— Тетя Таня, и я так хочу, — капризно заныл отрок.
— Перебьешься, — спокойно ответствовала дама, нарочито медленно оголяясь до купальника.
Все как по команде оставили свои насущные дела: «сынуля» из ниши перестал пялиться на меня, а переключился на соседку, «папуля» сделал второй снимок, чем ничуть не смутил даму; щетинистый тип попридержал у рта зажигалку, а затем и вовсе отложил сигарету; у мужа экстремалки обнаружилось временное косоглазие; шкипер Боря одобрительно захмыкал; и лишь одна экстремалка отнеслась к эротической минутке без понимания.
— Вы ныряете, девушка? — строго спросила она меня.
— А что? — пробормотала я.
— Ничего. Вы лестницу загораживаете.
Вот балда. Я машинально подвинулась. Она ступила на закидной трап, опустилась по грудь и поплыла, загребая сильными руками.
— Странно, — обернулась она к мужу, — я считала, что вода будет холоднее.
— А здесь вода слоями, — объяснил шкипер. — Верхний слой теплый. А если хотите попасть в холодный, придется хорошо нырнуть. Но я бы не рекомендовал...
Этого оказалось достаточно, чтобы все колеблющиеся оказались в воде. Щетинистый по примеру «сынули» сиганул с борта, остальные воспользовались трапом. Последним по ступеням съехал подросток — вцепился в нижнюю перекладину и прилип с визгом к яхте. Сопровождающая его дама на чадо даже не оглянулась — она уже уплывала в темень грота.
Осталась только я.
— Вы боитесь, — хмыкнул шкипер. — Утонуть не успеете, не бойтесь.
— А глубина здесь большая? — обреченно спросила я.
— А кто же ее мерил, — пожал плечами Боря. — Метров тридцать — сорок. У этих скал в девятнадцатом веке английские корабли в охотку тонули.
Я разделась и вошла в воду. Не будет злоумышленник при всех чинить мне каверзы. А утонуть по неосторожности я не боялась. Такие, как я, умирают от рук тех, кого они достали!
На борт я тоже поднялась после всех, когда последнее подозрительное лицо покинуло воды грота. Позже мы опять пару раз останавливались, когда догнали одну из яхт нашей туристической группы (я хотела перескочить на нее, но, пока грызла ногти, терзаемая сомнениями, лодки расцепились), и второй раз — у весьма подозрительного отверстия в монолите, из которого под напором выдувало брызги воды.
— Салон красоты, — туманно бухнул Боря. — Пока все туда не поднырнут, дальше не поеду. Сами потом благодарить будете.
— А чего она плюется? — удивился отрок, наблюдая, как из отверстия с громким шипением через каждые семь-восемь секунд осуществляется «пульверизация».
— Ага, — поддержал «папуля». — Можно подумать, там сидит здоровяк вот с такими щеками и дует.
— Просто замечательно, — устранила сомнения экстремалка. — Чем труднее, тем лучше. Замкнутое пространство с единственным отверстием. Воздух поступает с волной, ему необходим выход, что он и делает. Элементарно. Полагаю, в полный штиль ничего такого не наблюдается.
— Совершенно правильно, — разулыбался шкипер. — Если вы поднырнете, то окажетесь в красивейшей пещере, окруженной нежно-зеленым мерцанием. Не нужно думать, будто это искусственная подсветка: хотел бы я посмотреть, как ее туда проведут.
Диаметр полуотверстия составлял полторы человеческих головы. Я нырнула раньше всех — не оттого, что я такая смелая, а во избежание сюрпризов внутри пещеры. Но сюрприз поджидал значительно раньше. Я дождалась, пока выдует струю, и, очевидно, просчиталась — поднырнула в тот момент, когда в лицо ударила вода под давлением! Я потеряла весь запас воздуха в легких. Забарахтала руками, проплыла под водой метра два и в панике вынырнула, хватая ртом воздух. Пещера в самом деле была озарена мягко-салатным цветением. Томное мерцание исходило от воды — она была настолько светла и прозрачна, что даже поднятая мной волна не помешала разглядеть продолжающиеся под водой стены. Но радость моя была недолгой — кто-то врезался мне в ноги и потащил на глубину. Я неистово заработала пятками и устремилась в сторону. Кто-то другой уткнулся в спину, придав дополнительное ускорение. Мокрая голова, за ней другая вынырнули напротив, ошарашенно отфыркиваясь.
— Женщина, вы создаете помеху, — возмутился щетинистый. — Отплывайте скорее.
— Вы мне чуть голову не пробили! — воскликнула дама, любительница мелкого стриптиза. — Ну нельзя же так в самом деле!
Забурлила вода, еще одно тело вознамерилось всплыть. Мы пустились врассыпную. Я отплыла подальше — к стене, переходящей в купол над головой. Ухватилась там за выступ, подтянулась и провисела с ним в обнимку, пока народ, шумно восторгаясь, барражировал по гроту. Голова пухла от воды. Разболелось ухо. Изловчившись, я пыталась выбить из него воду. Стало немного легче.
После этого подныривания я больше не рисковала. Вернувшись на яхту, быстренько оделась, зашнуровала «греческие» сандалии и стала ожидать конца экскурсии. Но оказалось, что удовольствие еще в самом разгаре. Мы поплыли дальше. Обогнули скалистый замшелый мыс и за исполинским драконообразным камнем свернули в тихую живописную бухточку, где вода у берега играла голубым перламутром, а камни отступали, создавая идеальное для купания место. Сразу за пляжем, метрах в четырех, начинались каменные лабиринты. За ними, вверх по склону, кустарник, а далее — высоченный холм, до самой макушки усыпанный тонкоствольными мохнатыми сосенками.
— Сорок минут купаемся, — объявил Боря. — Вещи можно не брать, сигареты тоже — курить вредно. А я пока к своим ребятам смотаюсь. С пляжа никуда не разбредаться.
Не пойду, решила я. С Борей останусь, в лодке. И пусть думает, что хочет, мне наплевать. Ни за что не поплыву на этот берег, там — готовая западня...
И снова пронизывающий взгляд в затылок! Лютый холод по коже, несмотря па несусветную жару. Да когда же это кончится, боже ты мой!.. Я суетливо задвигалась — и опять загородила спущенный в воду трап.
— Опять она трап загородила, — посетовала тетка с крепким телом. — Ну что ты будешь с ней делать! Как нарочно...
Кто-то рисковый уже падал в воду. Остальные намеревались воспользоваться трапом. Нырять здесь было небезопасно. То и дело в прозрачной воде просвечивали огромные валуны, покрытые разноцветным лишайником. Меня уже обступали. Шоркались. Самый драматический момент я, конечно, проворонила. Не могла я просто так потерять равновесие! Что произошло? Кто-то пихнул меня, я присела, дабы не грохнуться в воду, и тут последовал четкий толчок!
— Тетя Таня, — завизжал пацаненок, — я ныряю!!!
Не удержав равновесия, я камнем бухнулась в воду! От удара в голове совсем померкло. Бултыхалась в воде кривым поленом, а когда наконец всплыла, двигатель работал на полную мощность, а яхта уже неуклюже виляла задницей.
— Женщина, ну зачем вы так, не раздеваясь-то?! — задорно кричал с кормы Боря. — Постираться решили?
Гнаться за яхтой смысла не было. Всласть позубоскалив, Боря повел яхту в море. Решение созрело внезапно, вместе с первой судорогой, пробежавшей по ноге. К берегу, бегом, раньше всех! Пока остальные весело перекликаются и явно никуда не спешат, я успею доплыть — здесь рукой подать. К черту экскурсию, смываться надо.
Я поплыла широкими размашками к берегу. Краем глаза отмечала, что головы экскурсантов поравнялись со мной, затем начали отставать. Они, вероятно, были удивлены: с чего это вдруг их спутница пошла на олимпийский бросок?..
Я достигла берега секунд за двадцать. Уткнулась в разноцветные камешки, которые лениво облизывала вода. Спокойно, больная, спокойно, не надо резких движений... Стараясь сохранять невозмутимость, я поднялась и побрела на сочно-коричневую глыбу, с которой и начинались хитросплетения заваливших берег камней. Оперлась о него рукой, перешагнула баррикаду из гнилого топляка, выброшенного штормом, свернула за соседний камень... По нужде мне надо, кому непонятно? Выпав из поля зрения экскурсантов, я обошла еще несколько препятствий и встала, напряженно вслушиваясь. Если я правильно рассуждаю, то вражья сила непременно поинтересуется, куда это я намылилась. Так и есть — жуткий страх меня тряхнул! — хрустнул топляк, и где-то рядом грубо чертыхнулись! Какие еще доказательства?..
Пока отпустил столбняк, я метнулась в просвет между камнями, взмыла на гладкий, с прожилками белый валун, перепрыгнула низенький кустик, прошмыгнула между двумя покрупнее... Далее пошел склон, но у меня уже не было времени расстраиваться. Я бежала по мягкому, податливому мху, запинаясь о сучья, виляя между морщинистыми соснами, очень непохожими на наши, сибирские...
Бесподобная экскурсия! Иногда участки леса обрывались, я карабкалась по голым камням, заполнявшим трещины и впадины, опять вбегала в лес, хваталась за стволы, чтобы не упасть, секунду отдыхала и гнала дальше.
Пропоров ногу о сучок, я вскрикнула от боли, схватилась за дерево и машинально оглянулась. Опять меня подбросил страх: через кусты, которые я одолела буквально секунды назад, ломились двое! Трещали ветки, тряслась листва. Их лиц я не видела. Стоять и всматриваться, теряя последние секунды? Нет! Подвывая от ужаса, я бросилась дальше. Уже виднелась вершина холма, свободная от деревьев. Но силы мои таяли — я одолела не меньше трехсот метров по склону, с препятствиями, отбив и изрезав до крови ноги. Я задыхалась, а в глазах уже начинались сумерки, и цвета окружающего мира стали какими-то блеклыми, тускнеющими...
Я уже не бежала, а плелась. Деревянные ноги отказывались нести. Какой смысл? Эти двое все равно выносливее. Я запнулась о корягу — лютая боль пронзила щиколотку — и полетела лицом в мох, но успела сгруппироваться и упала на бок. Потом повернулась на спину, сделала попытку приподняться, но тщетно. Задрав голову, обреченно уставилась на небо, которое в Крыму ясное-ясное, просто нереально лазурное и такое высокое, что в него можно падать бесконечно...
Запыхавшись, подбежали двое. «Папаша» с «сынулей». Оба в плавках, оцарапанные, вроде меня, неприлично возбужденные. У «сынули» в руках пластиковый кулек. У «папаши» ни черта нет, кулаки сжимает и разжимает — узловатые, мозолистые.