Почувствовавшее свою силу дворянство нуждалось в идейном обосновании своих политических амбиций. Оно было весьма многочисленно[11], но вместе с тем неоднородно по своему имущественному положению и к тому же плохо организовано в политическом отношении. В этой среде было мало грамотных, а тем более высокообразованных людей, а также тех, кто обладал бы опытом в государственных делах и политической сфере. В создавшихся условиях дворянское сословие с трудом могло формулировать не только свои идейные воззрения, но даже политические требования и осознанно проводить их в жизнь. Одним из немногих и, безусловно, наиболее выдающихся идеологов венгерского дворянства конца XV – начала XVI в. стал Иштван Ве́рбёци (Werbőczy István). Автор знаменитого «Трипартитума»[12] — кодекса обычного феодального права — с гениальной точностью и лаконичностью сформулировал на страницах своего труда тезис Una et eadem libertas, в котором в концентрированном виде отражалось главная мечта дворян: во всем уравняться с аристократией[13].
«Трипартитум» был представлен Ве́рбёци Государственному собранию, созванному осенью 1514 г. после подавления Крестьянской войны под предводительством Дёрдя Дожи. Однако по определенным причинам, в первую очередь из-за сопротивления знати, он не был возведен в статус закона, несмотря на утверждение его королем Уласло II. Тем не менее, опубликованный самим автором «Трипартитум» получил всеобщую известность и признание в Венгерском королевстве[14]. Для юристов и судей он стал главным справочником и практическим руководством по венгерскому праву. Более того, благодаря органическому соединению автором теории государства с исключительно важной для Венгрии идеей Святой короны была подведена политико-юридическая основа под мировоззрение венгерского дворянства, не поколебленная в течение веков[15].
Иштван Ве́рбёци не был кабинетным ученым: всю свою долгую жизнь он провел на государственной службе и, кроме того, активно занимался политической деятельностью. Путь этого мелкопоместного дворянина из венгерской глубинки к вершинам служебной и политической карьеры в столице королевства в определенном смысле отражает процессы политического развития венгерского дворянства того времени и становление его общественно-политического самосознания. В настоящей главе я попытаюсь выявить и проследить эту взаимосвязь и ее особенности.
Точная дата рождения будущего юриста неизвестна. Одни исследователи относят это событие ко второй половине 50-х гг. XV в…[16] другие — на 10–15 лет позже (что мне кажется в большей степени соответствующим истине)[17]. В любом случае становление Иштвана Ве́рбёци как личности происходило в правление короля Матяша Корвина (1458–1490) — эпоху, которая многое изменила в положении венгерского дворянства. Он родился в семье мелкопоместного дворянина (возможно, однодворца) на окраине королевства — в комитате Берег, недалеко от Мункача (совр. Мукачево). Его род не принадлежал к числу древних. Первые упоминания о нем относятся к началу XV в. всего лишь в связи с какими-то мелкими местными земельными тяжбами. Члены семьи занимали незначительные должности в комитатской администрации. Семью поглотила бы безвестность, если бы ее представители не пошли на королевскую службу. Дед Иштвана Барла попал ко двору венгерского короля Жигмонда (Сигизмунда Люксембурга)[18], где смог занять должность заместителя королевского стольника (dapiferorum regalium vicemagister); брат деда выбрал юридическое поприще. Благодаря службе у короля братья приращивали семейное состояние: они приобрели поместье Ве́рбёц (Werbőcz) в комитате Угона (в тех же краях, где уже имели небольшую собственность). Можно предположить, что имевшаяся до тех пор у семьи земля делилась между несколькими семьями и давала только имя, ибо обосновались братья в Ве́рбёце, а сын Барлы Янош сменил прежнее родовое имя Керепеци на Ве́рбёци. Под этим именем, вероятно, в 50-е гг. он уехал искать счастья в Буду, где в королевской курии нашел место юриста[19]. Это произошло не случайно.
Короли Жигмонд и особенно Матяш Корвин многое сделали для развития государственного аппарата: реформировались судопроизводство, центральный аппарат, финансовая система, армия. Жигмонду, получившему со временем германскую, императорскую и чешскую короны, как никакому другому королю прежде нужна была деятельная канцелярия, связывавшая подвластные ему страны. Ее одно время возглавлял итальянский гуманист Пьетро Паоло Верджерио[20]. В канцелярии выросла целая плеяда молодых канцеляристов, некоторые из которых получили образование в итальянских университетах и впоследствии заняли высокие должности в светской и церковной сфере. Данное учреждение при короле Матяше стало центром гуманистической культуры и средоточием интеллектуальной элиты королевства[21]. В эти годы молодежь могла получать образование и в пределах страны, в первой высшей школе королевства — Academia Istra-politana, основанной сподвижником государя, канцлером Яношем Витезем в Пресбурге (венг. Пожони, совр. Братиславе)[22]. Желавшие составить материальное благополучие и сделать карьеру молодые дворяне, а также представители немецкого бюргерства потянулись в столицу.
Сведений о том, где учились предки Иштвана — первые юристы в роду, не сохранилось. Скорее всего, они не получали специального юридического образования, а были практикующими юристами, что было тогда весьма распространено в королевстве. Важно отметить — утверждение своих позиций (социальных и материальных) предки Иштвана связывали с королевской службой, и не напрасно. Вероятно, эта семья, не имея высоких общественных связей и богатства, могла рассчитывать только на себя, на свою образованность, юридические знания и опыт. К указанной категории, т. н. litterati, или «дьяков» (deákok), относились и Керепеци-Ве́рбёци, и сам Иштван Ве́рбёци.
Существуют предположения, что Иштван учился на родине, посещая Academia Istrapolitana. Некоторым исследователям, занимавшимся феноменом Ве́рбёци, очень хотелось бы связать его широкий кругозор и необычайно глубокие познания в юриспруденции с его обучением в каком-нибудь из итальянских университетов[23]. Но прямыми свидетельствами эта гипотеза не подтверждается. Да и то обстоятельство, что среди языков, которыми владел Иштван Ве́рбёци, не было итальянского (он хорошо знал латинский, греческий и немецкий языки), скорее поддерживает точку зрения тех историков, которые не склонны приписывать ему обучение в Италии[24]. Единственное упоминание о том, что юноша, действительно, приобщился к университетскому образованию, относится к 1492 г. Весной этого года Иштван (еще под семейным именем Керепеци) записался на факультет искусств Краковского университета[25]. Это значит, что к тому времени Ве́рбёци еще не имел юридического образования. Но и позже он вряд ли сумел бы получить его, т. к. уже в начале ноября 1492 г. состоял на службе в аппарате судьи королевской курии (judex curiae regiae) в Буде[26]. Скорее всего, молодой человек попал туда по протекции своего дяди Яноша[27] и был вынужден прервать учебу в университете. Вероятно, как и его родственники, Ве́рбёци постигал азы юриспруденции в основном на практике. Но он не стал бы автором знаменитого «Трипартитума», если бы не превзошел своих коллег-нотариев в знаниях и талантах. Судя по «Трипартитуму», Иштван прекрасно ориентировался в римском и каноническом праве, обычаях и законах Венгерского королевства, был «подкован» в теологии, венгерской истории, знаком с современными политическими теориями, отраженными в венгерской хронистике того времени. Так, идейная близость с Яношем Туроци, автором «Хроникой венгров», позволяет предполагать — Ве́рбёци был знаком с этим произведением (гипотеза выглядит вполне реальной, если учесть, что и Туроци несколькими годами раньше Ве́рбёци также служил в королевской курии в должности нотария)[28].
Риторика «Трипартитума» наводит на мысль — Иштвану Ве́рбёци не были чужды и плоды гуманистической образованности. Подобные знания и взгляды молодой служащий мог приобрести в королевской канцелярии, где в то время, как уже упоминалось, собрались самые образованные люди королевства, приобщившиеся в Италии к миру гуманизма. Он и позже поддерживал отношения с гуманистами, которые даже посвящали ему свои труды[29]. Влияние гуманизма прослеживается в предисловии и послесловии к «Трипартитуму», адресованных ученым-гуманистам[30]. Формулируя свои задачи, Ве́рбёци щедро ссылается на классических авторов, апеллирует к древней истории и современности, к состоянию юридической науки в своем королевстве. Пользуясь шаблонами, принятыми среди гуманистов, он с чувством авторского самосознания изложил историю написания своего труда, оценил его значение[31].
Ве́рбёци был прекрасным оратором, что не раз подтверждалось на Государственных собраниях, на германских рейхстагах, куда его посылали венгерские сословия за помощью против турок, при дворе султана Сулеймана и римского папы, где он в разное время бывал с дипломатическими миссиями. Современники называли Ве́рбёци