— Ну и где тебя шатало, Лидунь?
— Капиталы проматывала, — вздохнула я. — Хотела записаться в куртизанки, но у них все занято. Буду гулять просто так.
— Это понятно, — кивнула Рита. — Ты знаешь новости?
— Да, знаю. Скверные новости расходятся быстрее хороших.
— Полная тухлятина, согласись? Бандюки гребаные, блин. Слов уже нет... Я зуб даю, Лидуня, они ее изнасиловали и удавили, чтобы не трепалась. Вот видишь как — в одиночку нам теперь из дома не выйти.
— А ты пластическую операцию сделай, — посоветовала я. — Скажи: хочу быть уродиной. Это недорого. Ни одна зараза не пристанет.
Пихнула дверь коленом и вошла в свой номер. Я уже не могла больше никого видеть...
В комнате было душно и пыльно. Я включила телевизор и завалилась на постель. Головная боль подутихла, но меня по-прежнему трясло. Не было сил собирать вещи и ловить такси на Симферополь. Может, до утра ничего не случится, понадеялась я.
Вечерние «Подробности» — единственная программа на русском языке — давно закончилась. Начинался украино-мексиканский сериал — тягучее резиновое мыло. Оно только добавило духоты. Я выключила телевизор и распахнула окно. Темнота падала стремительно. На западе еще играло бордовым глянцем зарево, а с востока уже надвигалась густая темень.
К вечеру неожиданно поднялся ветер. Ленивое до заката море разгулялось штормом. Высокие волны с шумом разбивались о берег, растекаясь по песку пенистой шипучкой. Погода явно перестаралась. Какие-то фигурки совершали между волн замысловатые пируэты. То качались, балансируя на поверхности, то взлетали, то исчезали, уходя за гребень волны. Серфингисты, догадалась я. Ветер с Турции благотворно подействовал на голову: она почти перестала болеть. Самое время принимать процедуры и отправляться ко сну. Я вынула из тумбочки банное полотенце и отправилась в душ. Горячей воды в бунгало отродясь не бывало, днем и ночью текла еле теплая. Но хоть тараканы из смесителя не выпрыгивали. Я подставила лицо под струю и простояла так минут пять, пока из головы не вымылись последние впечатления ушедшего дня. После чего тщательно выскребла тело, внимательно изучила себя в кривом зерцале и обернулась в два полотенца — банное на себя, «вафельку» — на голову. Прищепку на груди зажимала, переступая порог...
На меня набросились двое. Один зажал рот, другой ударил по затылку, чтобы не дрыгалась...
«Опять не за ту приняли», — проплыли в голове титры. Меня прихлопнули грамотно — просто оглушили. Сознания я не утратила, но способности ориентироваться в пространстве явно лишилась. Меня швырнули в продавленное кресло, за спиной треснули скотчем... и вонючая липкая лента обтянула мне рот. Я сидела обездвиженная, беззащитная и сквозь туман наблюдала, как две гибкие фигуры в черных «фантомасках» рыщут по номеру: вытряхнули содержимое тумбочки, слазили в шкаф, один забрался в сумку, начал вытряхивать мое барахло, другой в это время ощупывал кровать... Осмотрели гардероб, окно, ванную комнату, даже лампочку под потолком и телевизор. Потом пересадили меня на кровать, прощупали кресло. Не знаю уж, чего они там искали, но деньги бы ни за что не нашли. Последние пятьсот долларов лежали за обоями, над плинтусом — на самом видном месте. Еще в день прибытия я скрупулезно исследовала номер, после чего аккуратно, ножичком, подрезала обои, всунула за них пять купюр и гладко заклеила. Главное — не забыть их там...
Проведя шмон, эти двое подняли меня за локти и подвели к окну. Контузия продолжала тянуть меня к полу; отпусти они меня — я тут же рухну. Один перевалился через подоконник, исчез в объятиях ночи. Другой подтолкнул меня, продолжая поддерживать:
— Спускайтесь.
Не такие уж они немые. Я беспомощно вытянула руки, сделала шаг. Из черноты па меня смотрели спокойные глаза. Остальное сливалось с темнотой...
— Не бойтесь, давайте руку, — произнесли «спокойные глаза».
Мне? Бояться? Да ни в жизнь. Чего мне бояться? Страхующий сзади уберег мои зубы от удара о подоконник, а передний перехватил мою руку, обнял за талию. Мне осталось лишь согнуть ноги в коленях и перелететь в сад. Я бы так и улеглась к нему на плечо, а он тащил бы меня, потихоньку сходящую с ума... К тому и шло. «Фантом» обхватил мои ноги, пристроил поудобнее, стал дожидаться, пока перелезет второй. Я тщетно пыталась приподнять голову, разглядеть хоть что-то, но с ужасом чувствовала, как кровь болезненно приливает к макушке... Тряхнулись кусты, и новые резвые тени обозначились в пространстве! «Спокойные глаза» сбросил меня под ноги! Я упала в траву, ударилась плечом и попыталась куда-то ползти, забиться в нору. (Стоит напомнить, что из одежды на мне было только полотенце с прищепкой... вернее, уже без прищепки, то есть почти ничего не было!) Прямо надо мной разгорелась яростная потасовка. Лупились молча, хлестко. Кто-то с глухим стоном влетел головой в кусты. Тут же вскочил и бросился наутек, ломая ветки. Рванул второй, в обратную сторону. Чьи-то ноги совсем рядом пробежали. Голова моя взорвалась оглушительной болью. Я уже теряла сознание, только рукой все тянула на себя уползающее полотенце...
Очнулась в постели. Поводила глазами — знакомые разводы на потолке. Понятно: так сказать, дома. Ощупав себя, убедилась, что полотенце на месте: мокрое, грязное, завязанное неумелой мужской рукой. Сверху одеяло, а под головой подушка. Лампочка горит вполнакала (есть у нее такое свойство: жмешь половинку выключателя — горит тускло, жмешь обе — чуть поярче). Справа кто-то есть — силуэт в продавленном кресле. Эх, камень бы мне в руку...
— Не волнуйтесь, Лидия Сергеевна, вы в надежных руках.
Нет, не пришло еще время разбрасывать камни. В кресле, заложив ногу на ногу, восседал Рокот. Его лицо прятала густая тень. Видны были только глаза, но я не смогла в них ничего прочесть.
— Вот такие наши с вами дела, Лидия Сергеевна. Бывали и получше, верно?.. Нет-нет, вы не волнуйтесь. Бунгало окружено моими людьми. Так сказать, верными диктатору войсками. В номере — никого, кроме нас. Посторонние спят. Вы сами слышали: операция была проведена бесшумно и быстро. К сожалению, людям, пытавшимся вас похитить, удалось уйти. Они неплохо подготовлены.
— А откуда я знаю, что это не вы подстроили налет? — хрипло спросила я.
— Да бросьте... — поморщился Рокот. — Глупостями я не занимаюсь. Вы серьезная взрослая женщина, не к лицу мне разыгрывать перед вами дешевый спектакль. Выпить хотите?
— Непременно, — кивнулая. — И спать...
Он пружинисто подошел к холодильнику, раскрыл его и презрительно долго изучал содержимое. «Винтажа» я, понятно, не держала. Имелось немножко бренди и упаковка пива «Балтика». В этих краях оно дорогущее, поскольку импортное. Что-то проворчав об ужасающе низком уровне жизни в стране, Рокот извлек «Слынчев бряг» и плеснул в бокал. Я выпила в два приема. Нормальное пойло. И купила я его не просто так, чтобы юность вспомнить.
— И закурить. Пожалуйста... На столе.
Он подал мне пачку, щелкнул зажигалкой. Выставил на тумбу пепельницу. Подушку я взбила сама. Резкие движения отозвались в голове возвратной болью. По счастью, ненадолго.
— Выспаться успеете, Лидия Сергеевна, — негромко произнес Рокот. — Давайте поговорим на сон грядущий.
Я молча пыхтела сигаретой. Возражать было бы не только глупо, но и неблагодарно. Во-первых, такие не уходят, раз пришли; во-вторых, его люди вроде как меня от чего-то спасли.
Не дождавшись моей реакции, Рокот нашел второй бокал, плеснул себе и вернулся в кресло.
— Потрясающе низкосортное пойло, Лидия Сергеевна. Пейте уж горилку, если печень не жалко.
Я пропустила его совет мимо ушей.
— Кто напал на меня, Иван Валерьянович?
— Не знаю, — очень просто ответил Рокот. — Но подозреваю, что они профессионалы. Причем они тоже приняли вас за Царицыну.
Я закрыла глаза. Кадр из недавнего прошлого: равнодушный взгляд из-под маски. «Не бойтесь, давайте руку...» Никакого акцента. Чисто русское произношение. Не приблатненное. Не «окающее», не «акающее», как у москвичей, — нормальная русская речь.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался Рокот.
— Медитирую. Заправляюсь из космоса...
— Дурью вы заправляетесь. Уж этого-то добра в вас под завязку... Прошу простить. Вы, надеюсь, понимаете, Лидия Сергеевна, что я держу небольшой бизнес в этом уютном местечке?
— Уже догадалась, — кивнула я. — Совсем небольшой бизнес. Крохотный такой.
— А вы противная. Это солидный бизнес, согласен. Вы многое понимаете, но очень любите спорить. Не буду вас перевоспитывать. Хотя охотно бы этим занялся. Но с личным временем, увы... Безусловно, вы понимаете, что так называемая криминальная, теневая власть в любом райском местечке будет всегда, невзирая на указы сверху. И никуда от этого не спрятаться, не скрыться. Подозреваю, она есть даже в раю, однако доказательств не имею, поскольку никогда там не был. И вряд ли буду... Эта власть может трансформироваться, переходить из рук в руки, принадлежать каким-нибудь фондам заблудших ягнят, инвестиционным компаниям, крутой братве, структурам госбезопасности, администрации президента — короче, любому, кто готов «крышевать». А жизнь населения и развитие района напрямую зависят от амбиций или жадности последнего.
— А себя вы, конечно, считаете идеальным вариантом? — не удержалась я.
— Ну я не бог. — Рокот сделал очередную мужественную попытку испить из бокала. Улыбнулся. — Но я бы мог. Вы не слепая, Лидия Сергеевна. Жемчужное процветает. А знаете, каким был этот район пять лет назад? Не хочу говорить. О мертвых вообще плохо не говорят... Вы видели город. Видели пляжи и оздоровительные центры. Яхт-клубы и турагентства. Дельфинарий и парк водных аттракционов. Уютные кафе и все такое. Обслуживание в магазинах. Чистоту, наконец. У меня пенсионеры получают надбавку к пенсии — полста гривен ежемесячно, ну, может быть, они и недовольны... Но где вы видели довольных пенсионеров? Например, где-нибудь под Харьковом получают вдвое меньше... А игорные заведения?.. Это немаловажно, уважаемая писательница. Это приток в городскую казну конкретных средств. Это деньги на ремонт дорог. Разве плохие в городе дороги? Ну разве что на окраинах... Да что я вам объясняю? Вы пройдите еще раз, посмотрите. Да у меня даже рыбнадзор сквозь пальцы смотрит на ловцов креветок и рапана — пацанам ведь нужно жить и кормить своих мамок...