[224]. Этот указатель получил большой спрос у венгерских юристов и распространялся в рукописной форме с дополнением новых законов. В 1694 г. труд Асалая был опубликован в Надьсомбате (совр. Трнава) под названием Index seu compendium Operis Tripartiti etc. с предисловием тогдашнего королевского казначея Дёрдя Эрдеди[225]. Следует отметить — данный источник до сих пор не был введен в научный оборот ни юристами, ни историками.
«Указатель, или компендиум Трипартитума» привлек мой интерес из-за личности автора[226]. Иштван Асалай родился в начале XVII в. в семье хозяйственного служащего, управлявшего имениями разных крупных землевладельцев. Неизвестно, был ли он дворянином по рождению или приобрел дворянство. Со временем, благодаря своей службе на разных поприщах, Асалай стал землевладельцем, правда, с очень скромным состоянием. Он начал свою карьеру как фамилиарий Миклоша Эстерхази, при его поддержке учился за границей и продвигался по службе. В течение многих лет Иштван Асалай исполнял обязанности секретаря при Эстерхази, а когда последнего избрали надором, стал его протонотарием. Доверие патрона выразилось также и в том, что уже в 1626 г. он рекомендовал молодого и способного фамилиария в судебный аппарат тогдашнего королевского персоналия Мойзеша Цираки. Новый важный период в жизни Асалая начался в 1645 г., т. к. после смерти хозяина он не остался при дворе сыновей Эстерхази, а избрал для себя государственную службу. Сначала он исполнял обязанности протонотария при надоре Яноше Драшковиче. Начиная с 1650 г. и вплоть до самой смерти в 1657 г., Асалай занимал должность советника Венгерской казначейской палаты.
Как юрист, Иштван Асалай был одним из наиболее подготовленных людей своего времени. Многие годы работы в различных государственных учреждениях, в том числе на страже правосудия под началом высших государственных чинов, дали ему богатый профессиональный опыт. Так, Асалай принимал участие в переговорам по подготовке условий Линцского мира 1644 г. между австрийскими Габсбургами и Трансильванией. Не раз стоявшие у кормила власти сановники просили его совета. Таким образом, не случайно именно он взялся за переработку и дополнение «Трипартитума» Иштвана Ве́рбёци.
На примере Иштвана Асалая мы можем проследить жизнь и карьеру неординарной личности, формирование и эволюцию типичного чиновника эпохи складывания государства раннего Нового времени. В эту картину прекрасно вписываются его происхождение, общественные и социальные связи, материальное положение, профессиональная подготовка и т. п. В ходе исследования вырисовывается фигура одного из представителей венгерской интеллектуальной элиты и одновременно крупного государственного чиновника. В то же время, сравнивая «Трипартитум» и «Указатель» («Индекс»), изучая методы работы Иштвана Асалая с текстом, мы получаем возможность заглянуть в мир идей и представлений этого человека, увидеть его предпочтения в различных областях юриспруденции, в политике, методах управления государством, вопросах веры и т. д.
«Указатель» без преувеличения можно назвать оригинальным научным произведением и даже энциклопедией своего времени. Это весьма объемистый труд, насчитывающий 560 страниц. Его статьи помещены в алфавитном порядке и по своему объему неравнозначны: одни занимают несколько страниц, другие ограничиваются несколькими строками. Статья начинается с дефиниции понятия, за этим в случае необходимости дается развернутая характеристика термина в форме заметок (notae), построенных как ответы на поставленные самим составителем «Указателя» вопросы. К каждой позиции вопроса-ответа прилагаются отсылки на соответствующие статьи законов, начиная от самых древних, и кончая теми, которые были приняты уже при Иштване Асалае. Указатель помимо терминов и понятий включает в себя имена, в частности, некоторых венгерских королей и государственных деятелей. Например, о короле Ласло I Святом читаем: «Подчинил Далмацию Венгрии»[227]. Несколько строк отведены и Иштвану Ве́рбёци: «Автор Трипартитума. Незаконный палатин»[228].
Асалай выбрал из «Трипартитума» и оформил в статьи такие темы, которые с точки зрения юриста и правоведа XVII в. представляли наибольшую важность. Более того, номенклатура и темы статей «Указателя» Асалая оказались намного шире, чем у его знаменитого предшественника. Так, на страницы «Указателя» попали темы, слова, понятия, термины, которых эпоха Ве́рбёци не знала (или знала, но не придавала им значения). Сравнивая терминологию, использованную юристом начала XVI в. и его коллегой, работавшим в первой половине XVII в., мы можем реконструировать изменения, произошедшие в венгерском обществе за полтора столетия.
Помимо тем, напрямую касающихся юриспруденции, автор «Указателя» с особым вниманием курирует политические и религиозные проблемы. Для венгров, живших в XVII в., они представляли наибольшую важность. «Куда, с кем мы идем»? «Какова наша принадлежность»? С политической точки зрения венгры могли выбирать между Габсбургами, Османской империей и национальном государством. В вере они оказались перед выбором между католицизмом и протестантизмом. С предыдущими вопросами теснейшим образом увязывался вопрос об этнической идентификации. Именно эти три проблемы выделены как объект исследования в настоящей главе. Меня интересует, как юрист, знаток права и законов, даже законодатель Иштван Асалай использует юридический инструментарий, предоставленный ему «Трипартитумом», а также древние и современные декреты для решения ключевых вопросов своего времени. Следует ли он точно за Ве́рбёци или отступает от его формулировок? Отделяет ли он собственную позицию илц выдает за взгляды Ве́рбёци? Вопрос о профессиональной корректности Асалая представляется тем более важным, что «Указатель» предназначался в качестве справочника практикующим юристам и судьям именно как комментарий к «Трипартитуму».,
Вопреки условиям Венского мира 1606 г., Габсбурги изо всех сил пытались сформировать чиновную структуру Венгерского королевства из верных династии католиков. Это требование предъявлялось каждому претенденту на любую должность в государственном аппарате. Иштван Асалай не составлял исключения. Он был убежденным и активным католиком, о чем свидетельствует его деятельность в бытность судебным исполнителем. В своем труде Асалай пытался создать видимость того, что в религиозных вопросах его позиция объективна и нейтральна, что он далёк от эмоций и опирается только на право и закон. Но это автору «Указателя» не удалось. Мы можем сделать такое заключение, проследив, каким образом он составлял статьи и какими законами их иллюстрировал. Меньше всего юрист намеревался вникать в теологические проблемы. Так, в «Указателе» довольно мало слов-статей, на основании которых можно было бы судить о реалиях, характерных для религиозной жизни Венгерского королевства в XVII в.: о наличии наряду с католиками огромной массы лютеран и кальвинистов, о положении старой католической и новых протестантских церквей, об отношениях между ними. В блоке слов-статей, затрагивающих веру и церковь, ключевыми являются «Церковь» (Ecclesia) и «Вера» (Religio), под которыми он подразумевает не христианство вообще, а исключительно католическую веру и церковь. Более того, он задает вопрос: «Какую церковь называют католической?» (Quae dicitur Catholica Ecclesia?). И отвечает: «Римскую»[229]. Такая постановка вопроса призвана констатировать: католицизм — единственная истинная вера, а римско-католическая церковь — единственно возможная. Для Асалая монополистическое положение римско-католической церкви — аксиома. Для подтверждения этой мысли он приводит законы венгерских королей XI в. — Св. Иштвана и Св. Ласло[230]. Наказание, которому первый венгерский король подвергал язычников как врагов христианской веры, Асалай переносил на протестантов. Но законы Иштвана I видели в язычниках мятежников и обходились с ними как с таковыми. Таким образом, живший в XVII в. юрист так же, как и в эпоху принятия венграми христианства, идентифицировал противодействие «истинной» (читай: католической) вере с мятежом, независимо от того, о ком шла речь: о язычниках или христианах. Более того, мы можем почувствовать, что за этим, осторожно сформулированным Асалаем утверждением, скрываются современные ему политические и религиозные баталии. Умудренный опытом старый юрист открыто не высказывал своего мнения о борьбе, но можно догадаться, что он думал. Возможно, именно по данной причине автор «Указателя» не уделял особого внимания протестантам. Он упоминал о них, но не слишком часто. Действительно, если следовать логике Асалая, в этом не было необходимости: ведь суть дела он изложил, приведя законы короля Иштвана о врагах христианства. В «Указателе» нашли место слова-статьи: «лютеранин», «анабаптисты», «баптизм», «ересь», «еретик», «бласфемия». Это — очень короткие статьи, и каждая из них указывает на другую, а все замыкаются на словах «ересь» и «еретик». Так, мы читаем: «Лютеранин, см.: еретик»[231]. В «Указателе» представлена особая статья: Imago, которая, как можно заподозрить, адресует читателя к кальвинистам. В этой статье говорится о наказании для тех лиц, которые «разрушают и уничтожают изображения» (imaginum perfractores)[232]. Однако Асалай не называет кальвинистов прямо, как будто бы не хочет признать, что они вообще существуют. Действительно, нет слов — нет предмета разговора, нет предмета разговора — нет проблемы. Когда автор «Указателя» все же упоминает протестантов, он не идет дальше изданных в Венгрии еще в первые десятилетия XVI в. законов против лютеран. Он приводит законы короля Лайоша II 1523 и 1524 гг., которыми предусматривалось исключительно строгое наказание для еретиков-лютеран: костер и конфискация имущества (другой вопрос, что эти законы не исполнялись). Иштван Асалай не считает нужным говорить не только о наводнивших в его время Венгрию кальвинистах, но и о том, что более поздние законы королевства признали лютеран и терпели кальвинистов. Об этих законах он умалчивает. Старый законник обошел вниманием и тот факт, что в его время протестанты составляли на Государственных собраниях особое сословие и выступали под именем «евангеликов». Наконец, в комментариях не сказано ни слова о том, что законами опред