— Знаете ли, фрау Крайнль тоже находит мой внешний вид интересным. Иначе она бы не заворачивала мне с собой выпечку.
— Вот-вот… И это тоже. Сейчас любовь, верность, семейные ценности не в моде. Говорю же, вы особенный, инспектор. Редкий типаж. Вы мне нужны!
Лузгин говорил громко, с экспрессией театрального режиссёра, сопровождая свои слова размашистыми жестами.
— Звучит несколько странно… Тем более со стороны человека, который провёл здесь на допросе почти всю ночь. С чего это вы воспылали ко мне чувствами? Вы не из… этих? — Крайнль брезгливо скривил уголок рта.
— Господин инспектор! Ход вашей мысли утверждает меня в том, что я не ошибся. Вы ещё и остроумны! Нет, я не из этих. Скажу даже более: у меня жена, дочь, и в ближайшее время я планирую перевезти их сюда.
— Так, а я вам зачем? Расписание поездов на вокзале, вы не арестованы, так что — всё в ваших силах, — заметил инспектор, откусывая круассан. — Могу ещё чем-то помочь?
— Да, да! Поначалу я думал просто заняться журналистикой, основать альманах и бить острым пером в сердце российского закостеневшего самодержавия, но! Реальность мои планы отодвинула на некоторое время. Как только я составил роспись расходов, стало понятно, что мечта пока что далека. Нужен первоначальный капитал.
— Так, так… Я надеюсь, вы не рассчитываете на то, что я сейчас открою ящик стола и там совершенно случайно окажется ваш первоначальный капитал, аккуратно уложенный в обувную коробку? — Инспектор восхитился наглостью русского эмигранта.
— Упаси Господь, инспектор! Вы будете главным героем моей книги!
Крайнль успел задержать дыхание, чтобы не поперхнуться.
— Ошарашены? То-то! Вы будете известным детективом, который расследует самые запутанные дела. Разве Вена не столица мирового шпионажа? — Лузгин сопроводил свой вопрос взмахом руки и случайно ударил тростью о стол, что заставило инспектора поморщиться. Этот элемент интерьера своего кабинета он очень любил и берёг, частенько представляя себе, как в один прекрасный день он отдаст приказ перевезти стол в свой новый, просторный и светлый кабинет в Императорско-Королевской дирекции полиции.
— Столица мирового шпионажа — Берлин. Или Женева, в крайнем случае, — заметил инспектор, вытирая салфеткой уголок рта.
— Простите! — так же громко воскликнул адъютант. — Но вы не правы! И потом, как это меняет дело? Мне нужен типаж! Мне нужно вдохновение! Мне нужно подышать с вами одним воздухом, герр Крайнль! Наш детективный роман прогремит на всю Европу. Даже не сомневайтесь.
Инспектор глубоко набрал воздух, затем протяжно выдохнул, представив себе свой стол в новом интерьере министерства, служебный экипаж и фрау Крайнль, озабоченную поиском правильного портного для пошива нового парадного мундира.
— Конечно, это займёт некоторое время. — Лузгин, заметив смятение во взгляде инспектора, решил не сбавлять напор. — Мне придётся побывать с вами не на одном месте преступления. Нужно будет понаблюдать со стороны за вашей мимикой, за манерой поведения с подозреваемыми, как вы их давите вопросами, прессуете своим напором… Хотя с этой частью вашего характера я уже ознакомился лично.
Крайнль позволил себе улыбнуться:
— Кофе будете?
— Не откажусь. В кафе не приглашаю, понимаю, что настоящий детектив на своём рабочем месте ночует в поисках истины. Настоящая атмосфера — здесь.
— Это вы правы… Ганс! Принеси кофейник и ещё одну чашку!
За дверью послышалось движение, и по его характеру адъютант понял, что дежурный принял к исполнению команду шефа, прислонив ухо к двери.
— Или лучше не откладывать дело в долгий ящик?.. — сам у себя спросил вслух адъютант. — Из мозаики разных преступлений сложить что-то толковое будет тяжеловато… И у нас совершенно нет времени на разгон. Лучше взять за основу какой-то один сюжет. Но яркий, захватывающий… У вас есть что-то на примете, инспектор?
— Из захватывающего?
Ганс будто держал горячий фарфоровый кофейник наготове. Появился практически сразу и так же быстро отступил за дверь. Очевидно, ему было очень интересно, чем закончится этот разговор в кабинете шефа, но тот будто предвидел:
— Займись графиком патрулирования на следующую неделю. Позову, когда понадобишься.
— И вот это «позову, когда понадобишься»… — Адъютант достал из внутреннего кармана блокнот, карандашом набросал пару строк. — Это уже готовая фраза для главного героя. Он не любит лишних эмоций. Он скуп на эмоции, он экономит время для того, чтобы думать. Его ум — его оружие. И ему никто не нужен, он одиночка.
— Захватывающее… — пробормотал Крайнль. На лбу инспектора отчётливо обозначились три глубокие морщины, он уже проникся своей ролью, принял в кресле расслабленную позу мыслителя, вошёл в образ. — Захватывающая погоня случилась где-то с полгода назад. Фельдфебель Лоик опознал кобылу с белым пятном на морде. Её искали всю неделю. Угон вместе с фаэтоном. Как он мчался, этот фельдфебель! Бежал сначала, затем запрыгнул на козлы почтовой кареты, догнал-таки! И что вы думаете? Вожжи держал тот извозчик, который и заявил о пропаже лошади. Запил немного парень, а жена его экипаж увела к брату своему. Спрятала, чтобы этот пострадавший кормилицу не заложил. А как в семье мир наступил, она и фаэтон, и кобылу — всё вернула. Как сейчас помню — Венера.
— Редкое имя для жительницы Вены… — тоскливо ответил Лузгин, продолжая что-то записывать.
— Это кличка кобылы, — с невозмутимым видом поправил инспектор. — А вот ещё аптекарь Пинькас пожаловался, что у него кокаин пропадает из-под прилавка.
Лузгин приложил немало усилий, чтобы сохранить искреннюю заинтересованность в своём выражении лица.
— Понятно же, что после закрытия никто в аптеку, кроме домашних, которые на втором этаже живут, попасть не может. Внешних признаков проникновения не обнаружено, ставни на окнах крепкие, дубовые, крашены лет пять назад. Допросили всю семью, никаких результатов. И я решил оставить на ночь засаду. Фельдфебеля Лоика.
Адъютант обратил внимание, что взгляд инспектора обрёл хищные черты. Глаза сузились, скулы напряглись, руки рефлекторно сжались в кулаки.
— Не останавливайтесь, инспектор. Что же произошло потом? — Адъютант выжимал из себя последние театральные таланты. — И почему Лоик? Это самый способный сотрудник отделения? Мы вводим его в сюжет? Как по мне — персонаж отличный!
— Фельдфебель Лоик феноменально низкого роста, — ответил инспектор. — Его даже врачебная комиссия не хотела пропускать на службу, но обошлось. Так во́т…
Инспектор неожиданно резко встал, скинул пиджак и принялся закатывать рукава рубашки, будто готовился к драке:
— Я приказал фельдфебелю спрятаться в платяном шкафу за стойкой!
— Боже мой… это целая глава… — Адъютант сломал сердцевину своего карандаша, тут же быстро взял из стакана на столе такой же, но заточенный, и продолжил конспектировать. — Как фельдфебель переночевал?
В воздухе повисла пауза.
— Как вы догадались? — разочарованно спросил инспектор. — Он заснул.
— Знаете ли, я в России служил морским офицером. В засадах, конечно, не сиживал, но был в моей жизни определённый этап… В засадах оставляли как минимум двоих. И потом — это же опасно, нужна подстраховка! Лучше бы пару фельдфебелей оставить.
— Пара фельдфебелей в шкафу не поместятся, — произнёс инспектор серьёзным тоном, не терпящим пререкания.
— Сюжет терпит крах, это очевидно…
Адъютант, озабоченно потирая подбородок, принялся курсировать по узкому кабинету инспектора между дверью и окном. Чёткие размеренные шаги по деревянному полу гулко отдавались в маленьком помещении. Инспектор Крайнль сопровождал адъютанта взглядом, поворачивая голову то влево, то вправо в зависимости от того, где находился его гость.
— А давайте не будем изобретать велосипед и возьмем за основу самое сложное ваше дело.
Адъютант не упускал инспектора из вида и с любопытством наблюдал метаморфозы, происходившие в его образе. Ретивый служака, бюрократ от полицейского ведомства на глазах трансформировался в ушлого детектива. Взгляд приобрёл некоторую неопределённость, расфокусировался, будто глазам мешал непрерывный поток мысли. Карандаш в пухлых пальцах крутился как веретено. Правая нога отбивала частый такт, синхронный лёгкому покачиванию головы. По всему было похоже, что необычная роль пришлась герру Крайнлю по вкусу и он не желал возвращаться в реальность из своего нового статуса прототипа главного героя детективного романа.
— Самое сложное на данный момент — дело Анны Хубер. Никаких зацепок. Для сюжета это так же губительно, как и заснувший Лоик в шкафу, — констатировал Крайнль.
— Знаете ли, инспектор… Художественное произведение тем и прекрасно, что автор может себе безнаказанно позволить немалую долю вымысла. Мы не лекцию по криминалистике с вами пишем. Мы сочиняем интересную, увлекательную для читателя историю. Чем сильнее мы его увлечём, тем больше заработаем на книге. Кстати, я думаю, два процента от моего гонорара вам совершенно не помешают, — между делом заметил адъютант, обратив внимание, что полицейский стал выходить их образа. Его руки потянулись к каким-то бумагам на углу стола.
Магическая фраза возымела своё действие. Крайнль снова сосредоточился:
— Меньше чем за пять не имеет смысла.
— Давайте остановимся на трёх. Пять назначим в случае успеха, и это будет ставка на следующий сюжет. Я и так несу расходы в одиночестве. От вас — только заботы консультирующей стороны. Согласитесь, инспектор, это справедливо, — резюмировал Лузгин умиротворяющим тоном.
— Чёрт с вами… Так что там вы говорили?
— Что может быть увлекательней, чем трагические события, густо сдобренные романтической приправой! — Адъютант крутанул рукой и выбросил вверх палец на итальянский манер. — Девушка в таком возрасте и с такой милой внешностью, как у Анны, непременно станет предметом чьего-то вожделения.
— Следствием не установлен этот факт. Граф Кальноки категорически не приветствует никаких романтических отвлечений у своей прислуги. А она фактически и была прислугой. Там так заведено, — небрежно произнёс Крайнль, постукивая тупым концом карандаша о лакированную крышку стола.