Вернувшись в свою комнату, я был рад оказаться наедине со своими мыслями и вдохнуть полной грудью. После напряжения во время встречи с Пабло и его новьей Кэндис, быть предоставленным самому себе оказалось большой удачей. Только мысли снова и снова возвращались к ней. К моему Котёнку. Находиться с ней под одной крышей и не иметь возможности пойти и заключить в объятия — самая большая пытка из всех существующих. Во мне бурлила кровь, стоило представить, что где-то в этом доме, рядом со мной, она целует его. Хотелось в ту же секунду разорвать ублюдка на части. Но я не мог. Не мог заставить её ненавидеть себя еще сильнее. Оставалось лишь ждать, утопая в тихой ярости.
«Я вырву обратно возможность быть с Котёнком. И сделаю это в следующие два дня», — повторял про себя словно мантру, подавляя ненужные порывы.
Лишь представив её в своих объятиях, чувствовал, как отступала злость.
Перес основательно подготовился к нашему приезду. Живая музыка, блюда от именитого шеф повара. Все казалось каким-то вычурным и кричащим. Я смотрел на поведение Марины в этой обстановке и не понимал, как той девушке, что я знал, могло нравиться все это. Разве не от подобной мишуры и показушности она пыталась сбежать в прошлом году, уехав из дома отца?
На какое-то мгновение, когда моя рука лежала на талии Эстер, показалось, что взгляд Марины загорелся так же ярко, как во время нашей последней встречи. Но увидев, с какой нежностью она смотрит на Переса, понял, подобные взгляды предназначались лишь ему. А мне лишь холод и отчуждение. Я чувствовал ее игру. Не мог поймать, но был уверен в фальшивке, представленной в качестве правды. Стоило нам четверым оказаться вместе, как словно по щелчку переключателя маски оказывались на местах. Наступало время каждому сыграть свою партию в этом спектакле. Моя задача быть тем, кем видели посторонние: расчетливым и жестоким бизнесменом, любителем вечеринок и женщин. Всю свою жизнь я жил в этой шкуре, не зная, как жить подругому. Только рядом с Котенком проявлялся тот Диего, которого не знал никто другой.
И Марина, плавящаяся, словно воск в моих руках в ту ночь на пляже и готовая превратиться лишь в огарок, сегодня отлично вжилась в роль красивой статуи, дорогого аксессуара, бездушной куклы. Фальшивая улыбка, холодный взгляд и осторожные фразы для всех, кроме него… Смотря на Пабло и считая, что никто вокруг их не видит, она словно оживала, превращаясь в чертов пластилин, из которого он лепил все, что вздумается, и она не просто позволяла ему, а с готовностью и каким-то немым обожанием отдавалась его рукам.
Подавляя гнев, я следовал правилам её игры. Она притворялась, что любит Переса, мне оставалось следовать примеру. Проявлять внимание, прикасаться и флиртовать с Амигой, словно она моя любовница-все это казалось интересной командной забавой. Эстер очень натурально реагировала на разыгрываемый спектакль. По её коже ползли мурашки, стоило моей руке коснуться ее, а щеки заливались румянец при каждом взгляде. Я видел влюбленный блеск в её глазах, именно такой, как раньше замечал в глазах Марины. Если бы я не знал о исключительно дружеском интересе с ее стороны, то поверил бы во влюбленность Амиги.
Котёнок же, словно ничего не замечала, исполняя роль приветливой хозяйки и верной невесты. Чем больше я наблюдал за её приторно-сладким поведением, тем сильнее выходил из себя. Она никогда не была такой и не хотела выглядеть подобным образом в глазах окружающих. Рядом со мной бунтарка в Марине взяла верх над правилами и общественным мнением. А эта девушка казалась полной её противоположностью. Нет, она не выглядела глупой или поверхностной, но всё в ней было слишком правильным, слишком продуманным. Будто она тщательно контролировала себя.
Несмотря на то, что меня раздражала ее сдержанность и некая механичность, я знал, как нужно действовать дальше. Её чрезмерный самоконтроль поможет мне в получении желаемого. Я выведу её из себя, вытянув все те эмоции, что она пытается спрятать от посторонних глаз.
— Как вы познакомились? — внезапно спросила Эстер в попытке поддержать светскость беседы.
Улыбнулся, предвкушая последующую сцену. Положив руку поверх лежащей на коленях ладони Амиги, погладил её большим пальцем в знак одобрения. Эстер замерла, шумно выдыхая, но не сказала ни слова.
Пабло повернул лицо к невесте, дожидаясь её реакции. Кэндис посмотрела на него, ласково улыбаясь, словно воспоминания об этом доставляли ей удовольствие.
— Это вполне обычная история, — проговорила она, слегка пожимая плечами, продолжив разрезать стейк из лосося.
— Нет, нет, нет! — вмешался Пабло, воскликнув. — Это самая волшебная история в моей жизни! И не преуменьшай этого, милая.
— Заинтриговал, — Эстер взяла свободной рукой бокал вина, не сводя глаз с Переса. — Не терпится услышать о настоящем волшебстве.
— Позволишь? — пуэрториканец снова посмотрел на невесту, дожидаясь разрешения.
— Конечно! — улыбнулась Кэндис, сжав его руку.
— Представьте себе дождливый хмурый день, когда вода заполняет весь мир вокруг и бестолкового пуэрториканца, считающего, что ничего хорошего не может с ним случиться, тем более в такой слякотный и жуткий день.
— Напоминает начало романтического фильма, — прокомментировала Амига, отпивая вино из бокала.
— Так оно и было, — мечтательно усмехнулся Перес. — Как в кино.
Марина не перебивала его. Обменявшись многозначительными взглядами, они оба замолчали на мгновение. Наблюдая за их молчаливым общением, понимал, что вне зависимости от реальности чувств Марины к Пабло, у них существовала некая связь, которую я бы с радостью разорвал.
— Пабло, не томи, расскажи! — потребовала Амига.
Выйдя со встречи из отеля Хилтон, обнаружил, что мой водитель отлучился по семейным делам на время переговоров и, разумеется, застрял в пробке. В такой ливень не могло быть подругому. Понимая, что мне придется добираться до следующей встречи на такси, ждал, когда швейцар поймает для меня машину. И что вы думаете, в этот момент останавливается такси, и из него выходит яркожелтое видение. Сказочное создание в платье, никак не вписывающемся в подобную непогоду. Она встретилась со мной взглядом, и в тот момент я понял, что спасен, снова посмотрел на новью, предаваясь воспоминаниям. — И я не только дождь имею в виду, усмехнулся он.
— Она придержала для меня дверь, и я понял, что не хочу никуда ехать.
Улыбаясь во все свои белоснежные зубы, Пабло поедал Кэндис глазами. В его взгляде было столько восхищения и нежности, что не оставалось сомнений в искренности его чувств. Но это не уменьшало моего желания разбить его рожу и вырвать руки, чтобы он никогда больше не смел притрагиваться к моей женщине. Марина ответила ему такой же сияющей улыбкой. Они смотрели в глаза друг другу как в каком-то чертовом кино, и через мгновение их губы встретились. Тошнота подкатила к горлу, смешиваясь со слепой яростью. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не превратить это место в кровавую бойню, пытался отвести взгляд в сторону от их сплетенных губ. Но все, что я видел, — это Марина, отдающаяся другому мужчине. Она закрыла глаза, позволяя ему трахать свой рот языком, ласкала пальцами его щёки. Не сложно было представить, что обычно следует за подобной прелюдией.
— Как романтично! — восторженно проговорила Эстер, стараясь выдернуть руку из моей. — Верно, Диего?
Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Только тогда я понял, что сжимаю её ладонь до боли. Отпустив руку подруги, снова перевел взгляд на влюбленную парочку.
— Когда, говоришь, это произошло? — хотел немедленно прекратить эту пытку. И пришло самое время узнать, как долго она позволяла ему трахать себя. И всё из-за какого-то гребаного такси.
— На следующей неделе будет ровно год с нашей встречи, — ответила Марина, оторвавшись от губ Переса и одаривая меня самым холодным взглядом из всех, что я видел.
Взяв салфетку, она осторожно поправила размазанную помаду, и каждый её жест наполняла некая торжественность. Она знала, что мучает меня подобным представлением, и ей доставляло это немало удовольствия.
— Год — это целый срок, — не отводил глаз в сторону.
Внутри меня все клокотало от ярости. Всё то время, что я сходил сума, пытаясь отыскать её, целый год, представляя её мёртвой, не предполагал, что она кувыркалась в постели с этим ничтожеством.
— А сколько длились ваши самые долгие отношения, Диего? — в её глазах промелькнуло злорадство.
— Один год, два месяца и шесть дней, — сразу ответил, понимая, что застану её врасплох.
— Надо же, такая точность в подсчетах, — произнес Перес, но я не смотрел в его сторону. Всё что я видел, лишь кошачьи глаза, бросающие мне вызов.
— Не думала, что для вас характерны такие длительные отношения.
— Больше нет, — почувствовал, как напряглась Эстер, перебирая на коленях салфетку.
— Что произошло с той девушкой? — снова влез Пабло.
— С моей женой. Не с девушкой. Я застал её в нашей постели, в момент, когда она насаживалась на чужой член.
Глаза Марины распахнулись в шоке. Её губы медленно приоткрылись, образовывая круглую букву «О», но она не отводила взгляда, все еще смотря на меня.
— Чёрт! Прости. Не знал, — где-то фоном проговорил Перес, но я не слушал его.
Получив от Марины первую искреннюю эмоцию, я не собирался останавливаться. Требовалось нажать на нее еще, и тогда защита спадет, позволяя настоящему Котёнку выйти из-за стены.
— Это был не единственный случай, когда мне изменила девушка, которой я верил, — не дожидаясь смены темы разговора, продолжил, удерживая взгляд Марины. — Доверившись женщине второй раз, я допустил слабость, забыв о том, что нельзя доверять никому, тем более тому, кто притворяется невинным. Снова поверив в искренность чувств, я получил новый урок. Она украла мои бумаги и вышла замуж за другого.
За столом повисла тишина. Лишь звуки джаз — бэнда наполняли зал, подчеркивая неловкость момента.
Грудь Марины начала тяжелее вздыматься. Она прикрыла веки на доли секунды, но и этого оказалось достаточным для того, чтобы показать, она все помнила. Наконец Чика снова посмотрела на меня.