— Что вы можете пожелать нашим школьникам?
— Uchite jazyki!
Вася придержал рыжего, рванувшегося было в класс, присел и вложил ему в руку точно такую же майорскую звездочку, как на берете Че:
— Видел. Только никому не говори.
После того, как вестибюль опустел, Вася, наконец-то смог оценить вид родной школы. Школы не очень богатого города не очень богатой страны — в его годы все выглядело существенно лучше. Правда, ценой турникетов, видеокамер, охранников — вместо всего этого великолепия здесь присутствовала только пожилая женщина с ведром и шваброй.
Перед тем, как Ирина утащила его на улицу, девушка в красном галстуке успела спросить, сможет ли он прийти на заседание клуба интернациональной дружбы, но Вася отговорился необходимостью визита в таковой же Иняза. Ольга обрадованно вспыхнула:
— Ой, значит, там и увидимся! Я как раз в Инязе учусь!
Удовлетворив чувство ностальгии, обратно Вася шел в радужном настроении, он даже пропускал мимо ушей, что ему выговаривала Ирина, пока она не воскликнула:
— Уасья, вы опять бежите!
Он выпал из мечтаний — ну да, идет привычным горным шагом, а гид в лодочках на каблуках-шпильках отстает.
— Простите, я буду идти медленней.
Извинения будто вдохнули новую жизнь в поток наставлений — того нельзя, этого нельзя, нужно заранее сообщить, только по предварительному разрешению, сюда не надо, зачем вам это — и Вася решил прервать его простым вопросом:
— Скажите, а вы не знаете, как обменять доллары на рубли?
Ирина будто споткнулась, быстро огляделась по сторонам — прохожих мало, машин почти нет, но кругом посольства и при каждом будка постового милиционера.
— Я могу обменять вам сама.
— По какому курсу? — еще в самолете Вася навел справки у бортпроводниц.
Названный курс был лучше, чем государственный, но несколько хуже черного, но касик решил, что это невеликая плата за то, чтобы не светить обмен официально. Понятно, что Ирина будет докладывать о всех его действиях, но только не о том, что купила у него валюту, статья-то серьезная.
— Давайте зайдем в подъезд, не на улице же менять, — сжала сумочку Ирина.
Похоже, она была готова к такому повороту, к машине, так и ждавшей их на Калининском, Вася вернулся, потяжелев на пару сотен рублей.
Почуяв его благодушное состяние, Ирина, как муравей гусеницу, потащила Васю по утвержденной программе — для начала на ВДНХ, в павильон «Космос», рассказывать, как новейшие космические корабли «Союз» бороздят просторы Вселенной. Вася, помнивший, что не сегодня-завтра американцы выступят со своей лунной программой, с некоторой печалью внимал этой молодой романтике и гордости первопроходцев.
Отвезли его и на Останкинскую башню, где предложили даже подняться выше ресторана, туда, где начинается внешняя лестница, но Вася вежливо отказался. Когда день уже клонился к закату, Ирина привезла его на митинг интернациональной дружбы на заводе «Калибр» — не иначе, в отместку за несанкционированные контакты. Зарубежных гостей из числа московских студентов там хватало и без него и Вася скромно отсиделся в президиуме, страдая по бестолково потраченному времени.
Судя по взглядам, точно так же страдали и работяги и Вася ощутил неловкость, будто лично он не дает людям заниматься своими делами или вовремя вернуться домой. По дороге в гостиницу созрело решение — нафиг такую программу, надо уходить в отрыв и в самостоятельное плавание.
Лифт поднял его на этаж, из-за стойки администратора на него зыркнула тетка в строгом костюме с накрученной на голове халой из волос, но тут же опознала и даже сумела изобразить дежурную улыбку. До номера следовало идти двумя длинными коридорами, но перед самым поворотом он услышал звук подъемника, а потом из двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен!» вышли два электрика. Через секунду, когда они завернули за угол к буфету, Вася юркнул в дверь, тыкнул на кнопку и перед ним открылась дверь пустой кабины служебного лифта.
Он спустился вниз, вышел в громадные подвалы, прошел по широченному закольцованному коридору, скорее даже дороге, прямо до выходящих на улицу ворот…
— Эй, вы что здесь делаете? — раздалось за спиной.
Вася скорчил потерянную рожу и зачастил на испанском:
— О, как хорошо, что я вас встретил! Я потерялся, помогите мне добраться до моего номера!
Сотрудник оглядел Васю и тихо спросил:
— Доллары есть? Dollars, change?
— No dollares, solo pesos. Peso, peso, entiendes? — еще не хватало светиться прямо в гостинице.
— Пойдем, доведу до администратора, — сказал потерявший к нему интерес спаситель.
Со второго раза Вася успешно попал в номер и, сопоставив свои перемещения с планом эвакуации на стене, вычислил, что служебных лифтов на этаже должно быть как минимум четыре штуки.
С тем и заснул.
А утром, не дожидаясь прибытия Ирины, оделся, сорвал кран в ванной и кинулся к дежурной по этажу за помощью. Пока она вызывала сантехников и бегала смотреть на возможный ущерб, Вася стырил у нее со стола и спрятал за пазуху несколько бланков. После уверений, что все будет исправлено вотпрямщаз, он оставил записку «ушел гулять», забрал из номера куртку и сообщил администратору, что идет завтракать.
Сам же, убедившись, что за ним никто не смотрит, шагнул в служебную дверь, вытащил бланки и вызвал лифт. Внизу, со страшно деловым видом, двинулся к воротам, время от времени останавливаясь и делая пометки в бланках авторучкой.
Вокруг шла невидимая постояльцам работа — по кольцу от пандусов, куда подъезжали грузовики, к грузовым же лифтам носились электрокары, перекидывая привезенное; шли сантехники в замызганных халатах, ругая на чем свет стоит опять забившейся сток с крыши; грузчики волокли лист оргалита, горничные катили тележки с грязным и чистым бельем. До «проверяющего» никому не было дела и Вася спокойно вышел в город, в сторону Китайгородского проезда. Милиционер в будочке у соседних ворот только лениво мазнул взглядом по занятому человеку с бумагами в руках — не в гостиницу ломится и не выносит ничего — и равнодушно отвернулся.
Свобода!
Вася секунду подумал: в метро, небось, утренняя толчея, такси у гостиницы — верный след, так что лучше пешком. Для человека, сутками мотавшегося по горам, ходить по равнине — сущее удовольствие и мимо поплыли Кремлевская набережная, Ленивка, Волхонка, бассейн «Москва», Кропоткинская с музеем Пушкина и Домом Ученых. На углу одноименного переулка Вася заметил вывеску «Березка» и скучавшего под ней милиционера, а еще минуты через три обнаружил себя на Садовом кольце.
Пьяный воздух свободы и публицистические названия сыграли со студентом-этнографом злую шутку — он никак не мог сообразить, где тут Метростроевская улица. Первый же прохожий ткнул рукой в сторону Крымского моста и вскоре Вася с удивлением узнал, что искал хорошо знакомую Остоженку.
Бабулька-вахтерша потребовала студенческий билет, но Вася, как можно обаятельней улыбаясь, сообщил на испанском, что направляется в интерклуб и даже показал бумажку с записанным адресом. Дальше повторилась история со школой — на залетного перуанца собиралось изрядно народу и все происходящее до боли напомнило касику его выступление в Нантере. Ну, с поправкой на одежду и на отсутствие в Москве троцкистов, маоистов и анархистов. А так — все та же молодежь, все те же ее старания выглядеть серьезно, почти такая девица же с задорно торчащей грудью и в мини-юбке, открывшей взору стройные ножки и соблазнительные коленки, только не рыжая и зеленоглазая, а брюнетка и кареглазая. «Испанцев», однако, было немного — на переводческом факультете это не самый популярный язык, а на педагогическом учили английский, французский и немецкий.
Вася отвечал на вопросы, включая сакраментальный «А вы Че Гевару видели?», но при этом краем уха слушал, как шушукаются девицы за спиной.
— Мне вообще индейцы нравятся, романтика…
— Не знаю, мне больше кубинские военные. Огонь, страсть, ух!
— Лучше всего — спортсмены.
Вася невероятными усилиями не заржал и не заорал «Разрешите представиться — команданте Амару, первый взрослый разряд по стрельбе!»
Свободное общение продолжалось до появления товарищей из комитета комсомола, а затем и парткома, которые немедленно ввели встречу в «идеологически правильное русло». Почуяв, что потянуло бумажным тленом и занудством бессмысленных собраний, Вася предпочел свернуть мероприятие и откланяться.
Провожали его та самая брюнетка Аня, ее подруга и два молодых человека, при взгляде на которых автоматически всплывали определения «ботаник» и «мажор».
— Уасья, у меня сегодня будет вечеринка, — улучив момент, завлекательно прошептала ему на ухо брюнетка, — приходи. Будут интересные ребята.
В руку ему сунули геометку образца 1969 года — клочок бумаги с адресом и телефоном.
— Я не очень хорошо знаю город…
— Давай я тебя провожу? Тем более, надо зайти в магазин, взять закуску и вина.
В ближайшем магазине они взяли ветчины, которую очередь не брала из-за цены, предпочитая более дешевую колбасу; сыра, хлеба, несколько банок консервов, а вот ассортимент выпивки не порадовал — водка в унылых зеленых поллитровках да сомнительное вино.
— Не, я это пить не буду, здоровье дороже!
— Другое только в «Березке» — надула губки Аня.
— Это тут, за углом?
Сухощавый и крайне недоброжелательный милиционер преградил им путь:
— Здесь только на валюту.
«У меня, может быть, полный примус валюты» — мысленно ляпнул Вася, и молча взмахнул перуанским паспортом.
Милиционер посторонился и пара очутилась в советской мечте.
Платья и костюмы разнообразных расцветок и фасонов заполняли ряды вешалок, от пола до потолка выстроились коробки с обувью, за ними шли стеллажи с миксерами и фенами, магнитофонами и телевизорами. На прилавке завлекалочкой красовался японский радиоприемник в виде каравеллы Колумба — с пушками, полотняными парусами, вантами. Сувенирный отдел являл все богатство народных промыслов — Гжели, Палеха, Кубачей, Златоуста, но минуя все эти прелести, Вася с Аней направились дальше, к стыку гастрономического и вино-водочного отдела.