[180] его двоюродным братом Гезой, хотя, казалось бы, Святая корона должна была бы благоволить к Шаламону как законному наследнику своего отца на венгерском престоле[181]. В то же время Венгерское королевство воспринимается Реваи как органическое единство самой Венгрии и находящихся под властью ее короля (вернее, короны) территорий. Власть и мистическая сила короны не ограничивается венграми и распространяется также на подвластные ей королевства (Далмацию, Хорватию, Болгарию, Сербию, Галицию и др.), которые — и этому удивляется Реваи — добровольно отказались от своих государственных символов, от своих корон в пользу Святой венгерской короны[182]. Войны во имя расширения территории государства ставятся в заслугу королям, хотя образцом для подражания Реваи все же делает короля Ласло I Святого: он без крови присоединил к Венгерской короне Далмацию и Хорватию.
Как преступление против Святой короны Реваи расценивает и занятие трона бастардом. Именно этим обстоятельством он объясняет крах Яноша Корвина, незаконного сына Матяша I. Несмотря на поддержку отца, сын не удержался на престоле и вверг королевство в новые распри[183].
Святая корона наказывает за грехи и преступления не только отдельных королей, но и весь народ[184]. Таким примером для Реваи является татарское нашествие, обрушившееся на венгров из-за внутренних распрей, которые поколебали в королевстве уважение к Святой короне. Король Бела IV в страхе бежал из страны вплоть до Далмации. Татары три года подвергали Венгрию разграблению. Спасение страны Реваи снова связывает со Святой короной. То, что в этом хаосе корона, у которой тогда не было хранителей, уцелела — он считает настоящим чудом[185]. В подобной интерпретации исторических событий одним из представителей венгерской политической элиты начала XVII в. слышится отголосок теории Святой короны И. Ве́рбёци, хотя прямых ссылок на труд известного венгерского юриста XVI в. у Реваи мы не найдем. Тем не менее, коллективное «членство в Святой короне» всего дворянского сообщества — «общины знатных», делегировавших верховную власть первому королю, предусматривает и коллективную ответственность нации перед ее святыней.
Корона сама по себе является активным созидательным фактором в истории королевства. Именно она направляет действия людей. Автор даже наделяет ее свойствами живого существа. Корона сама страдала от неправых действий некоторых из королей. Она по своей воле вела победоносные войны против диких народов за веру и ради спасения. Вместе с королем она побеждала и держала в страхе венецианцев, греков, русских, сарматов, половцев и другие соседние народы[186]. И в этом через нее осуществляется воля Господа, Которого Реваи называет «Установителем королей и Покровителем короны». С помощью Святой короны побеждает правое дело монархов. А небеса спасают и охраняют от всех опасностей и бед правителей, которые обладают рядом качеств — добродетелью, справедливостью и т. п.
Обладание Святой короной обеспечивает небесную защиту Венгрии. Пока корона находится в государстве, за судьбу последнего можно не опасаться: корона спасает страну. Петер Реваи приводит примеры из истории, подтверждающие этот тезис. После пресечения династии Арпадов началась борьба за венгерский престол, в которой, в конце концов, верх одержал ставленник папы Бонифация VIII Карл Роберт Анжуйский[187]. Тогда Святая корона впервые оказалась за пределами страны у одного из претендентов на венгерский престол, чешского королевича. В годы междуцарствия судьба Венгрии подвергалась большой опасности. Пройдя через испытания и удивительные приключения (баварский герцог Оттон на пути в Трансильванию потерял корону), главная святыня королевства попала в руки избранного венграми Карла Роберта[188]. За его коронованием Святой короной последовали десятилетия расцвета, крупных военных удач Венгрии, особенно в правление сына Карла Роберта Лайоша I Великого[189].
Во второй раз корона, а вместе с ней и благополучие Венгрии подверглись жестокому испытанию в середине XV в., когда ее похитила, вывезла из страны и передала Фридриху III[190] в интересах своего сына вдова венгерского короля Альберта Габсбурга[191], дочь императора и венгерского короля Сигизмунда Эржебет[192]. Отсутствие короны в стране может дать толчок тяжелейшим последствиям: не только поставить королевство под удар, лишив его небесной защиты, но и привести к более тяжким преступлениям. Таковым Реваи считает коронование монарха какой-нибудь иной короной, кроме Святой. Он называет «кощунством, преступлением и извращением» тот факт, что Уласло I[193], не имея возможности короноваться Святой короной (которая как раз была похищена по приказу Эржебет и находилась в руках Фридриха III Габсбурга), короновался короной, взятой из реликвария Св. Иштвана в Секешфехерваре[194]. За такое оскорбление Святой короны он поплатился сам, погибнув, и вверг страну в пучину бедствий. П. Реваи описывает хаос, царивший в стране до тех пор, пока великой ценой корона не была возвращена из многолетнего плена Матяшем Корвином. Автор убежден, что хранить ее следует в Венгрии, потому что только в таком случае корона может обеспечить благоденствие и процветание королевства и венгерского народа.
Лучшим доказательством этого тезиса П. Реваи считает блестящее правление короля Матяша Корвина. Тогда корона сама, благодаря своей мистической силе, хотя и с помощью Матяша, вернулась на родину. Реваи даже пытается установить некую хронологическую закономерность в истории взаимоотношений Святой короны и Венгерского государства, ссылаясь на ученых. Наивысшего расцвета оно достигает раз в 500 лет: в первый раз это было связано с Иштваном I, при котором Святая корона появилась в Венгрии, во второй — с Матяшем I, когда корона счастливо и чудесно вернулась на родину[195].
Важное место в концепции Реваи отводится хранителям Венгерской короны. Вообще-то, по мнению автора трактата, Святая корона не нуждается в хранителе, т. к. может сама постоять за себя. В качестве доказательства он приводит татарское нашествие: тогда корона не только спасла страну от варваров, но и сама чудесным образом уцелела, не попав в руки преследовавших короля татар, хотя в тот момент при ней не было хранителя[196]. Тем не менее, похищение Святой короны вдовой Альберта Габсбурга, по убеждению Реваи, стало возможным именно из-за того, что ее хранение было поручено какому-то иностранцу. Он полагает, что «самым опасным и недостойным деянием было доверить символ государства чужому человеку вместе с должностью хранителя короны вопреки законам и традициям страны, оттеснив прирожденных мужей нации, в которых сама природа вселила любовь и уважение к святому символу королевского величия»[197]. Таким образом, недопустимо, чтобы должность хранителя доставалась иностранцу. Как положительный момент Реваи отмечает учреждение должности двух хранителей Святой короны и закрепление этого решения в законах 1500 г. Правда, данный институт оказался кратковременным, что наш автор объясняет двумя причинами: 1) тем, что он приобрел политический характер; 2) тем, что корона на долгое время покинула королевство. Реваи намекает на политическую борьбу, развернувшуюся в стране после гибели Лайоша II в битве при Мохаче и вывоз короны Фердинандом I из Венгрии.
Важное место в трактате уделяется чрезвычайно актуальному и болезненному для попавших под власть чужеземной династии венгров вопросу о характере королевской власти. Реваи исходит из того, что в Венгрии короли выбираются. Однако, по его убеждению, коронование венгерских монархов Святой короной играет большую роль, чем избрание, поскольку Святая корона «устанавливает королей» благодаря своей мистической силе[198]. Автор трактата противопоставляет венгерскую практику коронований иным. Он упоминает тот факт, что некоторые императоры не короновались золотой императорской короной в Риме из рук папы римского, но поскольку они считались законными императорами благодаря одним только выборам, их императорское достоинство и власть не пострадали. Так поступили Рудольф I, Фердинанд I, Максимилиан II, Рудольф II Габсбурги[199]. Иначе обстоит дело с венгерской короной. Если правитель не коронован Святой короной, то коронация не признается действительной, и, соответственно, не считается законной сама власть монарха. Вследствие этого все его пожалования, грамоты, разрешения не имеют силы, а сам король в лучшем случае может признаваться правителем[200]. Наиболее яркие примеры, которыми Реваи подтверждает свое высказывание, — история коронаций Карла Роберта и Матяша I. Первый, хотя и был признан и выбран венгерскими сословиями, не имел возможности короноваться Святой короной, которая находилась за границей. Корона, посланная понтификом, не изменила положения дел. Лишь третья коронация — уже Святой короной — сделала Карла Роберта законным венгерским королем