Подспудно она жаждала его жгучих ласк, поскольку впервые испытывала волнующие, ни с чем не сравнимые ощущения, порождаемые ими. В отличие от Фрэнка, Роналд как бы приобщал ее к тайнам любовной игры, о которых она доселе не подозревала; к тайнам, где роль мужчины не сводится к удовлетворению грубого животного инстинкта, низводящего любовь до постели, а постель до пытки. Ирвинг скорее стремился разжечь в ней чувственность, а не удовлетворить собственную похоть, иначе уже своего бы добился.
О боже! Что же происходит на самом деле? Шила была в отчаянии: ей безумно нравится Роналд, а она ему?.. Или он супер лицемер, заставивший принять его коварную игру за любовь?..
В любом случае она непростительно быстро забыла о существовании Тима. Всего час, как он уехал, а кажется, будто никогда и не существовал в ее жизни! Люби она его по-настоящему, сейчас поедом себя ела бы, а ведь нет. Думает об Ирвинге, а вовсе не о женихе.
Шила застонала. Ей стало жаль и Тимоти, и себя: прошлое умерло… Будущее же только мерещилось в сладком предчувствии настоящей, всепоглощающей любви…
На следующий день Шила пришла в офис в приподнятом настроении. К счастью, ее воодушевления никто не заметил, включая Тимоти. Сидя в своем рабочем кабинете, она с трудом пыталась настроиться на рабочий лад, потому что не переставала думать о том, чем занят сейчас Ирвинг в Нью-Йорке. Летел ли он обычным рейсом или на персональном самолете? Не устал ли? А еще… вспоминает ли о ней? Шила чувствовала незримые нити, связывающие ее, и Роналда, нити, которыми тот опутал ее сердце.
Стараясь не кривить душой, она призналась себе, что меньше всего хотела бы сейчас разговаривать с Тимом, поэтому отказалась пойти с ним на ленч. Решила купить в ближайшем кафетерии бутерброды и перекусить у себя в кабинете.
На улице Шила остановилась у газетного киоска, размышляя, не приобрести ли какое-нибудь чтиво. Так, биржевые котировки — скучно, бульварные сплетни — пошло, кулинарные рецепты — о-о-о, какая гадость! Ну-ка, ну-ка, а это что такое?..
Шила взглянула повнимательнее и обомлела: на первой полосе красовалась фотография Роналда Ирвинга и Сары Селби, входящих в здание аэропорта Хитроу. В душе сразу, будто что-то оборвалось.
— Покупаете, леди? — прозаический вопрос киоскера вернул ее к действительности. Преодолевая противную дрожь в коленках, Шила расплатилась и отошла в сторону. Пробежала глазами подпись под снимком.
«Магнат Роналд Ирвинг вылетел вчера вечером в Нью-Йорк в сопровождении мисс Сары Селби, с которой был помолвлен в прошлом году. Они вместе прибыли в аэропорт и, оживленно беседуя, прошли к трапу самолета. Означает ли это, что их бурный роман возобновлен, а самому богатому холостяку Европы теперь не миновать брачных уз с красавицей Селби?»
Шила застыла на месте, белая, как полотно. Мимо проходили люди, торопясь по делам; разносчики мелкого товара зазывали покупателей, визжали тормоза машин, но для нее мир вокруг перестал существовать — все поглотили мысли о Роналде. Он не разорвал помолвку с Сарой более того, взял ее с собой в Нью-Йорк, и, возможно, в этот самый момент они развлекаются в постели в каком-нибудь роскошном пятизвездочном отеле. Ирвинг соврал, что между ними все кончено.
Никогда не прощу ему обман! Никогда!
Забыв о бутербродах, Шила вернулась в офис. На глаза попалась папка с проектом Роналда Ирвинга. С остервенением она запихнула папку в нижний ящик стола.
Шила не находила себе места, вспоминая вчерашнее мимолетное свидание и проклиная доверчивость последними словами. Мало того, что дала обвести себя вокруг пальца, так еще и размечталась о каком-то будущем, полном необыкновенной любви!
Неподдельная скорбь царила в ее душе. Скорбь и смятение. Неимоверным усилием воли Шила заставила себя собраться. Утерла слезы, поправила макияж и сделала это очень во время, так как на пороге кабинета появился Тимоти.
— Домой не собираешься?
— Нет, еще посижу, много дел.
— А я сейчас уеду. У мамы возникли проблемы с новой плитой — что-то с духовкой, придется повозиться.
— Передавай миссис Стринг привет, — заученно вежливо произнесла Шила, стараясь выдавить улыбку.
— О, Роналд Ирвинг и Сара Селби? — Тимоти увидел на столе газету со злополучной фотографией. — Потрясающая пара, ты не находишь? Они словно созданы друг для друга!
От этих слов Шила едва не задохнулась, а Тим как ни в чем не бывало, продолжил:
— Представляю, каким победителем чувствует себя мужчина рядом с такой красоткой! Но как утверждает моя мама, самые лучшие жены, как правило, обладают вполне заурядной внешностью.
— Твоя мать — просто ходячая энциклопедия! — ехидно заметила Шила.
— Да. А вот тебя я не узнаю. Ты сегодня какая-то злая.
— У меня выдался тяжелый день, — процедила она сквозь зубы. — И еще полным-полно работы.
— А тебе не кажется, дорогая, что, выкладываясь целиком на работе, ты забываешь о той стороне жизни, которая не менее важна для женщины?.. Хорошо, что я из тех, кто умеет ждать, но терпение не бесконечно.
— Ах, вот как? Похоже на ультиматум.
Тимоти испугал ее колючий взгляд.
— Какие могут быть ультиматумы, дорогая, если я люблю тебя? Ты сто раз могла убедиться в моих чувствах. — Он осторожно коснулся ее плеча. — Ты не в духе, но давай не будем ссориться. Если захочешь, приезжай к нам на ужин. Мама будет рада.
Стоило Тимоти закрыть за собой дверь, как Шила вновь посмотрела на фотографию и расплакалась. В этот миг она окончательно поняла, что ни о каком замужестве за Стрингом и речи быть не может: до конца своих дней ей суждено страдать из-за Роналда Ирвинга, властно вторгшегося в ее жизнь.
На автопилоте она добралась до дома, не переодевшись, рухнула на диван, уткнулась лицом в подушку. Будущее представлялось абсолютно беспросветным. Безжалостный и насквозь лживый человек вмиг разрушил радужные мечты, не оставив камня на камне. Безнадежность, мрак и отчаяние охватили ее.
Вдруг тишину комнаты прорезал телефонный звонок.
— Вас слушают, — глухо сказала Шила, подняв трубку.
— Шила? — донесся сквозь шорох и треск далекий голос. — Это ты?
Сердце ее замерло. Знакомые модуляции вызвали в ней ярость, любовь и ненависть одновременно.
— Шила! Ты меня слышишь?
— Да, — односложно и сухо ответила она. — Чем обязана?
— Дорогая, я чувствую, ты уже видела утреннюю газету? — В голосе Роналда сквозила озабоченность. — Так хочу тебе сказать, что все это неправда!
— Фотография или текст?.. Ни то, ни другое меня не волнует.
Шила с грохотом бросила трубку. Продолжать разговор было выше ее сил. Телефон ожил вновь и прозвонил тридцать раз, прежде чем она ответила.
— Да?
— Шила, не бросай трубку! Клянусь, у тебя нет оснований верить газете больше, чем мне. Между мной и Сарой давно все кончено. Я говорил тебе об этом и повторяю вновь. Если ты думаешь, что я лгу, то заблуждаешься. И духу ее нет близко!
Как бы не так, горько усмехнулась Шила, представив себе, роскошный отель в Нью-Йорке, где в дорогих апартаментах поселилась эта парочка. Надо быть великим актером, чтобы заставить меня поверить в твою искренность.
— Хорошо же! — вдруг взорвался Ирвинг. — Не хочешь разговаривать — не надо! Но в субботу я прилечу и заставлю выслушать меня! — Пошли короткие гудки.
Шила тихо плакала, уговаривая себя собраться с силами. Она слишком много уступала с того момента, как они встретились, и каждый раз совершала ошибку.
— Подлец! — негодующе прошептала Шила, твердо решив впредь не подвергать испытаниям свое изболевшееся сердце.
Благими намерениями устлана дорога в ад. Но Шила забыла об этом.
5
Неделя пролетела быстро, наступила суббота. Сегодня Ирвинг возвращается из Нью-Йорка. Шила не хотела видеть его, вернее боялась самой встречи, поскольку все это время боролась с собственными противоречивыми чувствами.
Стараясь не вспоминать об Ирвинге, она, тем не менее, постоянно анализировала свое внутреннее состояние и все отчетливее понимала, что, будь Тимоти повнимательней, он наверняка заметил бы, как она изменилась, почувствовал бы невидимую преграду, возникшую между ними. Но если Тим и уловил нечто, то не делал даже попытки обсудить это.
— Тим, нам надо поговорить, — решилась Шила, когда субботним утром они лежали на траве в садике позади ее дома и загорали. Было очень жарко. Из транзистора лилась лирическая музыка, из соседнего дома приятно веяло ароматом свежеиспеченного хлеба.
— О чем?
— О нас.
— А что такое? — забеспокоился Тимоти.
— Понимаешь, мне кажется, в наших отношениях что-то нарушилось. Все не так, как было раньше. Чем больше я думаю, тем чаще прихожу к выводу: мы не стали единым целым… Да это и невозможно, если мужчина и женщина до конца не познали друг друга…
— Милая, я люблю тебя по-прежнему. И не жалею, что мы не преступили черту, не испытав временем серьезность наших чувств и намерений.
Она тяжело вздохнула.
— Возможно, это было правильно, а возможно, и нет… — Шила замялась, вспомнив, как страстно жаждала ласк, поцелуев и объятий Роналда. Ничего подобного к своему жениху она никогда не испытывала, но признаться ему в том — значило смертельно оскорбить. — Боюсь, мы оба, как бы поточнее выразиться, перекипели, что ли… Судьбу нельзя долго испытывать, она может и отомстить. Мне иногда страшно за нас.
— Дурочка. — Он покровительственно погладил ее по голове. — У тебя просто нервы разыгрались. Поменьше занимайся самокопанием или, если уж на то пошло, сходи к психоаналитику. Моя мама может порекомендовать…
— Вот пусть она сама к нему и ходит! Утром — в церковь, вечером к психоаналитику, а в промежутках — на кулинарные курсы!
— Да что ты взъелась? — изумился Тимоти. — Она столько сил и средств вкладывает в ремонт дома, чтобы к нашей свадьбе отделать второй этаж.
— А ты уверен, что я захочу жить с ней вместе? — Услышав такое, Тим опешил. — Ты ведь даже не спросил мое мнение, на сей счет. Как же! Миссис Стринг решила: так будет лучше. Для кого, позволь узнать?