Достаточно хорошо политически развита. Знает о работе своего мужа и о роли «Метра»[162] и «Нила»[163]. Ввиду слабого здоровья не работает. Характеризуется положительно, в том числе – как преданный человек».
13 декабря 1944 года нью-йоркская резидентура КГБ сообщила в Москву о своем решении сделать Юлия Розенберга связником Давида Грингласса. А 16 декабря из Нью-Йорка в Москву ушла шифровка о том, что от вернувшейся из Санта-Фе Руфи стало известно о согласии Давида работать на советскую разведку, а также о том, что он скоро должен получить дополнительный отпуск и приехать в Нью-Йорк. А еще в этой шифровке говорится, что Юлий Розенберг считает себя недостаточно технически подкованным, чтобы правильно сформулировать вопросы, которые следовало задать Гринглассу. В январе 1945 года резидентура с гордостью доложила в Москву о том, что во время приезда Грингласса в Нью-Йорк с соблюдением требуемых формальностей он был завербован в качестве агента и что приняты все необходимые меры для поддержания связи с ним. В Москву была отправлена информация, полученная от Грингласса и касавшаяся его участия в работе по созданию взрывателя для атомной бомбы. Дешифровки «Веноны» в значительной мере способствовали расследованию, которое ФБР вело в отношении Фукса, Голда и Грингласса, позволяя проверять, насколько сделанные ими заявления и показания свидетелей соответствуют действительности. Благодаря сведениям, полученным в ходе проведения операции «Венона», можно было правильно формулировать наводящие вопросы и быстро отыскивать все новых и новых свидетелей обвинения. И хотя было принято решение не упоминать о дешифровках «Веноны» на судебных процессах, именно благодаря «Веноне» у сотрудников ФБР и других представителей американского правосудия была полная уверенность в том, что Фукс, Голд и Грингласс были действительно виновны.
Однако вскоре цепочка агентов, которых одного за другим разоблачало ФБР, оборвалась. Сначала удалось изобличить Фукса, который указал на Голда в качестве своего связника. Тот в свою очередь раскололся и вывел на Давида Грингласса, который рассказал, что ему помогала шпионить его жена Руфь. Гринглассы также обвинили в шпионаже семейную пару Розенбергов. Но тут, что называется, нашла коса на камень. Юлий, а вслед за ним и Этель наотрез отказались в чем-либо признаваться.
Показаний, которые на судебном процессе над Розенбергами дали Давид и Руфь Грингласс, Макс Элитчер, Гарри Голд, а также другие свидетели, оказалось достаточно, чтобы вынести Юлию и Этель обвинительный приговор. О дешифровках «Веноны» на суде даже не упомянули. Розенбергов присудили к смертной казни, которая состоялась 19 июня 1953 года.
Итак, дешифровки «Веноны» помогли убедиться, что Фукс, Гринглассы и Розенберги на самом деле были советскими атомными шпионами в США. И именно благодаря «Веноне» стало известно, что помимо них на КГБ активно работали, по крайней мере, еще трое участников Манхэттенского проекта.
Об одном из них упоминается в шифровке, посланной в Москву резидентурой КГБ в Нью-Йорке 21 июня 1943 года. В ней сказано, что неделей раньше сотрудник резидентуры виделся с источником «Квантом». Из шифровки следует, что сначала «Квант» вступил в контакт с высокопоставленным советским дипломатом – заместителем «Деда». Под псевдонимом «Дед» в дешифровках «Веноны» фигурирует Максим Максимович Литвинов[164]. Согласно заключению аналитиков «АНБ», «Квант», скорее всего, встречался с Андреем Андреевичем Громыко, первым заместителем Литвинова. После короткого разговора Громыко переадресовал «Кванта» к «Егору», офицеру КГБ, работавшему в посольстве под дипломатическим прикрытием. «Егор» выслушал «Кванта» и обратился за советом к своему коллеге Семенову[165], опытному сотруднику нью-йоркской резидентуры, специализировавшемуся в области научно-технической разведки.
В шифровке от 21 июня 1943 года указано, что «Квант» уверен в ценности материалов и поэтому ждет от резидентуры КГБ соответствующей компенсации за свой труд – в виде финансового вознаграждения.
Ссылка на материалы означает, что «Квант» довел имевшуюся у него информацию до сведения «Егора» не только в устной форме, но и в виде документов. Просьба о денежной компенсации несколько необычна. КГБ, как правило, ежегодно премировал своих наиболее продуктивных агентов, а также компенсировал накладные расходы, которые они несли в ходе выполнения порученных им заданий. Однако основным мотивом сотрудничества с советской разведкой была не алчность, а политические симпатии к единственной в мире стране победившего социализма.
Из дешифровок «Веноны» неясно, когда состоялся первый контакт «Кванта» с «Егором». Похоже, что встреча, имевшая место 14 июня 1943 года, была одной из самых ранних. Если бы «Квант» был агентом со стажем, то вряд ли «Егор» стал бы обращаться к Семенову с просьбой оценить сведения, полученные от «Кванта». Наиболее вероятной представляется следующая цепочка событий. 14 июня «Квант» пришел в советское посольство, где был принят одним из местных дипломатических работников, который сразу понял, что его собеседник предлагает себя в качестве агента, и пригласил офицера КГБ для продолжения беседы с «Квантом». Хотя советские дипломаты время от времени оказывали содействие сотрудникам резидентуры КГБ при посольстве, непосредственное участие в разведывательной работе считалось помехой исполнению их прямых обязанностей в качестве дипломатических представителей Советской России.
Семенов высоко оценил информацию «Кванта» и распорядился выплатить ему триста долларов. Эта информация касалась технических деталей трудоемкого процесса обогащения урана с помощью газовой диффузии. Из-за трудоемкости советские ученые считали его бесперспективным, однако изменили свое мнение, когда ознакомились с разведывательными данными, предоставленными им КГБ. Там не только смогли узнать, что американские и английские ученые разработали реальный метод обогащения урана с помощью газовой диффузии, но и сумели выяснить детали этого метода. Одним из агентов, который помог это сделать, был «Квант».
ФБР так и не установило личность «Кванта». Вероятно, он был квалифицированным инженером или ученым, поскольку для уяснения процесса обогащения урана путем газовой диффузии требовалась солидная техническая подготовка. Об этом также свидетельствует способность «Кванта» добиться встречи с высокопоставленным советским дипломатом и убедить офицера КГБ в серьезности своих намерений. Судя по кличке, «Квант» был физиком. Однако все это догадки. Достоверно известно только одно: 14 июня 1943 года на встрече, состоявшейся в здании советского посольства в США, «Квант» передал советской разведке ценную секретную информацию, касавшуюся американского проекта создания атомной бомбы.
Дальнейшая судьба «Кванта» неясна. В августе 1943 года резидентура КГБ в Нью-Йорке сообщила об отсылке в Москву отчета с информацией, полученной от «Кванта». Больше «Квант» в дешифровках «Веноны» не упоминается. Объяснений этому факту может быть дано несколько. Возможно, ему был дан другой псевдоним, либо шифровки, в которых он фигурирует, так и не были прочитаны, либо его сотрудничество с советской разведкой ограничилось той самой единственной встречей, о которой говорится в шифровке от 21 июня 1943 года.
Участником Манхэттенского проекта был и агент КГБ «Перс». В феврале 1944 года резидентура КГБ в Нью-Йорке отослала в Москву пространный технический отчет, подготовленный на основе информации, которая была получена от «Перса». В рамках операции «Венона» были дешифрованы лишь мелкие разрозненные части этого отчета, и сказать что-то определенное о его содержании очень трудно. В июне того же года в Москву ушло уведомление нью-йоркской резидентуры о том, что она отсылает план здания, используемого для производственных нужд в рамках Манхэттенского проекта. План был получен от «Перса». И, наконец, в декабрьском сообщении из Нью-Йорка что-то говорится о работе, выполняемой «Персом». Однако составить точное представление о ней невозможно, поскольку криптоаналитики из АНБ не смогли дешифровать ее описание. Подытоживая сведения о «Персе», которые были получены в ходе операции «Венона», можно сказать только, что он имел доступ к технической информации об американском проекте создания атомной бомбы. Был ли «Перс» инженером, ученым или просто техником, и какие именно сведения он поставлял советской разведке – все это так и осталось невыясненным.
Благодаря «Веноне» стала известна личность третьего участника Манхэттенского проекта, являвшегося крупным агентом КГБ. В отличие от широкой публики американские власти давно знали об этом человеке, однако он никогда не подвергался судебному преследованию и встретил свою старость в Англии, не испытывая материальных затруднений и угрызений совести за содеянное. В 1995 году, когда АНБ предало гласности некоторые из дешифровок «Веноны», из них была вымарана сноска, в которой идентифицировался агент «Млад». Однако информация о нем, почерпнутая из дешифровок «Веноны», все-таки позволила дотошным американским журналистам выяснить, кто именно скрывался под этим псевдонимом.
Теодор Холл[166] фигурирует в семи дешифровках «Веноны», включая его вербовку в декабре 1944 года и работу в Лос-Аламосе в июле 1945 года. В 1944 году Холл закончил Гарвардский университет в возрасте 18 лет и был привлечен к участию в Манхэттенском проекте. Он уехал в Лос-Аламос, где приступил к работе в составе группы, занимавшейся исследованием физической природы ядерного взрыва.
В октябре 1944 года Холл приехал в отпуск в Нью-Йорк, где встретился со своим лучшим другом Сэвиллом Саксом, также выпускником Гарвардского университета. Оба были ярыми приверженцами коммунистических идей и быстро пришли к выводу, что в Советской России должны быть в курсе новейших американских разработок в области ядерных вооружений. Сакс отправился в нью-йоркскую штаб-квартиру КПА, однако дальше секретаря Эрла Браудера его не пустили. В конце концов кто-то посоветовал Саксу обратиться к Сергею Курнакову, советскому журналисту, публиковавшему свои статьи в газете американских коммунистов «Дейли уокер», а также в ряде других печатных изданий. Курнаков был офицером КГБ, работавшим в США под журналистски