— И откуда ты так все знаешь, Янчику? — Тереза задержалась у дерева. — От самого Дуная дороги ни у кого не спросил! Только показываешь: сюда, сюда… И правда, каждый раз выходим!
— А ты про такую науку, как география, слышала? — поручик тоже приостановился.
— Конечно. Только в гимназическом учебнике таких подробностей нет.
Девушке надоело по-козлиному прыгать между деревьев, и она радовалась короткой передышке.
— Так то в гимназическом… — поручик с видимым удовольствием оперся спиной о ствол и повернулся к Терезе. — А я этим краем интересовался, да и карты хорошо запоминаю. Мне достаточно пару раз глянуть и все помню…
— Тогда ты и про Олексу Довбуша слышал?
— Ясное дело. Ходил тут такой. А ты чего вдруг вспомнила?
— Как чего? — искренне удивилась Тереза. — Он же где-то тут клад спрятал!
— А ты что, сокровища любишь? — рассмеялся поручик и, хотя Тереза не ответила ему, он, и так все поняв, закончил: — Добро, если по дороге что-нибудь углядим, то обязательно…
Поручик оттолкнулся от дерева, сделал шаг и вдруг с коротким вскриком покатился вниз по склону.
— Янчику!…
Едва удерживаясь при беге за стволы, Тереза помчалась следом, но догнала его только у самой речки. Неловко подвернув под себя ногу, поручик лежал на мокром камне и матерился в голос.
— Янчику! Ты как? — бросилась к нему Тереза.
— Похоже, ногу подвернул… — поручик попытался встать. — Больно, черт…
— Опирайся на меня, Янчику…
С помощью Терезы поручик выбрался на дорогу, которая опять шла возле самой речки, но идти не смог и сел на обочину.
— С ногою что-то не так… Разве что босиком попробовать…
Но и переобуться сам поручик тоже не смог. Стянув с него сапог, Тереза испуганно пощупала распухшую щиколотку.
— Что, очень больно?
— Есть немного… — поручик прислушался. — Погоди, вроде едет кто-то…
Ян не ошибся. Через пару минут к ним действительно подкатила пароконная упряжка, которой правил старый гуцул.
— Т-р-р, — дедок натянул вожжи. — Цо си стало?
— Диду, допоможить, — кинулась к нему Тереза. — Видите, нога…
— А вы кто будете? — прищурился возчик.
— Студент я, — поручик попробовал встать. — А это моя невеста.
— Ага, ага, — хмуро закивал головой старик и, вкладывая в слова особый смысл, добавил: — Я бачу вас до ликаря треба!
— Мы заплатим, дед, — поручик сразу понял, в чем дело.
— Ну то сидайте, сидайте, прошу… — старик тут же повеселел и засуетился, устраивая поудобнее своих неожиданных попутчиков.
Пока воз, грохоча колесами по камням, быстро катил битыми колеями, поручик, приподнявшись на локте, обеспокоенно посматривал на свою ногу, щиколотка которой, казалось, распухла еще больше.
— Я перепрошую, — оглянулся на него дед, — А скубенты теж воюваты мають?
— С чего ты взял, диду? — поручик попробовал размять ногу.
— Как с чего?… Вси кажуть, вийна буде…
— С кем, диду?
— А я знаю… То цисаря дило… Но вроде как с Россией.
— Куда мне воевать, — горько рассмеялся поручик. — Видишь, нога какая…
— Так то що, може, той войны и зовсим не буде?
— А вот этого я, дед, знать не могу, — и поручик пристально посмотрел на пытливого старика.
В то время как воз катил и катил себе вдоль речки, утомленные пешим переходом Тереза с Яном не заметили, как битый камень под колесами сменился на песчаную колею, и вскоре они остановились рядом с маленьким домиком лекарского пункта.
Довольный щедрым вознаграждением дед, благодарно помог Терезе завести поручика на крыльцо, где в дверях их встретил добродушный лекарь. Проведя потерпевшего в комнату, он усадил поручика на крытую клеенкой оттоманку и вдруг, не предупреждая, так дернул ступню, что там вроде как хрустнуло.
От неожиданности поручик вскрикнул и сразу же выжидательно посмотрел на доктора.
— Там… Что?
— Теперь ничего! — лекарь весело тряхнул поручика за ногу и бодро пояснил: — Везунчик, вы студиозус, везунчик… Кость цела. Компресс, тугая повязка и, конечно же, неделя покоя. Хотя…
— Что? — всполошилась Тереза.
— Как что? — Лекарь стянул с носа золоченое пенсне и протер стекла платком. — Вы разве не слышали? Мобилизация…
Бестарка, до краев набитая соломой, миновала львовскую рыночную площадь примерно в полдень. На мягкой подстилке, укрытый шерстяным одеялом, лежал поручик, а Тереза, сидя рядом с гуцулом на перекидном сидении, показывала ему куда ехать. На углу, сразу за площадью бестарка остановилась.
Кругом сновали прохожие, играли оркестры, а сверху от Сокальского Своза шла колонна цивильных, старавшихся держать равнение на военный манер. Впереди колонны ехал всадник в офицерском мундире, за ним маршировали ражие, молодые парни. Люди на тротуарах выкрикивали приветствия.
Поручик приподнялся на своем ложе, посмотрел на колонну, вышагивавшую Свозом, и, ни к кому особо не обращаясь, громко поинтересовался:
— И куда это они?
Поручик так живописно выглядел на своей бестарке, что на него сразу же обратили внимание, и кто-то из толпившихся кругом доброхотов с готовностью пояснил:
— Ясно куда! На Кайзервальд. Там их муштровать будут.
Тем временем Тереза сориентировалась, бестарка круто свернула и старыми, кручеными улочками выехала к неприметному въезду-браме. Заехав через него в крошечный внутренний дворик, бестарка остановилась возле каменного полубалкона, на который выходили задние двери квартир первого этажа.
Тереза спрыгнула с сиденья и, помогая поручику сойти прямо на ступеньки, радостно улыбнулась.
— Ну, вот и добрались!
— Угу… — поручик взялся за перила, огляделся и спросил: — Ну и где тут твои апартаменты?
— Да вот же, вот! — Тереза показала на первые двери, чередой выходившие на длинный полубалкон. — А магазинчик с улицы, там и витрина, и вход, а если в комнаты, то лучше отсюда…
Поясняя все на ходу, Тереза быстренько рассчиталась с возчиком, открыла замок и, распахнув настежь двери, помогла поручику войти в квартиру. Очутившись в передней, Ян усмехнулся.
— И что, кроме тебя, тут никого?
— Никого! — Тереза с облегчением расстегнула крючок на платье. — Раздевайся, Янчику, сейчас я себя с дороги в порядок приведу, а потом за тебя возьмусь.
— Дела… — прихрамывая, поручик обошел две небольшие комнатки, кухоньку и неожиданно предложил: — Слушай, а может, мне все-таки лучше в отель?
— Никаких отелей! — обиделась Тереза. — У меня будешь жить. Куда тебе с твоей ногою в отель…
— А люди что скажут?
— А что мне люди? — Тереза уже успела переодеться в халат. — Ты дурного в голову не бери, Янчику. Сейчас ванну нагреем, я тебя отмою, и ты у меня за три дня на ноги встанешь.
Уже через час поручик, жмурясь от удовольствия, лежал на кушетке, а Тереза вытирала полотенцем его чисто вымытые волосы и сокрушалась:
— Янчику… Ну почему твоя голова так долго сохнет? Я хочу тебе прическу сделать…
— Так еще ж рано, — со смехом упирался поручик. — Ты вон на себя посмотри…
На голове у Терезы торчал тюрбан мокрых, туго закрученных волос, но это ее не беспокоило. Наоборот, девушке, во что бы то ни стало, хотелось немедленно причесать Яна.
— Ладно, делай что хочешь, — поручик перестал сопротивляться.
— А ты от меня никуда не пойдешь? — заглянула к нему в лицо Тереза.
— Пока нет… Полежу у тебя дня три, а потом все равно в отель.
— Зачем, Янчику?
— Ты что, забыла про мобилизацию? И потом фрау Карличек может или проболтаться, или написать пану Венгржановичу. И еще… — Поручик помолчал и после паузы, со значением, закончил: — Еще был Дунай, милая…
— Они что, тебя ищут? — встрепенулась Тереза. — Ты ж мне говорил, что с этим можно покончить.
— Можно было бы… Если б не мобилизация. Ты вспомни, сколько сейчас славян в цесарском войске? Даже украинцев, местных… И в русской армии треть солдат — тоже украинцы. Не понимаешь, что это значит?
— Ой, Янчику… — Тереза испуганно схватилась за щеки. — Я об этом не думала…
— Зато я думаю. Потому первое, — поручик загнул палец. — Мы обустроим наши дела, и я переберусь в отель… Второе, мне необходимо выяснить, как цесарцы украинский вопрос решать собираются… Между прочим, как того хлопца фамилия? Помнишь, ты как-то о нем говорила? Юрко… Юрко…
— Юрко? Грицишин? — удивилась Тереза. — Зачем он тебе?
— Думаю, он обязательно знать это должен.
— Так, поняла, — девушка кивнула. — Я вас познакомлю.
— Правильно, так лучше будет, — согласился поручик и внимательно посмотрел на Терезу. — Я в отеле как Мацей Сеньковский запишусь, и Юрку своему тоже так меня отрекомендуешь. Пускай пана Тешевского тут пока не будет, ладно?
— Что, тоже Дунай? — Тереза прикусила пальцы.
— Тоже, — кивнул поручик.
— А потом? Потом, Янчику… С фамилией, как будет?
— А ничего не будет, — поручик пожал плечами. — Ну, Юрку, наверное, кое-что пояснить надо будет, а вообще… У меня что, не может быть двойного имени? Скажем, Ян-Мацей Сенько-Тешевский, а? Такая фамилия тебя устроит?
— Ой, Янчику, какой же ты выдумщик! — и Тереза, устраиваясь на кушетке поудобнее, прижалась к поручику…
Ажиотаж первых дней мобилизации несколько стих, и теперь улицами Львова двигался обычный пешеходный поток. Озабоченные люди сновали по тротуарам или ехали в полуоткрытых трамвайчиках, а более солидная публика, конечно же, пользовалась если уж не собственным выездом, то, по крайней мере, наемным экипажем.
В этом потоке, гудя клаксонами и стараясь обогнать всех, проезжали немногочисленные авто, зато грузовые платформы, запряженные могучими тяжеловозами, наоборот, своей медленной важностью сдерживали общее движение, а их длинные тормозные рычаги словно напоминали всем вокруг, что особо торопиться никак не следует.
Через толпу, сгрудившуюся возле отеля «Жорж», стараясь остаться незамеченными, не спеша, пробирались Тереза и сопровождавший ее Юрко Гричишин. Изображая опытного конспиратора, он время от времени оглядывался и в который раз, напуская на себя важность, спрашивал Терезу: