[537]. Поскольку на съездах среди основных были вопросы, связанные с финансами, нет причин сомневаться в том, что люди Венгерской казначейской палаты в немалой степени влияли на развитие событий на Государственных собраниях и их результаты. Президенты Венгерской казначейской палаты в XVII в. за редким исключением назначались из числа баронов, и в любом случае в списках им находилось место. Мы обнаруживаем в них Гаспара Хорвата в 1618 г.[538], 1619[539], 1622 гг.[540], Пала Палффи в 1630[541] и в 1634 гг.[542], Гашпара Липпаи в 1646 г.[543] Они проходят как бароны-официалы и королевские советники. В то же время советники главного финансового учреждения королевства обычно не фигурировали ни в одной категории участников собраний. Это значит, что служащие казначейства, будучи дворянами, как правило, персонально также не оказывались представлены в каких-либо других корпорациях, посылавших своих делегатов в столицу, прежде всего, в посольствах дворянских комитатов. Можно утверждать, что это свидетельствует о достаточно четко обозначившейся дистанции между сословно-корпоративными учреждениями и органами центрального бюрократического аппарата. Их имена встречаются в списках, но не тогда, когда они являлись служащими Венгерской казначейской палаты. Мне попалось лишь одно исключение: Михай Майтени. Он принимал участие в Государственном собрании 1646/47 гг., но не как советник казначейства, а в качестве заседателя Королевской судебной палаты (а именно как представитель (homo) архиепископа Эстергомского Дёрдя Липпаи и посла вдовы одного магната[544]).
Картина, тем не менее, не настолько однозначна. Функционировавшие на территории Венгрии государственные финансовые институты были связаны с сословными институтами общества (в данном случае с Государственным собранием) разнообразными и прочными узами. По поручению сословных форумов они выполняли ответственные задачи: собирали военный налог (died), разрешали всевозможные имущественные споры и дела, касающиеся наследства. Тесная связь казначейств с сословиями проявлялась также и в том, что большая часть служащих попадала туда из числа комитатского дворянства. Хотя новоявленные чиновники должны были покинуть свои посты в комитатской администрации, они приносили в государственное учреждение свои сословные интересы и нравственные ценности. Более того, при рассмотрении кандидатур на службу в казначейство ценились приобретенные в комитатах опыт административной работы и общественные связи, а также знание обстановки. Требовались также имущественные гарантии на случай каких-нибудь финансовых нарушений. Лучшей гарантией служили недвижимость, земля. С другой стороны, опыт и знания, приобретенные на службе в казначействе, могли пригодиться и быть оценены в тех случаях, когда чиновнику по какой-либо причине приходилось покинуть казначейство. Он мог занять место в комитатском аппарате и вернуться на Государственное собрание уже в качестве посла от комитата как сословно-корпоративной организации.
Участников Государственных собраний не удается строго рассортировать по категориям, потому что одно и то же лицо могло представлять на них несколько корпораций или лиц.
Подобная двойственность была характерна и для аппарата управления первых должностных лиц королевства: надора, королевского (государственного) судьи и персоналия. Их корпорация в каталогах фигурирует под разными названиями: Tabula Regia, Judices Tabulae Regiae, Egregii, Judices et assessores Tabulae Regiae, Assessores. Она выросла из судебных палат при короле, в XVII в. вместе составивших Королевскую судебную палату. В XVII в. суды каждого из этих высших государственных сановников в отдельности продолжали свою деятельность, поэтому и входившие в объединенную Королевскую судебную палату служащие и заседатели выступали как их представители, что отражено при перечислении имен. Так, в списке поименно обозначены протонотарии надора, королевского судьи и персоналия[545].
Большинство каталогов содержат имена судей и заседателей Королевской судебной палаты. Они появлялись на Государственных собраниях не как депутаты от сословий, а в силу своих служебных обязанностей. В списках участников Государственных собраний XVII в. все члены Королевской судебной палаты обычно назывались поименно вместе с их должностью. Их можно разделить на две группы. К первой относятся персоналий, вице-надор, заместитель королевского судьи; кроме того, судьи, вернее судебные исполнители (лат.: prothonotarius–, венг.: itelőmester). Вторую группу составляли судебные заседатели (лат.: assessor, венг.: esküdtek). Численность присутствовавших на собрании членов Королевской палаты не была постоянной.
Королевская судебная палата, как учреждение, была в большей степени, чем казначейства, связана с сословиями. Ее заседатели выбирались от сословий Верхней и Нижней Венгрии: от прелатов, баронов, но в первую очередь — от дворянских комитатов. Дворянские заседатели называются в списках всегда. Они не теряли связи со своими комитатами и могли продолжать занимать должности в административном аппарате комитата. Это положение прекрасно иллюстрирует Пал Семере, который на протяжении десятилетий занимал руководящие позиции в администрации комитатов Абауй, Варш, Шарош и был активнейшим участником Государственных собраний, начиная с 1625 г. до своей смерти в 1649 г. В 1641 г. и позже он упоминается в документах как присяжный заседатель Королевской судебной палаты, но и после этого назначения он продолжал исполнять обязанности комитатского нотария, причем в двух комитатах: Абауй и Шарош[546]. В том и другом качестве Семере присутствовал на Государственном собрании 1642 г.[547] Сохранились сведения, что он, как посол от комитата Абауй, действовал на основе инструкций, которые получил от дворянского собрания этого комитата, и отчитывался перед ним о проделанной на сословном съезде работе. Очевидно, что таким же образом он был подотчетен и комитату Шарош. Лишь получив назначение в Сепешскую казначейскую палату в 1644 г., Семере должен был оставить место комитатского нотария, во всяком случае, в комитате Абауй[548]. Таким образом, как показывает случай Пала Семере и многих других, королевские заседатели, присутствовавшие на Государственном собрании, одновременно могли быть официальными делегатами своих дворянских комитатов и заседать в Нижней палате. Они могли появляться на съездах и в качестве представителей отсутствующих баронов. Заседатели не получали за свою работу жалованья от государства, поэтому уместно считать их государственными чиновниками. Из сказанного следует, что Королевская судебная палата в целом выступала как сословное учреждение, представители которого могли принимать официальное участие в собраниях.
В то же время часть служащих работали в Королевской судебной палате на постоянной и профессиональной основе, получая за свой труд жалованье. Заместители королевского судьи, заместители надора, протонотарии были в основном профессионально подготовленными юристами и судьями с большим опытом работы. Но в отличие от судебных заседателей, они попадали в Королевскую судебную палату не из дворянских комитатов, а как служащие и фамилиарии надора или королевского судьи. Например, Иштван Асалай в течение многих лет был секретарем надора Миклоша Эстерхази[549], а после смерти последнего был принят протонотарием в аппарат нового надора Яноша Драшковича[550] и в этом качестве участвовал в работе Государственного собрания 1646/47 гг.[551] Позже он стал заместителем королевского (государственного) судьи[552]. Среди «людей» высших сановников мы встречаем на Государственном собрании 1646/47 гг. в списках заседателей Королевской судебной палаты представителей архиепископа Эстергомского Иштвана Рохонци и Михая Майтени[553]. Скорее всего, они попали туда в качестве служащих Королевской канцелярии, поскольку этот высший прелат венгерской церкви по традиции одновременно являлся верховным канцлером королевства.
Хотя судей Королевской судебной палаты можно с большим основанием считать представителями зарождающегося чиновничества, тем не менее, они еще не порвали связей с дворянской средой. Эти служащие помимо своих профессиональных функций выполняли и другие общественные обязанности. Так, Иштван Ордоди, будучи вице-надором, проходил по спискам заседателей Королевской судебной палаты[554] и в то же время, как депутат, представлял комитат Тренчен[555]. Товарищ королевского судьи Ласло Керестури[556] исполнял также должность вице-ишпана в комитате Нитра[557]. Уже упоминавшийся Иштван Асалай, протонотарий Королевской судебной палаты, был послан на Государственное собрание дворянским собранием комитата Боршод[558]. Протонотарий в судебном аппарате персоналия Иштван Дараш[559]