Первоначально ни в АНБ, ни в ФБР не имели никакого представления о том, кто скрывался под псевдонимом «Антенна». Однако там хорошо знали Элитчера. В 1941 году в Управлении военно-морской разведки США зафиксировали участие Элитчера и его друга Мортона Собелла в коммунистическом митинге. В ходе проведенного расследования Элитчер отрицал любые связи с коммунистами.
В 1950 году сотрудники ФБР повторно допросили Элитчера, и тот раскололся. Элитчер признался, что летом 1944 года Юлий Розенберг навестил его в Вашингтоне и попытался привлечь к работе на советскую разведку. Элитчер отказался, и с 1944 по 1948 год Розенберг предпринял еще порядка шести попыток завербовать Элитчера. На допросах он также показал, что на Розенберга работал его друг и коллега Мортон Собелл.
Среди наиболее плодовитых агентов КГБ из состава разведывательной группы Розенберга следует упомянуть Альфреда Саранта и Джоэля Барра. Они были близкими друзьями и проживали в одной квартире. В начале войны Барр и Сарант работали над созданием военных радаров в военной лаборатории в Нью-Джерси, однако в 1942 году Барр был уволен, когда военной контрразведке стало известно о его коммунистических убеждениях. Вскоре Барр поступил на службу в компанию «Вестерн Электрик», занимавшуюся разработкой радарных прицелов для бомбометания. Через некоторое время к Барру присоединился его друг Сарант. Его уволили вслед за Барром, но не за коммунистические убеждения, а за подрывную профсоюзную деятельность.
Барр и Сарант фигурируют в семи дешифровках «Веноны». Причем там, где упоминается один (псевдоним «Скаут» и «Метр»), можно найти ссылку и на другого («Хьюз»). 14 ноября 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке сообщила в Москву о том, что Юлий Розенберг «осуществил зачисление в штат Хьюза[158]», близкого друга Барра. А еще резидентура вышла с предложением «использовать их в паре и сделать так, чтобы они фотографировали свои собственные материалы с помощью переданной им камеры. Хьюз является хорошим фотографом, имеет фотолабораторию и все необходимое оборудование, однако у него нет «Лейки».
Позднее на допросах в ФБР Сарант подтвердил, что увлекался фотографией и даже устроил у себя дома любительскую лабораторию. Его увлечение разделял и Барр, который обзавелся «Лейкой», но у самого Саранта был более простой фотоаппарат.
Далее в шифровке говорится, что Розенберг должен будет забирать у Барра и Саранта пленку и передавать ее сотрудникам нью-йоркской резидентуры КГБ. И хотя Розенберг должен был служить основным передаточным звеном между ними и КГБ, иногда вместо Розенберга им надлежало встречаться с Гарри Голдом, который часто использовался в качестве связника с агентами, поставлявшими в КГБ научно-техническую информацию. Пленка, полученная от Барра и Саранта, отправлялась в Москву. Резидентура КГБ в Нью-Йорке редко сообщала в Москву о том, что именно было на этой пленке. Исключение было сделано лишь для одной пленки. В шифровке, датированной 13 декабря 1944 года, резидентура похвасталась Москве, что «Сарант передал 17 подлинных схем, имеющих отношение к APQ-7».
Под этой англоязычной аббревиатурой скрывалась новейшая секретная радарная установка, являвшаяся совместной разработкой американских военных, Массачусетского технологического института и компании «Вестерн электрик».
После окончания Второй мировой войны Сарант и Барр основали собственную фирму однако их совместный проект не принес ожидаемого успеха. В 1946 году жизненные пути Барра и Саранта разошлись. Сарант поступил на работу в физическую лабораторию при Корнельском университете, а Барр уехал в Европу, где продолжил свои научные исследования.
В конце мая 1950 года был арестован Гарри Голд. В следующем месяце та же участь постигла Давида Грингласса, приходившегося шурином Розенбергу. Примерно в это же время в Париже бесследно пропал Барр. 17 июля 1950 года ФБР задержало Юлия Розенберга, а два дня спустя оно допросило Саранта. В отличие от Розенберга и Грингласса его не арестовали, а выпустили под подписку о невыезде. 25 июля 1950 года Сарант проинформировал ФБР, что отправляется в двухнедельный отпуск на Лонг-Айленд, но вместо этого в сопровождении любовницы Каролин Дейтон пересек американо-мексиканскую границу под видом ее мужа.
В Мексике Барр и Дейтон обратились в польское посольство, которое помогло им попасть в Польшу через Гватемалу. Пробыв полгода в Польше, они уехали в Советскую Россию, где встретились с Сарантом, приехавшим туда через Чехословакию. КГБ снабдил их подходящими легендами. Сарант стал Филиппом Георгиевичем Старосом, который якобы иммигрировал в Советскую Россию из Канады, а Каролин Дейтон – его супругой Анной Старос. Стараниями КГБ Джоэль Барр превратился в Иосифа Берга, выходца из Южной Африки.
В 1979 году Сарант умер от сердечного приступа. Каролина Дейтон вернулась в США в 1991 году, а в 1992 году туда приехал Барр. Последний с негодованием отверг все обвинения в шпионаже. От имени Саранта то же самое сделала Дейтон. Оба объяснили свое бегство в Советскую Россию боязнью стать в США жертвами политических репрессий. Однако дешифровки «Веноны» свидетельствуют, что и Барр, и Сарант в свое время являлись ценными агентами советской разведки.
Значительно меньше повезло Мортону Собеллу. Он тоже попытался бежать через Мексику, взяв на работе отпуск по болезни и прихватив с собой семью. Однако там его задержала мексиканская полиция, доставила к границе с США и передала в руки ФБР. Собелл был приговорен к тридцати годам тюрьмы.
В отличие от Барра, Саранта и Собелла Уильям Перл, еще один агент из состава разведывательной группы Розенберга, решил поиграть с американским правосудием не в прятки, а в кошки-мышки. Сын еврея-эмигранта из России по фамилии Маттерперл, Уильям был блестящим специалистом в области аэронавтики, с 1940 года принимавшим участие в разработке целого ряда секретных военных проектов в США. 20 июля 1950 года он был вызван на допрос в ФБР, сотрудники которого хотели, чтобы Перл рассказал им все, что ему было известно о Саранте, Барре и Юлии Розенберге. В ФБР Перла не считали советским агентом, но тот рассудил иначе.
24 июля 1950 года Перл сообщил ФБР, что ему нанесла визит некая Вивиан Глассман, которую он знал как невесту Барра. По словам Перла, она вела себя более чем странно, упомянула Розенберга, дала ему лист бумаги, посоветовала покинуть территорию США и предложила две тысячи долларов, если Перл сделает это немедленно. Бумага содержала план побега Перла в Мексику. В ФБР Перл заявил, что не имеет ни малейшего понятия о причинах такого поведения Глассман и что он отклонил все ее предложения.
Будучи допрошенной в ФБР, Глассман сказала, что неизвестный ей человек попросил ее встретиться с Перлом и предложить ему две тысячи долларов, чтобы он скрылся в Мексике. Перл отказался, и тогда она вернула деньги. На судебном процессе, который состоялся в 1953 году, Перл под присягой заявил, что никогда не был знаком ни с Розенбергом, ни с Собеллом. Прокурор легко доказал обратное, и Перла отправили в тюрьму за лжесвидетельство. Если бы Перл признался, что знал Розенберга и Собелла, то, учитывая нежелание ФБР использовать в суде данные, полученные в ходе проведения операции «Венона», он, скорее всего, избежал бы наказания.
Из дешифровок «Веноны» следует, что в КГБ Перла считали весьма продуктивным и ценным агентом. В сообщении от 10 мая 1944 года содержится ссылка на данные, которые Перл передал в КГБ об американском истребителе дальнего радиуса действия и работах по созданию прототипа реактивного самолета в США. 20 мая того же года в Москву ушла информация о разработке реактивного двигателя корпорацией «Вестингауз». В июле 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке сообщила в Москву, что дипломатической почтой туда был отослан доклад, составленный Перлом о работе Национального консультативного комитета США по аэронавтике. А в сентябре 1944 года резидентура проинформировала Москву о том, что до сих пор Перлу возмещались только его расходы на ведение разведывательной деятельности. Однако достигнутые им результаты были столь высоки, что, по мнению резидентуры, Перлу следовало выплатить премию в размере пятисот долларов подобно тому, как это неоднократно делалось в отношении других агентов разведывательной группы Розенберга.
Москва против премии не возражала: в феврале 1945 года нью-йоркская резидентура КГБ получила уведомление о том, что специалисты оценили полученную от Перла информацию как чрезвычайно полезную. В апреле того же года переданный им материал был снова расценен как важный и очень полезный.
В ноябре 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке проинформировала Москву о том, что, принимая во внимание ценность и значительный объем поставляемых Перлом данных, она создала специальную группу связников, основной задачей которых является работа с Перлом. Согласно рекомендации Юлия Розенберга, для этой цели были выбраны супруги Михаил и Анна Сидоровичи. В шифровке, отосланной из Нью-Йорка в Москву 22 октября 1944 года, со слов Розенберга, Михаилу Сидоровичу была дана следующая характеристика:
«Земляк», был добровольцем в Испании, живет в западной части Нью-Йорка, последние три года не участвовал в политической работе, «Либерал» знает его с детства, включая его политическую работу, считает его и жену преданными товарищами. Жена – портниха, может открыть ателье в качестве прикрытия. […] «Либерал» считает, что «Объектив»[159] готов к тому, чтобы возобновить контакт с нами».
Нью-йоркская резидентура КГБ также попросила Москву дать своим коллегам в Мехико задание раздобыть кассеты с фотопленкой для «Лейки», которые в США были большим дефицитом. Эти кассеты предназначались как для Юлия Розенберга, так и для Михаила Сидоровича. Резидентура также проинформировала Москву, что Сидоровичи продали свой дом в Нью-Йорке и, получив от КГБ 500 долларов в качестве подъемных, переехали в Кливленд, поближе к Перлу. Туда же отправился и Розенберг, чтобы свести Перла с Михаилом и Анной.