В истории с покупкой Кешмарка Шебештьену снова пришлось доказывать «чистоту» своего происхождения, преданность Короне, готовность идти ради нее на жертвы. Но после удачной женитьбы его общественное положение заметно укрепилось. У Тёкёли складываются блестящие связи внутри страны и при венском дворе. Среди его защитников и покровителей в деле о Кешмарке, обращавшихся с ходатайствами к Рудольфу, были архиепископ Калочайский, епископы Эгерский, Веспремский, Вацский[436]. В дело оказался замешан даже эрцгерцог Эрнст, пользовавшийся финансовыми услугами Шебештьена и volens-nolens вынужденный занять его сторону. В одном из посланий к царствующему брату в 1581 г. в разгар споров о Кешмарке эрцгерцог пишет, что своими проволочками в решении дела Рудольф восстанавливает против себя и австрийского дома сторонников Тёкёли, которые воспользуются этим случаем, дабы поднять шум на ближайшем Государственном собрании. Кроме того, эрцгерцог, рассчитывая на передачу в его руки управления Венгрией, небезосновательно боялся, что этот скандал нанесет большой вред его личному авторитету среди венгерских сословий[437]. Опасения Вены, еще раз подчеркивают общественный вес Тёкёли в политических кругах Венгрии.
Как и в истории с Вёрёшкё, позицию Вены в последнем случае определяла стратегическая важность Кешмарка. Рудольф предпочитал, чтобы граничащая с Польшей крепость оставалась в руках немецкого генерала Руэбера, последнего владельца крепости и принадлежащих ей поместий, Именно он купил в залог владения у разорившегося венгерского аристократа польского происхождения Альберта Ласки. И уже этот залог перекупил предприимчивый Тёкёли, справедливо полагавший, что ни легкомысленный Лашки, ни, напротив, серьезный, но обремененный неразрешимими проблемами снабжения кешмаркского гарнизона боевой генерал, в положенный срок не внесут стоимость заложенного имущества. Но если с Ласки Шебештьен на первых порах еще как-то мог договориться, откупившись от его требований большей, чем требовалось суммой, то с Руэбером, за спиной которого стоял венский двор с его боязнью венгерской аристократии, дело обстояло значительно сложнее.
Эрцгерцог Эрнст предлагал брату поступить мудро, удовлетворив обе стороны — заплатить долг Руэбера в части, касающейся самой крепости Кешмарк, а поместья оставить за Тёкёли. Однако последнего такое решение не удовлетворяло. Он добивался в первую очередь именно крепости-замка. Более того, Шебештьен только там задумал справить долгожданную свадьбу. Однако, когда осенью 1582 г. он с невестой, ее сановитой родней и именитыми гостями прибыл в Кешмарк, то крепость оказалась захваченной Руэбером и его людьми. Тёкёли с гостями пришлось расположиться в ратуше местечка Кешмарк и там же отпраздновать свадьбу. Поскольку Руэбер не собирался покидать захваченную силой крепость, Шебештьену с молодой женой после некоторого ожидания пришлось удалиться в Шавник[438].
Поле этого инцидента оскорбленный и возмущенный Тёкёли обратился к Рудольфу с резким письмом, позволяя себе такие выражения, которые не только шокировали привычный к чопорному испанскому этикету венский двор, но казались вообще малопозволительными в обращении подданного к монарху. Этот мужлан из «новых венгров» писал своему королю: «…Мое дело правое, и тем не менее я не слышу ответа на него…» «…Прошу Ваше Величество милостиво принять во внимание мое долготерпение и мои многочисленные услуги и пользу королевской казне <…> Не думаю, чтобы я совершил какое-нибудь преступление против родины или Вашего Величества, из-за которого я должен лишиться своего имущества и терпеть несправедливость. Если я не получу свои владения, пусть мне вернут деньги. И хотя мне не в радость, но я буду искать и найду такое место, которое подходит мне и достойно меня. Моя жена происходит из старой знатной семьи, и ей не пристало, чтобы я возил ее с места на место и селил в чужих домах. Мне нужен такой очаг, который я мог бы назвать своим. И если я не найду такого во владениях Вашего Величества, то буду вынужден искать его в других краях. <…> Большое неуважение по отношению ко мне вынудило меня говорить от сердца. Я не могу скрывать: если меня не услышат, я буду вынужден обо все открыто рассказать сословиям на ближайшем Государственном собрании…»[439]. Таким образом, опасения эрцгерцога Эрнста в связи с возможным обращением Тёкёли к Государственному собранию не были напрасными.
Бросается в глаза уверенность в себе, высокая самооценка и самосознание этого вчерашнего безродного торговца. Несколько позже он искренне или притворно смиряется с потерей Кешмарка, но снова просит у короля Вёрёшкё. При этом он самонадеянно заявляет, что если король пойдет навстречу этой просьбе, то он, Тёкёли, будет сопровождать Рудольфа на Государственное собрание, чтобы «усилить блеск двора своими хорошо снаряженными слугами»[440]. С типичной для нувориша психологией Шебештьен мечтал, как он выступит в сиянии и блеске своего богатства среди сильных мира сего.
В конце концов Тёкёли получил Кешмарк в 1584 г., что по времени совпало со смертью Руэбера. Гражданин Надьсомбата, купец, распространил свою власть, власть феодального сеньора, на город Кешмарк, который потерял статус свободного королевского и превратился в частнофеодальный. Население города было обложено податями и повинностями и подчинено суду и администрации нового хозяина. Горожане не могли смириться ни с потерей свободы, ни с новым хозяином. Они начали борьбу с Тёкёли, соединив свои силы с возобновившим свои притязания на Кешмарк Альбертом Ласки. Город трижды поднимался против Шебештьена и трижды проигрывал. На горожан был наложен большой штраф, их заставили сдать оружие, повиниться перед Тёкёли и признать его власть, присягнув на верность. Власти на сей раз поддержали нового хозяина, однако без всякой симпатии к нему. Капитан Кашши (совр. Кошице) Ногаролли, который привел войска для подавления восстания, отпустил Ласки, а в Вену послал сообщение с весьма нелестным отзывом о Тёкёли: он очень деспотичный и спесивый человек, слишком много мнит о себе, беспричинный самодур, которого повсеместно ненавидят как в городе, так и за его пределами, в то время как Ласки обожают[441]. На самом деле, кешмаркцы терпеть не могли своего нового сеньора и немилосердно злословили о нем. Рассказывают, когда в 1591 г. у Тёкёли родился сын и он отметил это событие пушечным салютом, будто бы один из горожан заметил: «Родился спаситель». На это замечание последовал ответ второго собеседника: «Так оно и есть. Только отец спасителя — дьявол»[442].
Так начинает Шебештьен Тёкёли новую страницу своей жизни уже как сеньор. Подчиняя своей власти Кешмарк, лишая его население былых свобод, он уже забыл, что совсем недавно сам был горожанином и мог почувствовать на себе тяготы сословного неравноправия. Вскоре Тёкёли стал крупнейшим земельным собственником Верхней Венгрии. Однако до конца жизни не оставляет торговли. Во время Пятнадцатилетней войны (1596–1607) он стал поставщиком королевской армии и, можно предполагать, действовал не в ущерб себе, активно используя дворянскую привилегию беспошлинной торговли в условиях растущего экспорта и нужд армии, торгуя вином, зерном, скотом и т. д.
Шебештьен Тёкёли был, несомненно, чрезвычайно одаренным человеком. Он проявил свои таланты не только в сфере торговли и финансов, но также в политической и военной областях. Он неоднократно выбирался депутатом Государственного собрания и активно работал в разных его комиссиях. В годы 15-летней войны он сражался в составе императорских войск уже во главе собственного отряда и отличился в 1598 г. в битве. Право иметь бандерии являлось привилегией лишь высшей аристократии. Но Шебештьен Тёкёли достиг уже и этого. Грамотой, датированной 20 августа 1593 г., Рудольф II возводит его в бароны за заслуги перед королем и отечеством[443]. Важно отметить, что Тёкёли получил баронство до того, как геройски отличился на войне. Сыграли роль его военные поставки, займы двору и — не в последнюю очередь — его родственные связи. О большем уже, наверное, нельзя было и мечтать: в течение одного поколения подняться из самых низов в ряды высшей знати.
В Венгрии принадлежность к высшей светской аристократии определялась обладанием баронского титула. В отличие от дворян, бароны получали от короля личное приглашение на Государственное собрание. Число венгерских баронов на протяжении XV–XVII столетий мало менялось, составляя в 1583 г. 49, а в 1608 г. — 54 семьи[444]. Среди равных по статусу различались бароны по титулу и по должности, т. е. те, которые, обладая титулом, занимали высокие государственные должности. Тёкёли располагал лишь титулом, но его сын — Иштван — и должностью.
Как уже говорилось, расчет Шебештьена на то, что породнившись со знатью путем брака, он облегчит свое продвижение наверх, оказался правильным. Позиция Тёкёли объяснима. Но почему аристократическое семейство Надьлучеи Доци, находившееся в то время в зените могущества, согласилось на этот мезальянс и выдало 15-летнюю дочь за 40-летнего, пусть богатого, но все же, судя по всему, грубого и неотесанного, незнатного скототорговца с сомнительной репутацией? Очевидно, деньги и деловые качества заменили Шебештьену родовитость и воспитание. По-видимому, это вполне устраивало Доци, которые сами в недавнем прошлом приобрели не только баронство, но и дворянство, поднявшись наверх подобно Тёкёли из городского сословия. Что же касается торговой деятельности зятя, то она также не отталкивала Доци. В XVI–XVII вв. не только венгерское дворянство, но и аристократия (например, Зрини, Ракоци, Эстерхази, Баттяни) в условиях растущего экспорта и нужд армии не гнушались этих занятий и использовали себе во благо дворянские привилегии беспошлинной торговли