Жизнь Пала Семере заключает в себе некое противоречие, даже загадку для историка. Дворянин с древней родословной, богатейший землевладелец, один из самых влиятельных политиков своего времени, он почти всю жизнь занимал скромную выборную должность нотария в своем и соседнем дворянских комитатах. Несмотря на статус, богатство и влияние, Пал Семере не поднялся из дворянского сословия в состав высшей знати — баронов и магнатов королевства, число которых заметно выросло в этот бурный и сложный для Венгрии период истории. Попробуем разобраться в этом казусе.
В отличие от многих задававших тон на Государственных собраниях дворянских трибунов — выходцев из мелкопоместного дворянства, заседавших в Нижней палате, Пал Семере принадлежал к очень древнему и знатному роду. Легенда возводит его к Хубе — одному из семи вождей, которые в конце IX в. привели венгерские племена из Северного Причерноморья в Дунайско-Карпатский бассейн. Первые же достоверные письменные свидетельства о роде Семере относятся только к XIII в. В грамоте короля Белы IV, датированной 1247 г., Семере предписывалось упорядочить поземельные отношения внутри рода в комитате Ноград[861]. Документы, начиная с указанного свидетельства, все чаще упоминают имя Семере в связи с самыми разными обстоятельствами. Так, по легенде, один из рода — Михай, сын Леушта, воспитывавшийся при королевском дворе[862], в правление Белы IV воевал с вторгшимися в страну татарами и был ранен стрелой в ногу. Это событие позже увековечили в родовом гербе Семере: на нем изображена нога, пронзенная стрелой[863]. А король пожаловал герою владение Обон (Абонь) в комитате Земплен[864]. Семере было много, в их родословной достаточно лакун, так что трудно, практически невозможно восстановить непрерывную цепочку, скреплявшую между собой разных носителей этого родового имени.
Что касается Пала Семере, то его прямые предки со стороны отца восходят к предполагаемому потомку упомянутого Михая — Домокошу, жившему во второй половине XIV в. И столетие спустя мы видим отпрысков Домокоша на королевской и церковной службе: его внук Янош в 1460 г. упоминается как эстергомский кастелян, сын Яноша — Дёрдь — как варадский препост[865]. Один из десяти сыновей Яноша — Келемен, основатель более других интересующей нас абауйварско-земпленской линии, в разное время был вишеградским кастеляном, баном Яйцы (1488 г.) и даже вице-хранителем Святой короны[866]. Келемен пережил нескольких правителей: Матяша Корвина, Уласло I и Лайоша II, и геройски погиб в 1526 г. в битве при Мохаче. Его семья удостоилась королевских милостей: жену ему сосватала сама королева Беатриче (вторая жена Матяша) из своих ближних камеристок — Магдалину Штольц, родом из дворянской семьи в Моравии (или Силезии), а Матяш пожаловал кастеляну своего замка в Вишеграде новые земельные владения[867]. Завершим экскурс в генеалогию тем, что один из внуков Келемена и Магдалины — Альберт — стал отцом героя настоящей главы — Пала Семере. Ко времени рождения Пала его род принадлежал к числу богатейших в королевстве, а абауйварско-земпленская ветвь — к числу самых владетельных в Верхней Венгрии[868]. Они располагали поместьями во многих комитатах, особенно в северных и северо-восточных областях тогдашней Венгрии: в комитатах Ноград, Комаром, Боршод, Дёр, Абауй, Шарош, Земплен, Сатмар.
Хотя Семере и были крупными сеньорами, тем не менее, по своему юридическому статусу не входили в состав высшего сословия — баронов (или магнатов), т. к. не занимали высших должностей в королевстве. Титул барона в средневековой Венгрии мог быть пожалован монархом только носителям высших должностей при дворе и в государственном аппарате. Это были т. н. «истинные бароны» (veri barones), или «бароны по должности» (barones ex officio), которые обладали правом заседать в Королевском совете, держать свои военные отряды (бандерии), выступать в поход по призыву короля под собственным знаменем, получали личное приглашение короля на Государственные собрания[869]. Их дети также входили в высшее сословие, но в отличие от первых назывались «баронами только по имени» (barones solo nomine)[870]. Лишь бароны и прелаты могли с конца Средневековья становиться во главе комитатов — верховными ишпанами, некоторые даже наследовали эту должность, перераставшую в титул, хотя и очень редко. Таких баронов в Венгерском королевстве в XVI–XVII вв. насчитывалось около 60 семей; их большая часть достигла этого статуса уже после мохачской катастрофы, в которой погиб почти весь цвет венгерской знати. Семере составляли «второй эшелон» венгерского дворянства, своеобразный резерв высшей аристократии. В комитатах они не поднимались выше должности вице-ишпана. Доказав свою верность династии Габсбургов и Католической церкви, проявив таланты и отвагу в войнах с османами или на гражданской службе, а также при дворе, породнившись через браки с семьями высшей элиты, они могли быть удостоены высоких титулов. Габсбурги продуманно и целенаправленно проводили политику создания новой, верной династии элиты.
Внуки упоминавшегося Келемена жили уже при новой династии. Один из них — Миклош, дядя Пала Семере, воевал с турками: в 1596 г. в звании капитана он участвовал в героической обороне Эгера. Ere брат Альберт был весьма влиятельным человеком в своем комитате Абауйвар. Из сохранившихся комитатских протоколов мы узнаем, что, по крайней мере, в течение пятнадцати лет (с 1609 по 1624 гг.) он регулярно выбирался товарищами по сословию комитатским судьей, реже — присяжным заседателем в комитатском суде (седрии)[871]. В последний раз Альберт занял судейское кресло уже вместе со своим сыном Палом[872]. Правда, доступной для этой категории дворян вершины в системе местного дворянского самоуправления — должности вице-ишпана, он так и не достиг. Умер Альберт в 1627 г.[873], поставив к этому времени своих детей на ноги. Другие сыновья Альберта, братья Пала — Цёрдь и Янош — в 1630-е – начале 1640-х гг. также участвовали в отправлении правосудия в комитате то в качестве судей, то присяжных заседателей[874]. Протоколы 1616 и 1617 гг. упоминают среди судей еще и Гергея Семере[875], отца Альберта. Из сказанного видно, что семья играла заметную роль в общественной жизни комитата Абауй, участвуя в органах дворянского самоуправления.
Семере состояли в родстве с другими местными владетельными дворянскими родами, например, с семьей Фуло, из которой происходила мать Альберта, Магдольна[876]. Один из Фуло — Янош — в 1630-е гг. неоднократно выбирался присяжным заседателем, судьей, а в 1635 г. — вице-ишпаном комитата[877]. Янош Фуло не раз делегировался на Государственные собрания[878]. Семейные узы связывали Семере и с другой, такой же влиятельной в комитате, старинной семьей — Барна, которая дала Венгрии известного политика, оратора, популярного деятеля Государственных собраний, коллегу и друга Пала Семере — магистра протонотария Королевского суда Дёрдя Барна. Таким образом, родственные связи с влиятельными, состоятельными фамилиями укрепляли положение семейства Семере в комитате и за его пределами. Эта местная дворянская элита могла заметно влиять на положение дел в комитате и — в известной степени — даже направлять их.
Между тем положение комитата Абауй в первой половине XVII в. было весьма тревожным и неустойчивым в составе Венгерского королевства, что было не в последнюю очередь связано с заметным влиянием в этом регионе трансильванских князей. Недовольством местного дворянства политикой правящей династии в королевстве пользовались трансильванские князья в своем противостоянии австрийским Габсбургам. Во время Тридцатилетней войны Габор Бетлен и Дёрдь I Ракоци совершали походы в Венгрию, и благодаря поддержке части венгерского дворянства, прежде всего, Верхней Венгрии, добивались немалых успехов. Так, Габор Бетлен был выбран мятежными венгерскими сословиями сначала князем (январь 1620 г.), а позже (август 1620 г.) королем Венгрии, хотя и не смог воспользоваться этим выдвижением[879]. Тем не менее, ближние к Трансильвании венгерские комитаты не раз переходили от Габсбургов к трансильванским князьям, что сильно дестабилизировало обстановку в регионе. Так, по Никольсбургскому миру 1622 г. трансильванский князь Габор Бетлен пожизненно получал 7 комитатов Верхней Венгрии (Абауй, Берег, Боршод, Унг, Земплен, Сабольч, Сатмар)[880], что с некоторыми изменениями было подтверждено Линцским миром 1645 г., заключенным между Фердинандом III и Дёрдем I Ракоци[881]. Положение осложнялось тем, что Ракоци располагали обширными земельными владениями в Верхней Венгрии, в том числе, в названных комитатах и даже возглавляли их как верховные ишпаны. Так, Жигмонд Ракоци, возвышенный Рудольфом II в бароны, был поставлен королем верховным ишпаном венгерского комитата Боршод, а в 1607 г. — выбран сословиями князем Трансильвании[882]