В ней Крафсур был охарактеризован как коммунист, который всегда рьяно выполняет даже мелкие поручения, предоставляет хорошие возможности для получения ценной информации и для изучения отдельных объектов в целях зачисления в штат. Москва санкционировала вербовку Крафсура.
Из дешифровок «Веноны» следует, что одним из объектов, «изучением» которых активно занимался Крафсур, был Иосиф Бергер, председатель Демократического национального комитета[123]. В 1945 году Бергер совершил поездку в Москву в составе Комиссии по репарациям. В шифровке, датированной 25 мая 1945 года, Владимир Правдин проинформировал Москву, что Крафсур в течение 5 лет знаком с Бергером и отзывается о нем как о прогрессивном политике, хорошо относящемся к Советской России. По словам Крафсура, Бергер выразил желание жить в Советской России и поддерживал связь с КПА. В шифровке особо отмечается, что с учетом связей Бергера и его будущих назначений «он мог бы стать ценным «Стажером». Рекомендовалось бы использовать поездку Б.[124] в Смирну[125] для работы с ним и возможно для зачисления в штат[126]».
Правдин также отметил, что Бергер повидался с Крафсуром перед самым отъездом в Москву и настойчиво интересовался, с кем ему следовало бы встретиться в ходе своей поездки.
Был ли Бергер «зачислен в штат» КГБ? В дешифровках «Веноны» нет никакой информации на этот счет. В 1946 году Бергер оставил большую политику и ушел с государственной службы, перестав представлять интерес для КГБ.
В упомянутой выше шифровке, запрашивающей разрешение Москвы на вербовку Крафсура, также отмечается, что помимо Бергера Крафсур занимался «изучением» еще одного объекта – «брата знаменитого журналиста. […] «Язь» состоит в очень дружеских отношениях с ними обоими».
Имена этих братьев-журналистов в опубликованных дешифровках «Веноны» вымараны, однако известно, что старший родился в 1897 году, а младший – в 1899-м. Скорее всего, это были Дрю Пирсон и его брат Леон. В 1951 году ФБР допросило несколько человек, и всем им задавался один и тот же вопрос – были ли среди знакомых Леона журналист по имени Крафсур и какой-то оставшийся неназванным русский. Можно вполне обоснованно предположить, что была прочитана шифровка, в которой упоминалось об интересе, проявленном КГБ к Леону Пирсону. ФБР попыталось выяснить характер его отношений с Крафсуром и Правдиным.
Крафсур также посоветовал КГБ обратить внимание на знакомого Дрю Пирсона. В шифровке, отправленной в Москву 15 июля 1944 года, Правдин сообщил об информации, полученной «Язем» от журналиста Давида Карра.
В то время Карр был помощником у Пирсона. В дальнейшем Карра ждала головокружительная карьера, важные посты в американской промышленности и дружба с самыми высокопоставленными в США политическими деятелями. Однако его постоянно преследовали обвинения в том, что он является агентом КГБ. Все же одной дешифровки «Веноны» недостаточно, чтобы обоснованно судить о том, случайно ли Карр поделился информацией со своим коллегой-журналистом или же он сознательно передавал сведения агенту иностранной разведки.
Еще одним объектом особого внимания со стороны Крафсура был Исидор Фейнштейн, сын евреев-эмигрантов из России. Он был известным журналистом, писавшим свои статьи под псевдонимом И.Ф. Стоун и с симпатией относившимся к Советской России. Высказанное в начале 50-х годов предположение о том, что он сотрудничал с КГБ, с негодованием было отвергнуто многими американскими коммунистами как совершенно необоснованное.
Отставной генерал КГБ Олег Калугин вновь затронул этот вопрос в своем интервью английскому журналу, в котором рассказал, что у советской разведки был агент – известный американский журналист с хорошей репутацией, который порвал контакты с ней в 1956 году. Он лично убедил этого журналиста возобновить их. Но в 1968 году, после вторжения в Чехословакию, он сказал, что больше никогда не будет брать у КГБ никаких денег.
В повторном интервью Калугин подтвердил, что имел в виду именно Стоуна, но отказался признать, что тот был шпионом. Позже в своей автобиографии Калугин охарактеризовал Стоуна как попутчика[127], «который не скрывал своего преклонения перед советской системой» в 1940-е годы. Он заявил, что в полученном им приказе о возобновлении контакта со Стоуном ни слова не было сказано о том, что «он был агентом советской разведывательной службы, а лишь то, что он был человеком, с которым мы регулярно контактировали».
В 1960-е годы Калугин работал в США пресс-атташе посольства Советской России. Он встречался со многими журналистами, и даже если Стоун знал, что Калугин – офицер КГБ, он всего лишь беседовал с ним. Стоун не был допущен к государственным секретам, все его действия были абсолютно законными. А на последней встрече с Калугиным Стоун осудил Советскую Россию за вторжение в Чехословакию и заявил, что больше не будет ни с кем видеться и даже оплатил обед, которым его обычно угощал Калугин.
Из дешифровок «Веноны» следует, что КГБ считало Стоуна перспективным объектом для вербовки. В сентябре 1944 года нью-йоркская резидентура КГБ сообщила в Москву, что Стоун «занимает высокое положение в журналистских кругах и обладает обширными связями». Чтобы выяснить «точнее его отношение к русским, резидентура КГБ поручила «Эхо»[128] произвести проверку». И Правдин, и Крафсур несколько раз попытались встретиться со Стоуном, но он от этих встреч уклонился, сославшись на занятость.
В октябре 1944 года Правдину удалось вступить в контакт со Стоуном, которому был присвоен псевдоним «Блин». По информации Правдина, Стоун сказал ему, что «обратил внимание на попытки «Язя» и людей из «Треста»[129], но отреагировал на них отрицательно, опасаясь последствий. В то же время он намекнул, что попытки возобновить контакт были сделаны без должной осторожности и людьми недостаточно ответственными. В ответ на слова «Сергея»[130], что они, естественно, не хотели для него неприятных осложнений, «Блин» дал понять, что не отказывается помогать, но необходимо принять во внимание тот факт, что у него трое детей и он не хочет привлекать внимание ФБР».
Таким образом, Стоун явно заигрывал с КГБ. Если бы Стоун считал Правдина простым журналистом, вряд ли бы он вел себя так осторожно и был до такой степени напуган происходящим. Ведь в 1944 году, когда США и Советская Россия были союзниками, встреча с советским репортером не вызвала бы у ФБР никаких подозрений. Тем более что Стоун продолжал регулярно встречаться с Калугиным в 1960-е годы, когда отношения между Советской Россией и США были значительно более напряженными. Из дешифровок «Веноны» неясно, увенчались ли успехом попытки КГБ завербовать Стоуна. Однако заявление Калугина о том, что ему было приказано возобновить контакты со Стоуном, свидетельствует в пользу гипотезы о более тесных связях последнего с КГБ.
Охота за политэмигрантами, перебежчиками и невозвращенцами
Проверенная тактика борьбы сталинского режима со своими политическими оппонентами и в стране, и за рубежом основывалась на проникновении в диссидентские организации и движения для подрыва их изнутри. Главными врагами Сталина в 1930-е и 1940-е годы были Лев Давидович Троцкий (настоящая фамилия – Бронштейн) и его соратники. После смерти Ленина Троцкий считался его политическим наследником, однако постепенно Сталин оттеснил Троцкого с главных ролей. В конце 20-х годов его учение было объявлено вне закона, а сам он исключен из Коммунистической партии и отправлен в ссылку. В 1929 году Троцкому было разрешено уехать за границу.
К этому времени в троцкистское движение уже были внедрены сразу два агента КГБ – братья Соболевичусы, выходцы из богатой еврейской семьи, проживавшей в Литве. В среде троцкистов они были известны под партийными псевдонимами Роман Вейл и Абрам Сенин.
Будучи руководителем группы троцкистов, обосновавшихся в Берлине, Сенин несколько раз встречался с Троцким, последний раз – в 1932 году в Копенгагене, куда Троцкий прибыл для чтения лекций. После копенгагенской беседы с Сениным Троцкий сказал, что больше никогда не будет встречаться с ним, и сообщил друзьям о своих подозрениях, что Сенин и Вейл являются тайными агентами Сталина. Однако до самой смерти Троцкий считал, что до определенного времени они все же были его настоящими сторонниками, и не верил, что с самого начала своей деятельности действовали как агенты-провокаторы. В конце 30-х годов братья Соболевичусы перебрались в США, где продолжили свою агентурную деятельность среди троцкистов под именами Джек Собль и Роберт Соблен. В дешифровках «Веноны» они фигурируют как «Абрам» и «Роман».
Помимо братьев Соболевичусов, в 1930-е годы в руководстве троцкистского движения у КГБ был еще один агент. Марк Зборовский родился в 1908 году в украинском городе Умань в состоятельной еврейской семье, в 1920 году в полном составе эмигрировавшей в Польшу. В 1926 году он вступил в Польскую коммунистическую партию, а в 1928 году бежал во Францию, опасаясь возможного ареста. В 1933 году Зборовский встретил человека, который предложил ему эмигрировать в Советскую Россию, пообещав ему там более благоприятные материальные условия проживания, чем во Франции. Спустя некоторое время этот же человек свел Зборовского с работником советского посольства – резидентом КГБ, который заявил, что просьба Зборовского о получении въездной визы будет удовлетворена, если он на деле докажет свою преданность Советской России. Зборовский заполнил подробную анкету и написал автобиографию. После тщательной проверки сообщенных им данных Зборовский был «зачислен в штат». В 1941 году он эмигрировал в США, где продолжил свою работу на КГБ. В дешифровках «Веноны» Зборовский упоминается как «Тюльпан» и «Кант».