Он поймал сосок ртом, размазывал мед, пока не перестал различать, где начиналась она, а где — сладость. Это не имело значения. Она дрожала под ним. Ее ноги раздвинулись, и он заполнил пустоту движением, что притянуло ее ближе к нему.
Он отпустил приз и повернулся к другому с рычанием, как у зверя. Он едва мог поверить в то, как сильно желал ее. Сердце гудело в груди, легкие вздымались, он тянулся к ней, ткань штанов натянулась. Он еще никогда не был таким с женщиной.
Только с ней.
Она выгнула спину, требуя его внимания понятным движением. Он хотел изучить весь язык ее тела.
Он отодвинул юбку ее платья в сторону, проник ладонью между ее ног. Ее ядро пульсировало, бархатное и скользкое, он таким его и помнил. Эмонн дрожал всем телом, пытаясь сдерживаться. Он со стоном отпустил ее и покачал головой.
— Ты превращаешь меня в необученного мальчишку! Я должен ласкать тебя часами.
— Я так умру!
Эти слова он надеялся услышать. Эмонн отчаянно возился с шнурками штанов, освободился с выдохом облегчения.
Ему нужно было помнить о кристаллах. Он напоминал себе всякий раз, что она была нежной, ее кожу было легко порвать, а кости были хрупкими. Но она впилась ногтями в его плечи и стонала ему поторопиться.
Как мужчина мог сохранить голову?
Он проник в ее скользкий жар. Они откинули головы в экстазе. Она стонала его имя, а он стиснул зубы так, что они скрипели.
Сорча была домом. Каждый ее дюйм, был он в ней, рядом с ней или далеко, где не ощущал ее запах на ветру. Дом был местом, за которое он сражался, которое искал. Века проходили, места и окружающие менялись.
Эмонн не понимал, что дом мог быть человеком. Он не знал, что одна улыбка, прядь волос на пальце, изящная нога могут изменить его жизнь навеки.
Он двигался, ведя их к пику. Но пока это было неправильно.
Он отклонился, убрал волосы с ее лба. Ее красивые глаза открылись, встретили его строгий взгляд без страха.
— Я вверяю себя тебе, — его дыхание задевало ее губы, пока их тела двигались все быстрее. — Куда бы ты ни шла, я с тобой. Ты — единственный свет в моей жизни, маяк в конце долгого пути. Вместе мы будем больше, чем возлюбленными, чем муж и жена, король и королева. Мы — тысяча лет желания и любви. Большой любви.
— Вместе, — повторила она и нежно поцеловала его губы.
Огонь и молния пронеслись по его телу, он прижался лбом к ее лбу, и они вместе взорвались тысячей звезд. Он представил в порыве страсти, что сшил ее звезды со своими и создал плащ полуночи, что всегда будет согревать его.
— Mo chroí, - он целовал ее в губы, щеки, глаза. — Мое сердце бьется для тебя.
* * *
Они отдыхали на краю утеса, пока солнце не село. Звезды появились над ними. Сорча не хотела уходить. Каждый миг, что они провели вместе, был невероятно ценным.
Она дрожала. Холодный воздух проникал под тонкую ткань платья, впивался в ее кости. Она прильнула к Эмонну плотнее и вздохнула.
— Нам нужно внутрь? — прогудел он.
— Становится холодно.
— Нежный человечек.
— Друид, — напомнила она. Он повернул ее на спину, улыбнулся ей с нежностью, от которой Сорча не уставала.
— Друид, — согласился он. — Как я мог забыть?
— Это просто, когда отвлечен.
— А я такой?
Она провела пальцами по кристаллам от его лба к губе.
— Может, не так отвлечен, как был днем.
Он поймал губами ее пальцы.
— Не искушай меня.
Искушение было его определением. Ее сердце болело каждый раз, когда она смотрела на него. В этом замке они были не такими, как на Гибразиле. Ответственность наполнила их жизни, и им было сложно найти время побыть вместе.
То время было редким, а от того — особенным.
Она поежилась снова и рассмеялась.
— Прости, mo chroí. Мне нужно согреться. Или у тебя волшебным образом найдется накидка?
— Не найдется.
Он поднялся на ноги и протянул руку для нее.
— Поищем тебе огонь.
— Или кровать с одеялами.
— Тебе было мало?
— Не мало, но я все еще голодна.
Он подхватил ее на руки и понес по замку. Она смеялась, когда он толкнул дверь как таран. Сила его тела впечатляла, но он был бесконечно нежным с ней.
Они бежали по коридорам, прятались в тенях от фейри. Его слух был острее, чем ее. Он слышал их шаги, их дыхание, скрывался за шторами от них.
Он зашипел на нее, когда она захихикала.
— Мы прячемся!
— Зачем?
Блеск его глаз показал, что ему было весело.
Она была рада этому. Радость пузырьками наполнила ее, поднималась волнами. Сорча гладила его там, где могла дотянуться. Его челюсть, волосы, плечи, кристаллы на горле.
— Господин! — возмущенный крик Уны заставил их застыть.
Они только добрались до лестницы, были близки к свободе. Вздох Эмонна задел ее волосы. Ответственность звала.
Она погладила его шею сзади и улыбнулась.
— У нас был день.
— И милый день.
Он опустил ее на ноги. Сорча сжала его плечо, они повернулись к пикси. Сорча хотела оставаться связанной с ним как можно дольше.
Уна хмурилась, ее продолговатые уши были опущены.
— Господин?
— Да, говори, Уна.
— Это… — она сглотнула и протянула квадратик пергамента. — Прибыло письмо.
— Письмо?
Сорче стало не по себе. Вены покалывало, пока она смотрела на слишком белую бумагу. Она знала, что это было, и она не могла заставить ноги двигаться вперед.
Эмонн отпустил ее руку и подошел в трансе. Она смотрела, как расстроенно он подходил, спотыкаясь, как осторожно забрал письмо.
Он погладил пальцами края, но не открыл конверт.
Она не заметила, что двигалась, пока не опустила ладони поверх его.
— Мы откроем его вместе.
— Я говорил с ними впервые за века.
— С ними?
Он повернул письмо, показал золотой воск с печатью с завитками дерева.
— Это королевская печать. Это не от Фионна.
Это было от всей его семьи. Слезы ужалили ее глаза, она едва видела печать. Они обрекли его, изгнали, а он все еще отчаянно хотел поговорить с ними.
— Дай его мне, — сказала она.
Он передал письмо ей без возражений.
Сорча поддела воск ногтем. Он отцепился без магии или предупреждения. Они хотя бы не пытались его отравить.
Она вытащила письмо, пробежала по нему взглядом, читая с разочарованием. Это не было написано кем-то из его семьи. Они вряд ли даже смотрели на письмо.
— Тут говорится, что наша просьба была принята. За время трех лун мы должны прибыть в замок, где подготовят комнаты, и мы встретимся с королем и его двором, — Сорча подняла голову. — Что это? Мы просили личной аудиенции, а не со всем двором.
— Значит, так он будет играть, — прорычал Эмонн. — Так тому и быть.
— Что это означает?
— Уна, готовь дворфов. Им нужно создать наряды, подходящие для двора, для нас обоих. Мы уедем завтра днем.
Пикси заерзала.
— Хватит ли времени, чтобы добраться до замка?
— Мы будем ехать и ночью, если нужно.
Уна побежала по коридору к крылу слуг. Им придется не спать всю ночь, чтобы создать наряды, которые Эмонн посчитает приемлемыми.
Она с тревогой сжала его руку, когда он стал отходить от нее.
— Эмонн! Что происходит?
— Мы пойдем ко двору, — в его глазах была жалость. — Нам нужно готовиться к худшему и надеяться, что мой брат еще не сошел с ума.
10
Благой двор
Они покинули замок, как только солнце поцеловало горизонт на следующий день. Уна и ее фейри работали, пока пальцы не стали кровоточить. Одежда, которую они сделали, была потрясающей, золотые нити тянулись по черной ткани, напоминая звезды.
Эмонн хмыкнул при виде нарядов, но Сорча видела одобрение в его взгляде. Уна постаралась. Щеки пикси покраснели от радости.
Они решили, что только ограниченное количество пойдет с ними к Катар Солас. Они не могли понять, что задумал Фионн, и не стоило рисковать жизнями всего народа.
Армия останется тут. Только Уна, Циан и несколько выбранных дворфов отправились с Сорчей и Эмонном.
Эмонн хотел оставить ее, говорил, что замку нужна королева. Она спорила, что ему королева была нужна сильнее, чем дворфам, которые раньше обходились без королевы.
Она победила.
Эмонн двигался быстро, и все вскоре пожалели, что отправились с ним. Он привязывал фейри к лошадям, чтобы они могли спать в пути. Эмонн не привязал Сорчу, а взял ее на свою лошадь и позволил спать у его груди.
Они не отдыхали, пока не стало видно замок.
Она моргнула, золотой свет чуть не ослепил ее.
— Мы на месте?
— Сначала мы хорошенько поспим ночью. Нам нужны ясные головы в замке.
Она с этим не спорила. Сорча дождалась, пока он спустится с коня, последовала за ним на негнущихся ногах. Он поймал ее, притянул к груди и дал время вернуть равновесие, а потом отошел, чтобы отвязать фейри. Сорча начала с Уны.
— Мы остановились? — Уна говорила невнятно из-за усталости. — Почему мы не едем дальше? Мы так близко.
— Эмонн хочет, чтобы в замке у нас были ясные головы.
— О, — Уна съехала и прижала ладони к плечам Сорчи. — Это хорошая идея.
— Ты сможешь устроиться на ночлег?
— Я помогу остальным.
— Нет. Бери спальный мешок и ложись. Мы поможем остальным.
Через пару минут они освободили остальных фейри, которые устроились друг на друге и уснули кучей. Они так устали, что были тихими и неподвижными.
Эмонн расстелил покрывало на твердой земле и вздохнул.
— Не та роскошь, к которой мы привыкли.
— Мы привыкли к роскоши? А я думала, мы жили в рушащемся замке с призраками, — она нежно коснулась его руки. — Это подойдет.
Они легли вместе, он обвил рукой ее талию, ее ладони легли на его грудь. Он был достаточно теплым, и она не нуждалась в костре.
Она вдохнула его лесной аромат и вздохнула.
— Готов к завтра?
— Нет.
— Мы можем развернуться. Не нужно возвращать трон твоей семьи, раз у тебя теперь есть свой.