Одна из причин подобной ситуации заключалась в следующем: в театральных постановках иезуитских учебных заведений королевства чаще всего использовался латинский язык, поскольку одна из главных задач, ставившихся перед школьным театром, состояла в том, чтобы учащиеся лучше его усваивали. В правилах 1591 г. предписывалось ставить пьесы на латыни. «Домашние» постановки, осуществлявшиеся в сугубо учебных целях в течение учебного года, в том числе при переходе из младших классов в старшие, требовали обращения к языку древних римлян. Это относилось к декламации в классах риторики и синтаксиса, а также к тем случаям, когда учащиеся «гастролировали» со своими спектаклями, давая представления, например, при императорском дворе в Вене. Однако театральная практика даже иезуитских школ выходила за рамки этих инструкций. Язык представления зависел от того, где и для кого оно давалось. Когда представления устраивались для широкой публики, исполнители говорили на народном языке — и не только на венгерском, но также на словацком и немецком. Такие случаи специально оговаривались[1048]. Они упоминаются значительно реже, чем постановки на латинском языке. Подобная практика упражнений в латыни приносила свои плоды. Пал Эстерхази свободно владел этим языком — как устным, например, выступая перед королем на Государственных собраниях, так и письменным. Его переписка с официальными лицами центральной королевской администрации, с двором велась на латыни. На ней же Эстерхази написал трактат о Миклоше Зрини, адресуя его, по всей видимости, не только венгерскому читателю.
В первой половине XVII в. спектакли в надьсомбатской гимназии ставились один-три раза в год. Учебные («рабочие») постановки, как правило, совпадали с экзаменами зимнего и весеннего семестра[1049]. Театральные зрелища устраивались и во время крупных церковных праздников: в Великий пост, Великую Пятница, на Пасху, в день Тела Господня, на Рождество, в дни святых патронов и т. д. В 1657 г. был устроен спектакль по случаю освящения нового храма в Надьсомбате. Находилось достаточно поводов для спектаклей и помимо церковных праздников: поздравления членов правящей династии с разными официальными и семейными событиями с выездами в австрийскую и венгерскую столицы; приглашение в замки к венгерским аристократам; прием именитых гостей в стенах учебного заведения и т. п. Так, питомцев иезуитов посещали надор[1050], архиепископ Эстергомский и др. Иногда пьеса или действо разыгрывались специально по случаю приезда высокого покровителя. В 1629 г. в Великий пост сыграли пьесу Cosmodulos в честь надора Миклоша Эстерхази[1051]. В 1627 в. на Преображение надьсомбатскую гимназию посетила графиня Жужанна Эрдеди и в ее честь учащиеся показали «Божественную Сусанну»[1052]. Спектакли посреди года игрались перед узким кругом «своих»: учителей, соучеников. В конце года по праздникам в школу съезжались многочисленные гости, в том числе родители, патроны, представители светских и церковных властей, многочисленные дворяне. В 1636 г. на открытие учебного года в надьсомбатской гимназии ставили пьесу «Теофил» силами учащихся класса риторики «в присутствии надора и при стечении многочисленного дворянства»[1053]. В то же время театрализованные представления были рассчитаны и на «более демократического» зрителя — горожан и даже жителей окрестных деревень, которые приезжали в город по большим праздникам.
От того, для чего и для кого ставился спектакль, зависели и его содержание, и оформление. Подготовка постановки считалась делом очень ответственным, частью учебного процесса и требовала большого напряжения как от учителей, так и от учеников. В инструкции 1591 г. говорилось: «Только не следует взваливать исключительно на плечи учителей риторики обучение исполнителей ролей, приобретение костюмов и декораций, установку сцены, и прочую тяжелую и разнообразную работу, связанную со сценой. Следует поступать так, чтобы под его (учителя) руководством другие также разделяли бы тяжесть его трудов».
В элитарной надьсомбатской гимназии нередко ставились очень зрелищные, пышные спектакли. Известны случаи, когда декорации и костюмы доставляли из Вены и даже Венеции[1054]. Во время крестного хода учащиеся одевались ангелами, Марией Магдалиной, Христом, Марией, Вероникой и т. п. Пал Эстерхази вспоминал об исполнении роли Юдифи: «Меня одевала госпожа супруга Михая Турзо. Она надела на меня красивые золотые украшения». Сохранился портрет юного Эстерхази в роли Юдифи. Госпожа Турзо одевала своего питомца и для другого спек–1 такля, в котором он играл роль Св. Екатерины. «Госпожа Турзо одела i меня очень красиво»[1055]. Сценой для действа могли служить актовый зал и двор школы, городская площадь, замок и даже открытая местность (in сатро datus). Декламации могли устраиваться в церкви. Инструкция для иезуитских гимназий австрийской провинции 1591 г. предписывала учителям риторики ежемесячно устраивать чтение стихов в храме.
Все роли в спектаклях играли учащиеся. Женщины не допускались на сцену. В инструкциях специально оговаривалось: «На сцену не должны выходить женщины, нельзя использовать женские костюмы, но если они всё-таки необходимы, то только приличные и серьезные». Отбор исполнителей производился со всей строгостью и являлся своего рода наградой, за которую надо бороться, поскольку к ролям допускали лучших. Некоторые мальчики целый год старались хорошо учиться, что быть избранными на роль. Иезуиты понимали, что молодежь тянется к театру, ее привлекает возможность покрасоваться перед публикой, особенно если доставалась роль в пышном и красочном спектакле, в котором на сцене выступают короли и полководцы. За удачно исполненную роль юных артистов награждали. Пал Эстерхази за роль Юдифи получил три премии, за Екатерину — две. Помимо Пала были и другие способные исполнители. Один из его соучеников так талантливо изображал старуху в одной из пьес, что зрители много смеялись. Постановки требовали от исполнителей большого напряжения сил, хотя бы потому, что они должны были запомнить огромное количество стихов. Эстерхази вспоминал, что приходилось выучивать наизусть по пятьсот и более стихов. Но увлечению театром это обстоятельство не мешало. Участие в театральных постановках служило детям разрядкой в строго регламентированной жизни иезуитской школы, в череде однообразных повседневных занятий, молитв, постов, богослужений, в которых участвовали питомцы иезуитов.
Итак, иезутские школы играли заметную роль в развитии венгерского театра в эпоху, когда в стране ещё не сложилось условий для проявления профессиональной сцены. Детские театральные постановки популяризировали театр, усваивали достижения западного сценического искусства и техники, и уже этим делали венгерский театр участником европейского развития. Театр иезуитских школ состоял на службе у Контрреформации и правящей династии и служил средством их пропаганды. Он воспитывал истинных католиков и преданных династии подданных.
Глава IIIМиклош Олах — венгерский государственный деятель и гуманист
Миклош Олах (1493–1568) — яркая фигура венгерской истории XVI в. Способности выдающегося государственного деятеля, последовательного защитника католической веры и церкви сочетались в нём с горячей приверженностью к гуманистическим идеям и ценностям. В его судьбе, творчестве и практической деятельности отражается своеобразие венгерской культуры конца XV – начала XVII в. с её разрозненными элементами Ренессанса.
На самом деле венгерская почва дала весьма скудные ростки ренессансной культуры. Её начала восходят ко времени правления короля Матяша Корвина, с деятельностью которого связаны наибольшие успехи Ренессанса в Венгрии. Не имея питательной среды в венгерском обществе, гуманистическая культура в своем распространении ограничилась королевским двором и связанной с ним частью аристократии. События последующей истории Венгерского королевства не способствовали укреплению Ренессанса. Турецкое завоевание разделило Венгрию не только на мусульманскую и христианскую, но и на прогабсбургскую и антигабсбургскую. Венгерский королевский двор, который собирал при Матяше гуманистов со всей Европы, перестал существовать, т. к. резиденция королей — Габсбургов — переместилась за пределы страны, в Вену. Трансильванские же князья, воспринимавшие себя продолжателями венгерской государственной традиции, не могли конкурировать с Габсбургами[1056].
Политическое противостояние в распавшейся на несколько частей Венгрии в XVI в. осложнилось новым фактором — Реформацией. Она распространилась и в венгерских владениях Габсбургов (королевской Венгрии), и в Трансильванском княжестве, но официально поддерживалась трансильванскими князьями. Габсбурги же, после весьма долгой апатии, с конца XVI в. повели решительное наступление на Реформацию. Разрозненные элементы гуманистической культуры, не успев окрепнуть в Венгрии, были отодвинуты мощным реформационным потоком. Они не исчезли совсем, но развивались в совсем иных условиях[1057].
При таких обстоятельствах складывалась личность и разворачивалась деятельность Миклоша Олаха. Богатая информация о жизни Олаха содержится в его литературном наследии: «Хронике»[1058], историко-географическом трактате «Венгрия»[1059], обширной переписке, которой он подобно другим гуманистам придавал огромное значение и которую собирался издать