Попытка завербовать Хиски не имела успеха. Дело в том, что в 1943 году ФБР установило слежку за неким Артуром Адамсом, который подозревался в шпионской деятельности на территории США. В ходе этой слежки была зафиксирована встреча Адамса с Хиски. ФБР попыталось разрядить опасную ситуацию, устроив так, что Хиски был призван в армию и отправлен служить на Аляску.
В дешифровках «Веноны» Адамс не упоминается. Однако в одной из прочитанных шифровок ГРУ фигурирует агент «Ахилл», который вполне мог быть Артуром Адамсом[172]. В августе 1943 года Павел Михайлов, начальник нью-йоркской резидентуры ГРУ, послал в Москву шифровку, в которой говорилось об Уильяме Малисове, имевшем в Нью-Йорке собственную фирму и являвшемся агентом КГБ. Михайлов сообщил, что Малисов «знаком с людьми в специальной области, имеющей отношение к жене «Эскулапа»[173], и может порекомендовать надежных людей в качестве кандидатов на ее пост в Чикагском университете».
Однако, как заметил недовольный Михайлов, воспользоваться этой возможностью не удастся: агенту ГРУ «Ахиллу» «было запрещено встречаться с Малисовым, поскольку последний связан с Соседями».
Из дешифровок «Веноны» следует, что помимо вышеперечисленных агентов у советской разведки было несколько других источников информации об американском проекте создания атомной бомбы. Например, в августе 1943 года резидентура КГБ в Нью-Йорке проинформировала Москву, что попытается завербовать некоего ученого, являющегося одним из руководителей большой радиометрической лаборатории. Вербовку предполагалось осуществить через Пола Пински, американского коммуниста и активиста Федерации архитекторов, инженеров, химиков и техников («Фаихт») из Северной Калифорнии. «Фаихт» представляла собой небольшую профсоюзную организацию, в которой преобладали коммунисты.
В сентябре 1945 года нью-йоркская резидентура КГБ отправила в Москву сообщение, в котором упоминается агент «Волок». Из описания, приведенного в этом сообщении, следует, что «Волок» был коммунистом, который работал на одном из объектов, где проводились работы по созданию американской атомной бомбы. Однако днем раньше «Волок» с огорчением «узнал, что он уволен с работы. Поводом для увольнения послужило его участие в деятельности прогрессивных организаций в прошлом».
Поскольку большая часть сообщения посвящена работе разведывательной группы Юлия Розенберга, то, скорее всего, «Волок» был членом именно этой группы. Прогрессивными коммунисты называли политические организации, являвшиеся союзниками КПА. Известно, что основанием для отстранения сотрудника от участия в Манхэттенском проекте могло послужить членство в «Фаихт». Поэтому вполне возможно, что «Волок» был уволен именно за это.
У резидентуры КГБ в Сан-Франциско был агент «Шурин», который снабжал ее информацией о подполковнике Борисе Паше, сотруднике военной контрразведки, руководившем службой безопасности Манхэттенского проекта. А в частично дешифрованном сообщении, отправленном из Сан-Франциско в Москву 13 ноября 1945 года, обсуждается возможность установления контакта с Фрэнком Оппенгеймером, братом научного руководителя Манхэттенского проекта. Фрэнк был физиком и членом КПА. В этом сообщении также содержится информация о том, что Фрэнк находится под пристальным наблюдением американских контрразведчиков. Что же касается самого Роберта Оппенгеймера, то о нем в дешифровках «Веноны» сказано очень мало. Однако более важным в данном случае является то, чего там нет.
Оппенгеймер фигурирует в нескольких дешифровках «Веноны». В подавляющем большинстве случаев его имя дается открытым текстом – о нем говорится в донесениях агентов КГБ, однако донесения от него самого отсутствуют. В двух сообщениях присутствует псевдоним «Вексель», который, по мнению аналитиков ФБР, был присвоен Оппенгеймеру в КГБ. В одном из них сказано, что в рамках Манхэттенского проекта «Вексель» руководит объектом под кодовым названием «Заповедник». Если «Заповедник» – это Лос-Аламос, то «Векселем», скорее всего, является Оппенгеймер, научный руководитель Манхэттенского проекта.
В другом сообщении Москва приказывает резидентуре КГБ в Нью-Йорке послать одного из своих агентов, «Гурона», для восстановления контакта с двумя учеными, принимавшими участие в Манхэттенском проекте. Один из них – «Вексель», а другой – физик Гименей Голдсмит, сотрудник лаборатории при Чикагском университете. На основе этих данных можно предположить, что по заданию КГБ «Гурон» собирался воспользоваться своим знакомством с «Векселем» и Голдсмитом, чтобы выведать у них какую-либо информацию, имевшую отношение к проекту создания атомной бомбы. Никаких свидетельств того, что «Вексель» работает на советскую разведку, здесь нет. Кроме того, следует учитывать, что слово «Вексель» использовалось резидентурами КГБ для обозначения обобщенного источника материалов, поступавших от американских ученых-физиков, ни один из которых не являлся завербованным агентом советской разведки.
Особое внимание следует обратить не на то, что об Оппенгеймере говорится в дешифровках «Веноны», а на то, о чем там умалчивается. Поскольку была дешифрована лишь часть переписки резидентур КГБ в США, отсутствие упоминания о конкретном человеке еще ничего не значит. Однако в дешифровках «Веноны» есть ссылки и на атомный шпионаж, и на Оппенгеймера, и на Лос-Аламос. Сообщения, в которых присутствуют эти ссылки, составлены так, что предполагают отсутствие источника информации в руководстве Манхэттенским проектом. Ведь Роберт Оппенгеймер был осведомлен не о каких-то конкретных частях проекта. В качестве научного директора он имел представление о нем во всех подробностях, причем новые данные становились известны Оппенгеймеру одному из первых. Если бы он работал на советскую разведку, положение было бы кардинально иным, и в дешифровках «Веноны» это не могло не найти своего отражения.
То же самое можно сказать и в отношении другого советского агента, «Персея». В апреле 1991 года, повествуя о роли Леонтины Коэн в добывании американских атомных секретов, о нем впервые упомянул полковник КГБ Владимир Чиков. По его словам, «Персей» (Чиков также называет его Артуром Филдингом) в 1937 году воевал вместе с Моррисом Коэном в Испании и впоследствии сам предложил ему свои услуги в качестве агента. В начале 1992 года другой полковник КГБ, Анатолий Яцков, дал интервью, в котором рассказал о ценном агенте «Персее», который так и не был разоблачен американской контрразведкой. В 1994 году им обоим возразил генерал-лейтенант КГБ Павел Судоплатов, который заявил, что ему ничего не известно о «Персее» и что Яцков со товарищи попросту выдумали «Персея», чтобы не разглашать настоящие имена своих агентов.
И действительно, в 1996 году Чиков признался, что «Персей» был собирательным образом, в котором он и его бывшие коллеги из КГБ воплотили черты нескольких агентов советской разведки, в том числе – «Млада» и «Перса». Скрывать дальше этот факт не имело никакого смысла. Ведь в дешифровках «Веноны», опубликованных в 1995 году, не было никакого упоминания о «Персее», зато содержалась информация о «Младе» и «Персе», которая вполне соответствовала тому, что Чиков и Яцков успели поведать о мифическом агенте «Персее».
Мифотворчество Яцкова, Чикова и других ветеранов КГБ преследовало вполне понятную цель. Они явно хотели продемонстрировать, что именно советская разведка спасла Россию от уничтожения, украв у США секрет изготовления атомной бомбы и сыграв ведущую роль в установлении ядерного паритета. А заодно показать, что советские агенты перехитрили американскую контрразведку и избежали наказания за свои деяния. В результате, мол, пострадали только невинные люди вроде Розенбергов, которых незаслуженно наказали за преступления, которые те вовсе и не совершали. Пусть американские спецслужбы смущенно оправдываются за свои несуществующие прегрешения и снова начинают лихорадочно копаться в прошлом в поисках шпионов. При этом предоставлять противнику сведения, которые могли бы помочь ему в разоблачении агентов КГБ, Яцков, Чиков и иже с ними ни в коем случае не желали. Неважно, настоящие это агенты или мифические.
Что касается мифологии, то, похоже, что в придумывании псевдонимов для агентов и других кодовых имен в КГБ не последнюю роль играл поклонник классицизма и древней истории. Достаточно вспомнить, что Маклин был «Гомером», Кот – «Дедалом», Зборовский – «Кантом», Хейфиц – «Хароном»[174], а Феклисов – «Каллистратом»[175]. Нью-Йорк звался «Тиром»[176], Сан-Франциско – «Вавилоном», а Вашингтон – «Карфагеном». Возможно, в КГБ лелеяли мечту о том, что придет долгожданный момент, когда из Москвы можно будет отправить телеграмму «Carthago delenda est»[177].
Ведь не зря некоторые российские цари считали себя наследниками римских императоров, а Москву величали не иначе как Третий Рим[178].
Наследником классической традиции в КГБ предстает и Чиков, который в своей книге о супругах Коэнах «Нелегалы» Лос-Аламос именует «Карфагеном», лос-аламосскую исследовательскую лабораторию – «Парфеноном»[179], а атомную бомбу – «Горгоной»[180]. Помимо них есть в этой книге клички, которые нашли подтверждение в дешифровках «Веноны» – «Млад», «Стар», «Лесли», «Максим» и «Виктор». Однако сейчас речь не о них, а о «Персее».
Согласно древнегреческому мифу, Персей забрался в пещеру, где обитала страшная Медуза Горгона, отрубил ей голову и тем самым спас человечество от неминуемой гибели. В таком контексте вполне логичным предстает выбор Чиковым псевдонима для советского агента – основного источника информации о Манхэттенском проекте. Однако следует напомнить, что на этом приключения мифического Персея отнюдь не закончились. Правитель страны, пославший Персея убить Медузу Горгону, надеялся, что тот погибнет в сражении с ней. Однако Персей воспользовался отрубленной головой Медузы Горгоны, чтобы обратить в камень самого коварного правителя. Конечно, никто из прототипов «Персея» не отправился в Москву и не учинил физическую расправу над Сталиным. Но если учесть печальные последствия гонки вооружений для советской экономики и катастрофу на советской атомной станции в Чернобыле, прямая аналогия напрашивается сама собой. Не ходил бы ты, «Персей», в Лос-Аламос…