[1136]. Первый был написан в 1578–1579 гг. во время бурного развития романа, закончившегося разрывом и отъездом Балашши к месту службы командиром кавалерийского отряда в Эгер. «Юлия»[1137] создана в 1588 г., когда Анна овдовела, и Балашши решил, что они наконец соединятся. Однако репутация Балашши к тому времени была настолько испорчена, а его имущество сократилось, что бывшая возлюбленная предпочла выйти замуж за другого. Балинта Балашши в истории венгерской литературы называют поэтом Венеры и Марса[1138]. Его любовные стихи посвящены не только Анне. В сердце и стихах «слуги Венеры» нашлось место Цецилии (ей посвящен целый цикл)[1139], Кристине[1140], Юлии, Борбале, Жужанне и т. д.
Несмотря на то, что многие из этих стихов представляют собой парафраз стихов известных Балашши современных и уже умерших поэтов[1141], они имеют самостоятельную поэтическую ценность. Они проникнуты глубоким чувством, личными переживаниями, для выражения которых автором найдены свои образы и особый поэтический язык. Любовь к Анне пробудила в Балашши желание писать стихи. Они давали ему возможность самовыражения и раз от разу становились все лучше и лучше.
Тяга к поэтическому творчеству усиливается в Балашши по мере того, как рушатся его планы, связанные с военной карьерой. Служа в Эгере в 1579–1581 гг., Балашши забросал Вену прошениями о передаче под его командование какой-нибудь значительной крепости[1142]. Однако к этому времени все сколько-нибудь важные крепости в Венгрии находились под командованием немецких офицеров. Его военные успехи не нашли отклика в Вене[1143]. В 1581 г. Балашши оставил службу в Эгере и уехал в свои владения в Верхней Венгрии. Именно там, оставшись не у дел, расставшись с любовью, Балашши почувствовал внутреннюю свободу[1144]. Речь идет не только о его недопустимом с точки зрения общественной морали поведении, выглядевшем как вызов окружающим. Несостоявшийся командир стал иначе относиться к своему творчеству. Раньше он писал, инстинктивно отвечая на свои чувства. Теперь он стал сочинять более профессионально. Расширялась тематика. «Медленно и последовательно поэт ищет и находит иные объекты для своей поэзии, нежели собственные любовные или религиозные переживания»[1145]. Он научился говорить от имени других, переживать за них и вместе с ними[1146]. Связав свою жизнь с войной, Балашши стал писать о том, что он видел вокруг себя и что он чувствовал, как воин. Латинские стихи Микеле Марулла, созданные за сто лет до Балашши в садах и дворцах Флоренции, в переработке Балашши «омадьярились» не только за счет языка. Весенние тосканские пейзажи под его пером превращались в венгерские, а место молодежи, ведущей хороводы, занимали юноши, скачущие на конях. Сам поэт по этому поводу заметил: «Поэт Марулл написал это по-латыни, / а я — по-венгерски. / Лежа на траве у ног доброго коня, / я переводил с латыни, / пока весело пировал со своими слугами, / забыв об обидах»[1147].
Даже любовь меняет свой облик в зрелых стихах Балашши. Анна-Юлия в цикле 1588 г. «Юлия» предстает скорее как отвлеченная идея любви и красоты. Венгерские литературоведы прослеживают в этом влияние на Балашши флорентийских неоплатоников[1148].
Балашши начал размышлять о своем творческом пути. Это обстоятельство подтверждается тем, что он занялся приведением в порядок созданных им стихов. Поэт собрал воедино всё, что было написано им с юных лет, и сгруппировал стихи в том порядке, в каком, по его представлению, складывался «любовный роман» его жизни. В этом «романе» нашла место не только любовь к женщине, но и любовь к Богу. Каждому стихотворению было дано название, объяснявшее обстоятельства появления данного произведения[1149]. Трудно сказать, с какой целью Балашши проделал столь значительную работу, хотел ли он опубликовать свои стихи. Во всяком случае, он этого не осуществил.
В 1588 г. Балинт Балашши обратился к новому жанру. Он сочинил любовную комедию под названием: «Прекрасная венгерская комедия о любви Тирсиса и Ангелики, Сильвана и Галатеи», в которой еще раз вспоминает о своей любви к Анне Лошонци, и выводит её и себя в образе главных героев[1150]. В венгерской литературе родилась первая комедия. Балашши сознательно избрал этот жанр, поскольку, по его собственному замечанию, слишком много авторов пишут исторические произведения или религиозные сочинения. Обратившись к комедии, Балашши ставил целью обогатить венгерский язык[1151].
Итак, Балинт Балашши стал поэтом. Но к осознанию себя таковым он шел долго и, может быть, до конца так и не дошел. Балашши по праву гордился своей высокой образованностью и поэтическим талантом, но несравненно в большой степени — высоким происхождением, близостью ко двору. «Я происхожу не из какого-нибудь там низкого рода, я не ребенок, к тому же обладаю некоторой ученостью. Добавлю (если это имеет отношение к делу), что мне пришлось побывать во многих странах и при многих дворах», — поучал он недовольных его поведением жителей Шельмецбаньи[1152]. Своего же презрения к самим горожанам он даже и не скрывал: «Клянусь Геркулесом, вы кажетесь мне не страшными, а убогими: вы, кого Господь обрёк на постоянный и бесславный труд на шахтах, и о ком никто не слышал дальше ваших собственных домов»[1153]. В прошении в Вену на имя Рудольфа II Балашши самоуверенно заявлял о том, что в интересах самого короля защитить его перед обвинениями «безродных» горожан, и проявить свое великодушие и щедрость. «Не дай Бог, кто-нибудь услышит, — продолжал Балашши, — как его [Рудольфа] слуги, отпрыски знаменитых Балашша [sic!], под крылом Его Величества погружаются в неизвестность и обрекаются на полное бездействие»[1154].
Балашши хотел найти в жизни место, соответствующее его возможностям и положению. Литературное творчество — пусть поэт и осознавал свой талант — для представителя древнего рода, крупнейшего магната страны могло составить лишь приятный досуг. И дело здесь даже не в том, что представления самого Балашши в этом вопросе, очевидно, в целом не выходили за рамки общепринятых. Перед ним даже не могла возникнуть проблема выбора. Балинт писал из своего добровольного изгнания в Польше брату Ференцу, по-видимому, отвечая на обвинения: «…Если там [в Венгрии] со мной поступили бы честной предоставили бы службу, я с радостью служил бы, а не упражнял свой ум стихоплетством»[1155]. Не могло быть и речи о том, чтобы сделать поэзию и вообще творчество своим главным занятием — даже тогда, когда не только не сбылись надежды на военную или государственную карьеру, но Балинт ещё и потерял остатки состояния и был вынужден торговать лошадьми[1156]. Он «приторговывал» также и своими стихами, отсылая то одному, то другому из своих высокопоставленных знакомых и ждал денег за них или услуг. Он знал, что адресаты могли использовать полученные стихи, как свои, переделав и переиначив их, и мирился с этим[1157]. Одним из таких «потребителей» любовных стихов Балашши был его друг Ференц Баттяни, который в ту пору ухаживал за своей будущей женой Евой Лобкович Поппель. В одном из писем Балашши обещал другу за определенную услугу прислать такие стихи, «от которых у дочки шталмейстера [имеется в виду Ева Лобкович] засосет под ложечкой»[1158].
Даже если бы Балашши и надумал серьезно опереться в жизни на поэзию, у него этого не получилось бы. Сочинительство не обеспечивало достойного и независимого существования. Так, старший современник Балашши, поэт Шебештьен Тиноди, автор стихотворной «Венгерской хроники» и песен, воссоздававших многочисленные эпизоды войн с турками, всю жизнь должен был скитаться от двора к двору и искать покровителей своего творчества среди венгерской знати. Тиноди не всегда находил их и материально нуждался всю жизнь, несмотря на то, что эпический жанр, в котором он работал, пользовался большим успехом в обществе[1159], как и песни самого поэта[1160].
Муза же лирической поэзии, которой посвятил себя Балашши, еще не привилась на венгерской почве настолько, чтобы получить «официальное» признание. Поэтому Балашши рисковал, обратившись к новым жанрам: в поэзии — к светской лирике, в первую очередь любовной; а в драматургии — к комедии. Даже в конце жизни его стихи имели конкретный адрес и часто не предназначались для чужих глаз. Он специально оговаривал это, передавая свои стихи адресату[1161]. Яношу Римаи Балашши писал, что у него есть только трое или четверо друзей, которые понимают и ценят его поэзию. Он был прав, хотя только отчасти. Кто и как понимал его творчество?
Действительно, при жизни Балинта Балашши ни одно из его стихотворений не попало к читателю из типографии. Первое издание его стихов появилось только в 1632–1635 гг. в Вене