Расследование длилось более двух лет. Только в 1939 году Министерство юстиции предъявило несколько обвинений по этому делу. В частности, судебному преследованию за использование поддельных паспортов подвергся Эрл Браудер, возглавлявший КПА. В октябре 1939 года он был арестован, предан суду, осужден и после того, как в 1941 году его апелляция была отклонена, заключен в тюрьму. Приговоренный к четырем годам тюремного заключения, Браудер отсидел всего 14 месяцев, после чего в качестве жеста доброй воли со стороны США по отношению к Советской России, являвшейся союзницей американцев по антигитлеровской коалиции, был освобожден из-под стражи. Вместе с Браудером были осуждены еще двое партийных функционеров, один из которых скоропостижно скончался еще до суда, а другой по состоянию здоровья получил условное наказание. Остальные члены КПА, уличенные в использовании фальшивых паспортов и в заговоре с целью их получения, избежали уголовной ответственности.
Секретный аппарат, которым в 1930-е годы руководил Петерс, был составной частью КПА, и поэтому о результатах своей работы Петерс отчитывался непосредственно перед Эрлом Браудером. Именно по распоряжению Браудера Петерс вступил в тесный контакт с советской разведкой. В 1930-е годы основным советским разведывательным агентством, которое действовало на территории США, было ГРУ. Петерс прекрасно осознавал, каким колоссальным шпионским потенциалом обладали тайные члены КПА из среды правительственных служащих в Вашингтоне. Он даже отобрал нескольких чиновников, которые благодаря занимаемым ими должностям могли оказаться особенно полезными советской разведке. Помимо прочего, Петерс надеялся, что русские щедро заплатят за переданную им информацию и полученные от них деньги помогут в финансировании подпольной партийной работы. В самом начале 1937 года Петерс добыл через тайных членов КПА – Джулиана Уодлея из Государственного департамента и Уода Питмена из Национального бюро стандартов – два правительственных документа, которые показал своему связнику из ГРУ Биллу. Тот особого энтузиазма не выказал, однако согласился отправить их в Москву на ознакомление.
В 1937 году Билла отозвали в Москву, а ему на смену прислали другого офицера ГРУ – полковника Бориса Быкова, который одобрительно отнесся к шпионским планам Петерса. Однако им не суждено было сбыться. В апреле 1938 года Уиттейкер Чэмберс, один из подопечных агентов Быкова, сбежал вместе со своей семьей во Флориду и через посредников дал понять своим бывшим сообщникам, что, если против него будут предприняты какие-либо злонамеренные шаги, он предаст гласности компрометирующие их материалы, имевшиеся в его распоряжении.
Дезертирство Чэмберса заставило изрядно поволноваться и агентов советской разведки, и американских подпольщиков-коммунистов. Над ними нависла прямая угроза разоблачения. Вся полнота ответственности за провал была возложена на Петерса. В результате в июне 1938 года Петерса сменил на посту главы секретного аппарата КПА Руди Бейкер. А после того как в 1948 году история Чэмберса была обнародована в американской прессе, Петерс был вызван повесткой на заседание сенатского комитета, занимавшегося расследованием этого дела. Он отказался отвечать на любые вопросы и был депортирован в Венгрию.
Бейкер пребывал на посту руководителя секретного аппарата КПА вплоть до конца Второй мировой войны. В отличие от его предшественника Бейкера ни разу не вызывали для дачи показаний ни в какие сенатские комитеты. Средства массовой информации обошли его персону своим вниманием. Не был он и насильно выдворен за пределы США. В конце 40-х годов Бейкер незаметно покинул страну и через некоторое время объявился в Югославии, где стал работать переводчиком в одном из местных издательств.
Анонимность Бейкера была хорошо спланированной акцией. Еще в 1939 году в своем отчете, отправленном в Москву, он отметил весьма существенный, по его мнению, недостаток в работе секретного партийного аппарата: «Проблема состоит в том, что стало слишком широко известно, что этой работой руководит Петерс».
Тогда же Бейкер отметил, что, выбрав его в качестве нового руководителя секретного аппарата, Браудер «прежде всего беспокоился о том, чтобы передать ему руководство этой работой таким образом, чтобы его участие в ней не стало столь же широко известно, как в случае с Петерсом».
Чтобы скрыть истинный характер его партийной работы, Браудер давал Бейкеру другие поручения, служившие прикрытием.
Как и Петерс, Бейкер был эмигрантом из Восточной Европы. Он родился в Хорватии в 1898 году. Его настоящие имя и фамилия – Рудольф Блюм. В 1909 году вместе с родителями Бейкер переехал жить в США. В 1919 году он вступил в КПА, и с 1927 по 1930 год проходил стажировку в Москве. По возвращении из Советской России Бейкер выполнял ряд партийных поручений по налаживанию подпольной работы в Канаде и Англии. Детальные сведения о том, как был устроен секретный аппарат КПА при Бейкере, отсутствуют. Однако из рассекреченных архивов ФБР и дешифровок «Веноны» в общих чертах известна структура этого аппарата, равно как имеются данные о некоторых его сотрудниках и методах работы.
В январе 1939 года Бейкер посетил Москву, где провел серию встреч с руководством Коминтерна, на которых обсуждались основные направления его деятельности на новом посту. Поддержание шифрованной связи с Москвой стало одной из основных обязанностей Бейкера. После возвращения из Москвы он активно занялся решением этой проблемы. В результате к радиопередатчикам, которые в 1930-е годы активно использовались для обмена сообщениями с руководством Коминтерна, добавились другие виды связи. В 1930-е годы в США отсутствовала отлаженная система тотальной слежки за международными почтовыми отправлениями. Власти редко обращали на них свое внимание. Исключение составляла почта, отправитель или получатель которой подозревались властями в противозаконной деятельности. Рядовые американские коммунисты могли, не вызывая ни у кого подозрений, получать любую почтовую корреспонденцию из Москвы. Все изменилось с началом Второй мировой войны. Поэтому в 1940 году Бейкер сообщил в Москву о том, что вынужден перейти на использование микроточек[48], и попросил обязательно подтверждать их обнаружение в получаемых от него сообщениях, а также подвергать всю почту тщательному изучению на предмет выявления микроточек, особенно под почтовыми марками и на внутренней стороне клапанов почтовых конвертов.
Во время Второй мировой войны Бейкер также посылал свои отчеты о проделанной работе дипломатической почтой через резидентуру КГБ. В дешифровках «Веноны» можно найти два упоминания о Бейкере. В одном из отчетов, которые резидентура КГБ в Нью-Йорке регулярно отправляла в Москву, сообщается о том, что письмо, полученное от Бейкера, при первой возможности будет переправлено в Москву. А в другом говорится, что из Москвы пришло сообщение для Бейкера, и спрашивается, каким способом оно должно быть доведено до его сведения – через сотрудников резидентуры или через кого-то из дипломатических работников советского консульства.
В 1939 году неугомонный Чэмберс решил довести до сведения властей все, что ему было известно о советской разведке в США и о ее тесных связях с американскими коммунистами. Он связался с секретарем президента Марвином Макинтайром, вкратце рассказал ему свою историю и попросил об аудиенции у самого Рузвельта. Во встрече с Рузвельтом Чэмберсу было отказано, однако Макинтайр договорился, чтобы его принял и выслушал помощник государственного секретаря Адольф Берль.
2 сентября 1939 года Чэмберс рассказал Берлю большую часть из того, что ему было известно о советской разведывательной сети. Опасаясь судебного преследования со стороны американских властей, Чэмберс умолчал о том, что сам одно время был частью этой сети. Тем не менее Берль правильно интерпретировал сказанное ему Чэмберсом. Об этом свидетельствуют записи, сделанные им в ходе беседы. Озаглавленные «Тайный агент-шпион», они содержат имена и краткие описания ряда государственных чиновников, являвшихся, по заверению Чэмберса, членами тайной коммунистической фракции в правительстве США. Там же приведены имена и других лиц, которые, как считал Чэмберс, участвовали в подпольных операциях КПА. Согласно этим записям, про некоторых из них Чэмберс сказал, что они, предположительно, вовлечены в шпионскую деятельность.
Дешифровки «Веноны» подтверждают, что восемь упомянутых на встрече с Берлем должностных лиц в президентской администрации действительно в разное время сотрудничали с советской разведкой. Это дипломаты Элджер Хисс и Лоренс Дагген, Фрэнк Кэу из Министерства финансов, Чарльз Крамер, работавший в Национальной комиссии по трудовым взаимоотношениям[49], Джон Абт, известный адвокат, Исаак Фолкофф, один из руководителей КПА в Калифорнии, Лочлин Керри, личный помощник президента Рузвельта, и Гарри Уайт, заместитель министра финансов. Подтверждение участия остальных пяти человек, названных Чэмберсом в беседе с Берлем, в советских операциях на территории США впоследствии было получено из других источников.
Конечно же, Макинтайр должен был отправить Чэмберса не к Берлю, а прямиком в ФБР. Точно так же должен был поступить и Берль, осознав, что речь идет о шпионаже. Почему он этого не сделал, неясно до сих пор. Вечером 2 сентября 1939 года Берль сделал запись в своем дневнике о том, что он встречался с Чэмберсом по поводу «русских шпионов» и что «необходимо принять ряд простых мер».
Принятые им меры действительно были просты, однако весьма неэффективны. Только в марте 1941 года Берль обратился в ФБР с запросом о том, ведется ли в этом ведомстве расследование в отношении Чэмберса и имеется ли там какой-либо компромат на него. ФБР ответило отрицательно на оба вопроса. Вскоре ФБР получило из собственных источников информацию о том, что Чэмберс обладает какими-то ценными данными. В мае 1942 года на допросе в ФБР Чэмберс заявил, что три года назад он уже рассказал Берлю все, что знал. ФБР связалось с Берлем, которому после этого понадобилось больше года, чтобы передать свои записи, сделанные в ходе беседы с Чэмберсом, в ФБР. Расследование велось ни шатко ни валко вплоть до осени 1945 года, когда факты, изложенные Чэмберсом, были подтверждены признаниями, сделанными Элизабет Бентли.