспечить перевес над турками, в 1340-х Сенат решил, что необходимо, чтобы Арсенал создал и постоянно имел в запасе не менее сотни галер и какое-то количество более легких судов. Во время неожиданных событий на Кипре в 1370-м арсеналотти — их тогда насчитывалось 3000 человек — работали не покладая рук и построили сотню галер за два месяца.