Через некоторое время Москва приказала резидентурам КГБ пересмотреть всю систему взаимодействия с зарубежными коммунистическими партиями. Фитин разослал циркуляр, в котором предупредил, что, продолжая контактировать с членами компартий за рубежом, офицеры КГБ рискуют создать у союзников впечатление, что роспуск Коминтерна был чисто пропагандистской акцией, призванной ввести их в заблуждение относительно истинных намерений Советской России. Фитин распорядился, чтобы сотрудники резидентур перестали встречаться с партийными функционерами и, за исключением экстренных случаев, не принимали от них никаких материалов для последующей передачи в Москву. Отныне все контакты должны были осуществляться «только со специальными надежными подпольными связными Земляков» и касаться «только специфических аспектов нашей разведывательной работы, направленной на вербовку […] агентов, получение информации, проверку тех, с кем сотрудничает резидентура, и т. д.».
Одним из таких надежных американских подпольщиков, которые использовались для поддержания связи между КГБ и КПА, был Бернар Шустер («Эхо»).
Шустер родился в 1901 году в Варшаве. В 1921 году эмигрировал в США. В 1925 году он закончил Нью-Йоркский университет, после чего некоторое время работал бухгалтером. В 1930-е годы Шустер стал совладельцем нескольких компаний, которые использовались в качестве ширмы для подпольной деятельности КПА. В 1943 году он был назначен казначеем партийной кассы регионального отделения КПА в штате Нью-Йорк. Элизабет Бентли в своих воспоминаниях вкратце упомянула о Шустере как о старом друге Якова Голоса, который вербовал для них агентов. Дешифровки «Веноны» подтверждают этот факт.
Шустер упоминается в более чем 30 дешифровках «Веноны», датированных 1944 и 1945 годами. В соответствии с распоряжением Фитина нью-йоркская резидентура КГБ использовала Шустера в качестве посредника для связи с Браудером, отказавшись от личных встреч с ним, которые практиковались до этого. Более того, прежде чем контактировать с Браудером через Шустера, резидентура обязательно заручалась согласием Москвы на осуществление такого контакта. А Браудер передавал в Москву свои доклады с оценкой политической обстановки в США только через Шустера.
В нескольких дешифровках «Веноны» обсуждается работа Шустера по проверке потенциальных объектов вербовки. Когда американская коммунистка Мэри Гроль уехала в Мексику и там сошлась с агентом КГБ Хосе Педросом, именно Шустер проинформировал Москву о том, что с последнего места работы Гроль была уволена из-за своей некомпетентности. Шустер также принял необходимые меры, чтобы КГБ не потерял контакт со своим агентом Самуилом Родманом, который отправился в служебную командировку в Югославию. От Шустера в КГБ узнали, что американский ветеран-коммунист Иосиф Раппопорт является «надежным и ответственным товарищем».
Отмечен случай, когда на запрос из КГБ Шустер ответил, в КПА ничего не известно о лице, заинтересовавшем КГБ. Также в КГБ наотрез отказывались иметь дело с агентом «Лилией» и ее мужем до тех пор, пока там не получили благожелательный отзыв о них от Шустера. А Браудер не раз через Шустера предупреждал КГБ о ненадежности и недостоверности того или иного источника информации.
В качестве связного Шустер принял посильное участие в разведывательных операциях КГБ по добыванию информации о разработке в США атомной бомбы. Например, он регулярно встречался с Юлием Розенбергом. В одной из шифровок резидентура КГБ в Нью-Йорке передала в Москву запрос Шустера, который хотел знать, насколько там были довольны работой Розенберга. Также резидентура обратилась в Москву за разрешением попросить Шустера «через «Либерала»[105] получить сведения о людях, работавших над «Гигантом»[106] и в других технических областях».
А когда молодые американские ученые Сэвилл Сакс и Теодор Холл связались с КГБ и сообщили, что Холла переводят в Лос-Аламос для участия в работе над созданием атомной бомбы, Шустеру было поручено проверить их биографические данные.
Шустер также занимался подбором явок для конспиративных встреч офицеров КГБ со своими агентами. С этой целью он, в частности, рекомендовал воспользоваться квартирами Луи Гурвица и Поля Бернса, ветеранов КПА. Нью-йоркская резидентура КГБ переправила полученную от Шустера информацию в Москву. А три дня спустя Фитин обратился в Коминтерн с просьбой предоставить в КГБ данные на Гурвица, сотрудника юридической конторы, и Бернса, работника социальной сферы и ветерана батальона Линкольна – Вашингтона. В конце 1944 года офицер КГБ Леонид Квасников[107] воспользовался одной из этих явок для встречи со своим агентом.
Однако с конца 1944 года Шустер стал игнорировать задания КГБ. Причины такого поведения Шустера до конца неясны. Незадолго до этого КПА была распущена, а вместо нее сформирован Коммунистический политический союз. Возможно, у Браудера возникли сомнения относительно уместности деятельного участия американских коммунистов в работе на КГБ в свете планировавшегося им сближения с Демократической партией. Так или иначе, но в октябре 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке пожаловалась в Москву, что Шустер отказался выполнять ее распоряжения. В ходе встречи с агентом КГБ Иосифом Кацем Шустер прямо заявил, что должность, которую он занимает в Коммунистическом политическом союзе, не позволяет ему участвовать в подборе явок, вербовать новых агентов и выполнять другие подобные задания. Шустер предложил, чтобы КГБ попросил Браудера выделить «ответственного работника, который мог бы принимать необходимые меры, не спрашивая каждый раз разрешение у вышестоящего начальства».
В другой дешифровке «Веноны» содержится предупреждение Шустера о том, что он может эффективно работать только в Нью-Йорке и окрестностях, а на все остальное должен сперва получить санкцию от Браудера. Кроме того, Шустер заявил, что коммунистам в США стало труднее выполнять поручения КГБ из-за реформ, затеянных Браудером.
В ответ Фитин приказал сотрудникам нью-йоркской резидентуры КГБ довести до сведения Шустера, что «в дальнейшем он должен выполнять наши задания, не прибегая к помощи Рулевого».
По распоряжению Фитина в ноябре 1944 Шустер отправился отдыхать в Мексику. Тем временем КГБ занялся планированием его будущих заданий. В частности, предполагалось нацелить Шустера на получение сведений о структуре УСС. В январе 1945 года Шустер вернулся в Нью-Йорк и больше не отказывался от поручений, которые ему давал КГБ.
Препирательства с Шустером относительно его дальнейшего участия в разведывательных операциях КГБ совпали по времени с разногласиями, возникшими внутри самого КГБ и касавшимися того, насколько важным для успеха этих операций было тесное сотрудничество между КГБ и КПА. В 1943 году Зарубин, руководивший работой «легальной» резидентуры КГБ в США, был сначала переведен в Вашингтон, а затем и вовсе отозван из страны. Анатолий Громов, назначенный вместо Зарубина, прибыл в Вашингтон несколько месяцев спустя после отстранения своего предшественника. В этот период между Степаном Апресяном, сменившим Зарубина, и Владимиром Правдиным разгорелась борьба за право осуществлять руководство всей деятельностью КГБ в США. Оба бомбардировали Москву шифровками, в которых обвиняли друг друга в некомпетентности и плохой работе. Апресян осуждал Правдина, так как тот полагал, что «без помощи «Земляков» они совершенно бессильны.
Апресян считал, что хотя им придется обращаться за помощью к «Землякам» […], они не должны являться нашей единственной опорой, особенно если принять во внимание тот факт, что в случае избрания «Кулака»[108] этот источник может иссякнуть».
Недовольство Апресяна действиями Браудера и КПА было связано с попытками КГБ взять под свой прямой контроль разведывательные группы, работой которых прежде руководил Яков Голос. Его агенты были коммунистами, которые совмещали партийную работу со шпионской деятельностью, нарушая при этом элементарные правила конспирации. Они хранили у себя дома секретные документы и даже планировали купить ферму, чтобы всем вместе на ней трудиться. Ахмеров попытался было внести изменения в их методы работы, сделав ее более профессиональной, однако натолкнулся на сопротивление со стороны руководителя одной из самых крупных разведывательных групп – Натана Сильвермастера, который заявил Ахмерову, что «не верит в их ортодоксальные методы».
Больше всего Сильвермастер и его агенты возражали против стремления КГБ воспрепятствовать передаче добытых ими данных руководству КПА. Ахмеров даже обратился в Москву с просьбой разрешить сделать для них исключение из общего правила и позволить им передавать часть полученной информации Браудеру. А иначе, с огорчением констатировал Ахмеров, «Земляки могут попытаться осуществить эту передачу в обход нас».
Помимо Шустера, у КГБ был еще один агент, который выполнял примерно те же обязанности, что и Шустер, но только делал он это не на Восточном побережье США, а на Западном – в Калифорнии. В 1930-е годы Исаак Фолкофф возглавлял калифорнийский филиал подпольного аппарата КПА. Он родился в 1881 году в Латвии, откуда в 1904 году перебрался в США, став американским гражданином в 1912 году. В 1930-е годы Фолкофф тесно сотрудничал с Уиттейкером Чэмберсом и был вынужден покинуть свой партийный пост, рискуя быть разоблаченным после того, как Чэмберс дезертировал с «невидимого фронта».
Фолкофф упоминается в более десяти дешифровках «Веноны» в период с 1943 по 1946 год. Он организовывал встречи оперативников КГБ с теми американскими коммунистами, с которыми они желали установить более тесный контакт. Кроме того, Фолкофф («Дядя») снабжал КГБ информацией о потенциальных кандидатах для вербовки. Например, в феврале 1944 года в качестве источника информации он предложил использовать сотрудника одной из американских нефтяных компаний. В шифровке, в которой сан-францисская резидентура КГБ сообщила об этом в Москву, также говорится о том, что Фолкоффу была выплачена сумма в пятьсот долларов. А в другой шифровке предлагалось с помощью Фолкоффа завербовать какого-то портового грузчика.