Самая ранняя шифртелеграмма, в которой упоминается Дагген, датирована 30 июня 1943 года. В ней дается краткая характеристика Даггена и имеется ссылка на женщину, по профессии писательницу. Скорее всего, это мать Даггена, которая была известной писательницей. Можно также предположить, что характеристика на Даггена была написана, поскольку после предательства Чэмберса все, кто контактировал с ним, были «отправлены в холодильник», что на жаргоне КГБ и ГРУ означало временное прекращение работы с агентом. Не избежал этой участи и Дагген. А после того как опасность разоблачения миновала, для возобновления контактов с агентом требовалась дополнительная проверка его благонадежности.
Помимо Даггена, у КГБ было еще несколько источников дипломатической информации, о которых говорится в дешифровках «Веноны». Елена Кинан («Ель») поступила на работу в Управление координации межамериканских отношений в январе 1945 года. К середине года, когда стало ясно, что сразу после окончания Второй мировой войны это ведомство будет расформировано, Кинан перешла на работу в комиссию, занимавшуюся судебным преследованием военных преступников. Резидентура КГБ в Вашингтоне проинформировала Москву о том, что одобрила этот переход, поскольку «не приходится сомневаться в том, что, работая в этой комиссии, Ель получит доступ к интересующим советскую разведку материалам […]».
Также в Москву были сообщены условные сигналы и опознавательные знаки, чтобы агенты КГБ могли вступить в контакт с Кинан, когда она отправится в служебную командировку в Европу.
В дешифровках «Веноны» неоднократно упоминаются псевдонимы не установленных советских агентов в различных американских дипломатических ведомствах. Иногда даже трудно сказать, работали ли они самостоятельно или просто служили передаточным звеном для информации, добытой кем-то еще. «Ловкач» поставлял КГБ сведения об американских дипломатах, которые специализировались на решении вопросов, касавшихся Советской России. «Факир» передавал туда документы, украденные им из Государственного департамента. «Крестная» служила для КГБ источником данных об американской политике в отношении Советской России. «Мираж» сообщал в КГБ о дипломатических шагах, предпринимаемых США в Латинской Америке. Помимо этих людей, был у советской разведки еще один агент по кличке «Роберт», служивший в Государственном департаменте. В 1945 году нью-йоркская резидентура КГБ запланировала ряд мероприятий по его вербовке, но от их проведения пришлось отказаться, когда из Москвы пришло уведомление о том, что «Роберт» уже работает на ГРУ.
Но всех их превзошел агент, который фигурирует в единственной дешифровке «Веноны» от 29 мая 1943 года под номером 19. Вообще-то, в КГБ редко использовались номера в качестве псевдонимов для агентов. К такому приему чаще прибегали в ГРУ. Согласно этой дешифровке, агент № 19 передал в КГБ отчет о своей личной встрече с президентом Рузвельтом и премьер-министром Черчиллем в ходе проведения Вашингтонской конференции[97]. В дешифрованном сообщении, подписанном Исхаком Ахмеровым, говорится: «19 сообщает, что «Капитан»[98] и «Кабан»[99], встретившись в «Стране»[100], пригласили 19 присоединиться к ним вместе с «Заместителем».
Помимо этого, агент № 19 проинформировал Ахмерова о том, что Черчилль считает нецелесообразной высадку англо-американских войск в Европе в 1943 году. Со слов агента № 19, Ахмеров также доложил в Москву, что хотя «Заместитель» и выступает в поддержку открытия второго фронта, он не имеет никакого представления о важных военных решениях, принимаемых Рузвельтом.
Трудно сказать, кто был этот агент № 19. Он должен был занимать довольно высокое положение, чтобы быть приглашенным на встречу с Рузвельтом и Черчиллем. Однако не ясно, был ли агент № 19 американским гражданином или входил в английскую делегацию, сопровождавшую Черчилля в ходе его визита в Вашингтон. На Вашингтонской конференции также присутствовали дипломатические представители других стран – союзниц по антигитлеровской коалиции. Ничего не известно и о точной дате встречи агента № 19 с Рузвельтом и Черчиллем.
Что касается личности «Заместителя», то аналитики из АНБ первоначально посчитали, что это был вице-президент США Генри Уоллес. Однако имеется, по крайней мере, пять дешифровок «Веноны», в которых Уоллес фигурирует как «Лоцман». Известно, что в КГБ время от времени меняли псевдонимы своих агентов, но там почти никогда не делали этого в отношении кодовых наименований американских правительственных ведомств или лиц, которые часто упоминались в шифровках, но не являлись штатными агентами КГБ. Например, Рузвельта в этих шифровках неизменно именовали «Капитаном», а Черчилля – «Кабаном».
Может быть, «Заместителем» был близкий друг и помощник Рузвельта Гарри Гопкинс? Но о Гопкинсе в открытую говорится в нескольких дешифровках «Веноны», в то время как псевдоним «Заместитель» встречается только в одной. И хотя шифровальщики КГБ иногда оставляли в тексте шифруемых сообщений настоящие имена людей, для которых уже были выбраны псевдонимы, тот факт, что, как правило, они все-таки этого не делали, говорит против того, что «Заместителем» был именно Гопкинс.
В дешифровках «Веноны» можно найти упоминание о других агентах КГБ и ГРУ в американских правительственных ведомствах. «Айсберг» информировал КГБ о дислокации американской авиации в Азии, «Лиза» работала секретаршей в Министерстве обороны США, «Нелли» имела доступ к данным о поставках по ленд-лизу, а «Тур» держал КГБ в курсе американских планов по высадке войск во Франции. Среди агентов ГРУ числились капитан ВМФ США «Дональд», какой-то мелкий чиновник из Генштаба и служащий Министерства финансов по кличке «Цербер»[101].
Земляки
Многие видные американские коммунисты поддерживали тайные отношения с советской разведкой. К примеру, Эрл Браудер, с 1930 по 1945 год возглавлявший КПА, фигурирует в общей сложности в 24 дешифровках «Веноны» как «Рулевой». В некоторых из них он просто упоминается мимоходом, а в других использует коммуникационные каналы резидентур КГБ в США для связи с Коминтерном при решении политических вопросов. Но есть среди дешифровок «Веноны» и такие, которые свидетельствуют о том, что Браудер занимался разведывательной деятельностью в пользу Советской России.
Браудер регулярно передавал КГБ информацию, которую он получал от своих знакомых. Например, в мае 1943 года он проинформировал КГБ о содержании беседы, которую один известный писатель имел с заместителем государственного секретаря Самнера Уэллеса. Из дешифровок «Веноны» также следует, что время от времени Браудер являлся получателем разведывательной информации, а не ее источником. В январе 1945 года офицер КГБ Исхак Ахмеров сообщил в Москву, что Соломон Адлер, входивший в разведывательную группу Натана Сильвермастера, потребовал, чтобы данные, которые он добывал для КГБ по Китаю, доводились до сведения Браудера. Такое требование было наследием 30-х годов, когда многие из агентов, работавших на КГБ в 1940-е годы, были активными членами американского коммунистического подполья. Как позднее написал в своей автобиографической книге Джон Абт, один из руководителей этого подполья, тайные коммунистические ячейки внутри правительства США снабжали руководство КПА сведениями о правительственных планах и программах. Их целью было оказание содействия КПА в ведении политической борьбы. После того как большинство из этих ячеек перешли под прямой контроль КГБ, их члены долго не могли понять, почему результатами их работы нельзя было поделиться с руководством КПА. В конце концов, по их мнению, все это были звенья одной цепи.
Ахмеров сообщил в Москву о требовании Адлера, поскольку оно противоречило принятым в КГБ правилам работы с агентурой. Однако эти правила были установлены совсем недавно. Яков Голос, руководивший разветвленной разведывательной сетью КГБ, регулярно встречался с Браудером, чтобы поделиться с ним сведениями, полученными от своих агентов и представлявшими, по мнению Голоса, интерес для КПА. Голос был коммунистом старой закалки. В 1930-е годы он успешно сочетал свою деятельность в качестве легального партийного функционера с подпольной работой. Однако в 1940-е годы КГБ стало рассматривать такое сочетание как крайне опасное.
В ноябре 1943 года, сразу после смерти Голоса, его ближайшая помощница Элизабет Бентли дважды встречалась с Браудером, который требовал, чтобы она передала всех агентов Голоса под прямой контроль КГБ. Три частично дешифрованных сообщения нью-йоркской резидентуры КГБ имеют непосредственное отношение к этим событиям. В них Зарубин проинформировал Москву о встречах Бентли с Браудером.
Бентли не имела того веса и авторитета в партийной среде, которым обладал Голос, чтобы убедить КГБ сохранить существующее положение вещей и сыграть роль посредника между КПА и КГБ, которую прежде с успехом исполнял Голос. КГБ низвело Бентли до роли простой связной с агентами разведывательной сети Голоса, с самого начала рассматривая ее как промежуточную фигуру в процессе перехода этих агентов под прямой контроль со стороны КГБ.
Браудер также занимался для КГБ отбором кандидатов для последующей вербовки. Осенью 1940 года он составил характеристику на Пьера Кота, члена французской радикальной партии, в 1930-е годы неоднократно входившего в состав различных правительственных кабинетов Франции. Кот был горячим сторонником советско-французского альянса, направленного против Германии. В 1937 году он был обвинен в передаче русским секретных данных, к которым получил доступ на посту министра авиационной промышленности. В 1940 году, после оккупации Франции Германией, Кот перебрался в США, где установил контакт с Браудером.
Шифровка с характеристикой Кота, составленная Браудером, попала сначала к Фитину, а потом была переадресована в Коминтерн. По словам Браудера, Кот поручил ему проинформировать Москву о том, что он продолжает стремиться к заключению всеобъемлющего соглашения между Советской Россией и Францией о вступлении в коалицию, которая может быть в полной мере реализована только при содействии Французской компартии (ФКП). Браудер также сообщил Фитину, что Кот «желает, чтобы руководители в Советской России были в курсе его готовности выполнить любую миссию, которую они пожелают ему поручить, и с этой целью он даже готов поступиться своими взглядами и воззрениями».