– А если вообще не получу? – осторожно спросил он.
– В каком это смысле?
– Дело в том, Сашенька, что деньги эти исчезли. Не мои, а Кита…
– Господи, какого еще Кита?!
– Нашего соседа по даче. Они с Тасей тоже участвуют в сделке.
– Я ничего не понимаю!
– И не надо. Просто потерпи.
– Ты опять мне врешь? Леша, почему ты мне всегда врешь?!
– Я не вру, а недоговариваю. Я сам не ожидал, что такая каша заварится. Сергей тебе звонил?
– Да. Это ты его попросил?
– Если хочешь, он приедет.
– Он-то приедет, – горько сказала Саша.
– Слушай, прекрати, – не выдержал Алексей. – Вечером я буду дома.
– Леша, уже вечер.
– Да? Я не заметил. Ну, хорошо. Дай мне еще часа два.
– Два часа, не больше.
– Ты на меня давишь.
– Мне сейчас очень нужен муж. А Ксюше отец. Позвони мне через два часа.
Он хотел сказать, что, в конце концов, еще полчаса сверх этого ничего не решают, и даже час, в банке можно сидеть до закрытия, но Саша уже дала отбой. Леонидову ничего не оставалось, как набрать номер Сергея. Сын ответил не сразу. В трубке было «абонент недоступен». Алексей уже перестал звонить, когда Сергей перезвонил сам.
– Что случилось, папа?
– Ты матери звонил?
– Да.
– И что она?
– Как всегда: нервничает. Тебе лучше приехать.
– Я еще не нашел деньги.
– Ну и хрен с ними.
– Сергей, сделку могут расторгнуть.
– И что?
– Я не понял… Эту квартиру я потом не продам. Рынок встал, всех скоро по домам закроют. А потом вообще неизвестно что будет.
– И что? – повторил сын.
– Я думал, ты не возражаешь против продажи моей квартиры, – напряженно сказал он.
– А меня спрашивали?
– Погоди… Ты ведь живешь у своей девушки, – растерялся Алексей.
– Это квартира ее матери. У них изменились обстоятельства. Ты просто не понимаешь, что сейчас творится, потому что тебя это не касается. Ты-то пенсию выслужил.
– Погоди, – он все пытался сообразить: что происходит? – Тебе жить, что ли, негде? То есть вам с твоей девушкой.
– Как ты догадался?
– Но почему ты мне раньше не сказал?!
– Ты меня всю жизнь учил: мужчина должен сам решать свои проблемы.
– Да, но я твой отец. Мне-то можно сказать.
– Во-первых, отчим.
– Сергей, мы об этом никогда раньше не говорили. Я, по-моему, никогда не делал разницы между тобой и Ксюшей.
Сын молчал. Алексей вдруг понял, что сделал большую глупость. Он ведь ни разу не спросил Сережу: а может, тебе помощь нужна? Тот всегда говорил, что у него все в порядке, а допытываться, так ли это, Алексей считал ниже своего достоинства. Да и Сергея не хотел унижать недоверием.
…Когда он познакомился с Сашей в далеком девяносто восьмом, она была замужем, и у нее был ребенок. Первый Сашин муж оказался такой сволочью, что о нем в их семье никогда не вспоминали. Сергей со своим отцом больше не встречался. С тех пор как Алексей женился на Саше, он считал Сергея своим сыном. Дал ему свою фамилию и отчество. Они эту тему никогда не обсуждали. Но своего родного отца Сергей не мог не помнить, он тогда уже в школу ходил. И знал, что у мамы второй муж, и что Алексей Леонидов его отчим. Но они ни разу об этом не говорили. Сегодня Сергей это слово сказал впервые: отчим.
«Может быть, поэтому он и отдалился от нас так быстро, – подумал Алексей во время затянувшейся паузы. – А я, дурак, думал, что у нас все в порядке. Сергей закончил школу, потом институт, сам устроился на работу. Он всегда гордился своей самостоятельностью, и мы с Сашей им гордились. Получается, что его самостоятельность – это лишь маска. Он все время ждал от нас помощи, а мы этого не поняли».
– Сергей, нам надо поговорить, – решительно сказал он. – Если можешь – приезжай сюда.
– Ты-то не говори, как герои маминых мыльных сериалов. Сам же раньше смеялся. Нам надо поговорить, – передразнил сын. – С какой стати я попрусь сейчас в банк? – сказал он грубо.
– Эта квартира твоя, если захочешь.
– Если на то пошло, то Ксюхи. Она твоя дочь.
– Но она пока ребенок.
– Ага. Я сначала въеду, а потом мне скажут: съезжай. Нет уж. Решил продать – продавай.
– Тогда я сниму тебе квартиру или куплю.
– Сам как-нибудь справлюсь.
– Ведешь себя, как ребенок, – сердито сказал он. И подумал: «А ведь Сережа в душе и впрямь еще ребенок. А я этого не понял». – Ты прости меня, сынок. Я тут увяз в своих проблемах. Сначала с работой, теперь вот маюсь, что сижу у твоей матери на шее. Я даже не думал, что тебе плохо.
– Тебе тоже не больно-то хорошо, – буркнул Сергей.
– В общем, приезжай, хочешь домой, а хочешь, прямо сюда, в банк. Я тут по-быстрому сейчас свернусь.
– Я подумаю, – и сын дал отбой.
Алексей какое-то время сидел потерянный. Ведь это его голос был решающим! Он настоял на том, чтобы расследовать кражу! Он их всех здесь удерживает! А теперь оказывается, что ему расторжение этой сделки нужно не меньше, чем Наталье Трухиной! И по той же причине: из-за ребенка. Хоть и взрослого уже, но все равно ребенка.
«И что теперь делать?»
Родители
Леонидов машинально посмотрел на часы: и в самом деле, вечер уже. Через два часа банк закроют. И их всех отсюда попросят.
«А мне теперь все равно», – у него словно камень с души упал. Он встал и направился к полулежащей на диванчике старухе Верещагиной. Теперь она была его союзницей.
– Как вы себя чувствуете, Валентина Степановна? – спросил он у матери Макара Ивановича.
– Да вот, Людочке спасибо, – Верещагина погладила по руке вспыхнувшую от удовольствия Милу Михалёву. – Золотые руки у тебя, дочка, и сердце доброе.
«Потому и трое детей от разных мужиков», – чуть было не вырвалось у Алексея. Он заметил, какой взгляд Валентина Степановна кинула на сына. Вот, мол, какая жена тебе нужна, а не Юлька-вертихвостка. Да еще и уголовница, как выяснилось. Макар Иванович потерянно молчал.
– Я на соцработника училась, – пояснила Мила. – Какое-то время за бабульками ухаживала, по назначению. А потом родила, и… – она осеклась.
– Детишки – это хорошо, – расплылась в улыбке Верещагина.
– Так у меня их трое, – улыбнулась и Мила. – Старший, правда, уже взрослый, отдельно живет. А дочке пять.
– Кому на женихов не везет, а кому и на невест, – не унималась Валентина Степановна.
Алексей подивился, как много значат для стариков внимание и ласковое слово. Ту же Юлю Верещагина приняла в штыки. А здесь чуть ли не свахой заделалась. Или это материнское сердце вещее? Она лучше знает, с кем ее сыну будет хорошо.
Алексей и сам оказался сейчас в роли родителя, которому надо сделать выбор. Ведь для кого все? Для кого живем и наживаем? Для детей! Об их будущем надо думать, прежде всего! А он, получается, лоханулся.
– Макар Иванович, а не пора ли нам и в самом деле по домам? – тихо спросил он.
– Не понял? – удивленно посмотрел на него Верещагин.
– Время позднее, маме вашей, вон, плохо, – Алексей кивнул на Валентину Степановну.
– Но вы же сами…
– Найдите эти деньги, – Людмила Михалёва внезапно распрямилась. – Иначе это будет моя последняя сделка.
– Насколько я в курсе, вы не так уж и дорожите своей работой, – усмехнулся Алексей.
– Я, опять-таки, не понял, – нахмурился Макар Иванович. – Вы о чем сейчас?
– Людмила – женщина богатая, очень… – не удержался Алексей. – Каждый из ее гражданских мужей оставил ей по квартире. А ее дочка…
– Прекратите! – оборвала его Михалёва. – Мы здесь целый день торчим! Выходит, зря? Я уверена, Наташкиных рук это дело. И мужа ее, адвоката. Он здесь чуть ли не час ошивался!
– Так вы тоже его видели, Шажкова?! Вы что, с ним знакомы?!
– По фоткам узнала. Наташка весь Инстаграм ими закидала: вот мой прекрасный дом, вот моя Настенька, вот моя Настенька со своим замечательным папой…
– Но почему вы мне раньше об этом не сказали?!
– А вы спрашивали?
– Погодите… – Верещагин, недоумевая, смотрел на обоих. – Вы сейчас о чем?
– Макарушка, да бог с ней, с этой квартирой, – застонала его мать. – Может, домой поедем?
– Уверен: у вас в заначке еще на пару таких же, – усмехнулся Алексей. – Права ваша мама, Макар Иванович. Нам всем по домам пора.
– Послушайте, вы это дело начали, вы же должны закончить. – Верещагин посмотрел на дисплей своего навороченного мобильника. – У вас еще два часа.
– Хорошо, – Алексей кивнул. – Но если к закрытию банка я не найду вора, я буду считать, что сделка расторгнута.
– Вон как вы заговорили… – удивленно протянул Макар Иванович. – Что-то случилось? Вам кто-то позвонил, я видел, как вы разговаривали по телефону. У вас было такое расстроенное лицо… И вы после этого разговора переменили свое решение. Семейные обстоятельства, да?
– А здесь у всех семейные обстоятельства, – усмехнулся Алексей. – Это дело, как я понял, чисто семейное. Пресловутый квартирный вопрос. Который нас, москвичей, испортил. Я жду информацию от своего бывшего коллеги. Как только я ее получу, мне станет ясно, уйдем мы отсюда с актами о сдаче-приемке и ключами, или просто уйдем, и будем ждать суда.
Алексей развернулся, чтобы пойти в переговорную. Верещагин дернулся было пойти следом, но мать схватила его за руку:
– Сынок, посиди со мной и с Людочкой.
Алексей понял, что старуха Верещагина не оставила мысли свести сына с понравившейся ей женщиной. Макар Иванович послушно опустился рядом, на диван.
«Меж двух огней, – мысленно усмехнулся Алексей. – Интересно, кто перетянет Верещагина на свою сторону? Мать, которая хочет расторгнуть сделку, или Мила Михалёва, которая хочет досадить своей извечной сопернице Наташе Михайловой. Что до меня, то надо как-то сворачиваться».
Он уже все решил: больше никаких активных действий. Эх, если бы он раньше догадался позвонить сыну и откровенно с ним поговорить! Уже бы все были дома. «Вот кретин, – обругал он себя. – Андрюху зарядил. Теперь только ждать. Если за Шажковым ничего, ни малейшей зацепки, я с чистой совестью объявляю, что деньги испарились. А дальше, граждане, как знаете. Мне тоже теперь выгодно расторжение сделки».