Излагая обстоятельства «дела», сам Меслень скуп на слова и оценки. Зато приведенные им показания свидетелей непосредственны и откровенны. Они позволяют восстановить не только подробности произошедшего, почувствовать настроения участников, но и проследить линию поведения, избранную взбунтовавшейся против насильственного брака смелой девушкой. Как она могла поступить в создавшемся безвыходном положении? Необычность произошедшего мы почувствуем еще сильнее, если сопоставим этот случай со старинной венгерской традицией сватовства, ностальгически описанной во второй четверти XVIII в. трансильванским венгром, кальвинистом, бароном Петером Апором в его произведении Metamorphosis Transylvaniae[1323]. Апор понимал, о чем писал, ведь сам он пережил тяжелейший процесс развода со своей женой после 27 лет брака, в котором родилось 12 детей[1324].
Бенедек Меслень решил жениться, когда его возраст приближался к тридцати[1325]. До тех пор он все силы отдавал тому, чтобы сколотить состояние, и подумать не мог о семье. Отец оставил детям в наследство только доброе имя. Род Месленей был известен в комитате (графстве) Ваш со второй половины XVI в.[1326] Дед Бенедека, носивший то же имя, упоминается в списке «владетельных» дворян комитата (nobilis possessionatus)[1327]. Сохранились сведения о двух домах в комитатах Ваш и Шопрон, принадлежавших Месленю-деду[1328]. Однако наследство деда неоднократно делилось, и в итоге внуки выбыли из разряда «владетельных». Бенедек здраво оценивал положение семьи. Он рано понял, что «на ту малость, которую оставил им бедный отец, не сможет жить как сын благородного человека». Несмотря на протесты матери, Бенедек пошел учиться[1329]. Получив профессию адвоката, юноша устроился нотарием к вашварскому капеллану. Одновременно он работал и стряпчим. По долгу службы юноша поселился в Сомбатхее — главном городе вашского комитата. С первых дней службы Меслень использовал свои знания, положение и появившиеся связи для того, чтобы выйти из бедственного положения. Бенедеку пришлось упорно трудиться, буквально по клочку собирая и объединяя земли путем покупок, обмена, приобретения заложенных земель и т. п. Иногда ему дарили землю за хорошо проведенное дело.
Со временем его состояние настолько укрепилось, что в 1646 г. комитат Ваш выбрал Бенедека вице-ишпаном[1330]. На эту должность мог попасть только «владетельный» дворянин[1331]. Несколько лет спустя Меслень дважды участвовал в качестве комитатского депутата в работе Государственного собрания (1647 и 1649 гг.) и получал от него различные поручения[1332].
Таким образом, мы видим, Бенедек Меслень был очень серьезным и перспективным молодым человеком и в своих кругах мог слыть завидным женихом. Его сватовство к Анне Бекашши родители девушки (мать и отчим) восприняли с большим энтузиазмом. Семья Анны также принадлежала к дворянскому сословию и проживала в своем поместье в Пате поблизости от Сомбатхея. Анна слыла красивой девушкой и выгодной невестой. Род ее отца был известен в задунайских комитатах[1333]. Дед по материнской линии; который еще здравствовал во время описываемых событий, был весьма уважаемым человеком в комитате: он неоднократно выполнял разные поручения дворянской общины, в частности, выезжал с посольством к надору[1334]. Дома и земли обеих семей упоминаются в разных местах комитата, но величину состояния установить невозможно.
Итак, намерения Месленя нашли живой отклик у матери, отчима и деда Анны. Однако понравиться родителям, еще не значило завоевать расположение будущей невесты. Если искать в записях жениха-нотария черты автопортрета, то вырисовывается не слишком привлекательный образ, во всяком случае, в глазах молодой девушки: педантичен, мелочен, скучен, слишком прозаичен, очевидно — корыстен. Хотя, конечно, вряд ли можно принимать во внимание подобные впечатления, если они даже и возникли у девушки. В таких случаях мнение невесты о предстоящем браке мало кого интересовало. За нее решали родители, которые или сами Подыскивали жениха для дочери или принимали поступающие предложения сватовства[1335]. В данном же случае у родителей Аннок, как звали девушку близкие, имелись особые причины, чтобы скорее устроить брак дочери. У Аннок же, напротив, были достаточные основания воспротивиться этому.
Дело в том, что Бенедек Меслень был не первым, кто просил руки Анны Бекашши. К тому времени, когда к Анне посватался Бенедек, она была уже знакома с Петером Акачем. За два года до Месленя, в 1639 г., он также сватался к Аннок. Он заслал сватов: вашварского и эршского препоста Петера Лони, а также одного местного дворянина. Несмотря на такого авторитетного просителя, каким был препост, Акачу было отказано. При этом мать Анны, как вспоследствии вспоминал Лони, обрушилась на Акача с «грубыми проклятьями»[1336].
Трудно сказать, что послужило поводом для такого враждебного приема. Ведь Петер Акач тоже был не последним человеком в комитате. Он принадлежал к дворянскому сословию, владел какой-то землей и, возможно, занимал должности в комитатской администрации[1337]. Не исключено, что Акачей и Балогов связывали родственные узы. Янош Балог в комитатских протоколах 1609 г. называется отчимом некого Адама Акача[1338]. Как бы то ни было, но Акача в доме Анны не приняли. Без разрешения родителей Анна не могла выйти замуж за своего избранника: такой брак не считался освященным[1339]. Тем не менее, Петер не прервал своего знакомства с девушкой и тайком встречался с ней. Считалось неприличным, если молодой человек без определенных матримониальных намерений посещал дом, где есть девушка на выданье. В таких случаях юношу подозревали в том, что он за спиной родителей хочет ухаживать за девицей[1340]. А если принять во внимание, что даже обласканные ц принятые родителями девушки женихи редко могли встречаться со своими избранницами — к тому же под строгим надзором семьи, на смотринах, при помолвке, обручении[1341], то продолжающиеся встречи с Анцой не принятого семьей жениха, конечно же, возмущали мать и отчима.
Между тем отношения между молодыми зашли слишком далеко. Анна поклялась Петеру, что выйдет замуж только за него. Они стали любовниками. Из записей нельзя установить, случилось это до или уже после сватовства. Известно только, что сводницей выступила жена некого Дёрдя Терека. Позже она поднимала бокал за Акача и будто бы сказала: «Чего мы боялись, случилось, пусть теперь о ней заботится Петер Акач»[1342]. Анна забеременела, но то ли избавилась от ребенка, то ли он родился мертвым. О связи Аннок и Петера знали многие, в том числе и родители. «Честные и благородные» женщины возмущались тем, что молодые продолжали отношения, несмотря на то, что не были женаты[1343].
В такой-то момент к красивой и состоятельной Анне посватался Бенедек Меслень, до которого, очевидно, ещё не дошли слухи о положении дел. Осенью 1640 г. он заслал в дом родителей Анны в Пате сватов: вице-ишпана комитата Ваш Яноша Хорвата и Яноша Горупа. Во время их визита в доме были и другие гости: жена Горупа и все тот же вашварский препост Лони.
На глазах у сватов и гостей Анна умоляла родителей не выдавать её за Месленя. Она говорила, что никогда не пойдет с ним к алтарю, что она не любит его. Согласие девушки на брак, как и разрешение родителей, было необходимо[1344]. В своих показаниях препост сообщал позже, что девицу долго уговаривали, причем увели в комнату, перед дверями которой ожидали сам Лони, Горуп с женой и Хорват. Силой, как упомянул Лони, отчим и мать принудили Анну дать согласие на замужество[1345].
По обычаю, вслед за первым шагом следовали смотрины невесты, а за ней официальное предложение со стороны жениха. Оба события обставлялись торжественностью и сопровождались приглашением гостей, праздничным обедом или ужином, танцами до полуночи[1346]. Апор упоминает еще и о таком обычае, как посещение мужчинами из дома невесты дома жениха (т. н. «смотр домашнего очага»), во время которого также устраивалась пирушка с танцами[1347]. За предложением шло следующее мероприятие подготовки брака: помолвка (kézfogás). Точный перевод этого слова — «рукопожатие» — раскрывает и суть ритуала: невеста отдавала жениху руку. При стечении родственников и гостей жених, празднично одетый, при сабле, подходил к невесте и кончиками указательного и безымянного пальцев касался протянутых пальцев руки невесты, слегка ударяя по ним[1348]. Этот ритуал как бы закреплял брачный договор и обязывал стороны к браку. Более того, перед совершением ритуала родители еще раз спрашивали невесту, желает ли она в мужья выбранного для нее человека