Лизанька тяжело повернула голову в ее сторону. Каждое движение отдавалось в её мозгу резкой болью.
— Ты кто? — спросила она глухо.
— Водопроводчик, — ядовито ответила Славянка. — Горничная я, неужели по мне не видно?
Лизанька покосилась на нее с явным недоверием, потом, заметив наконец, что лежит голая, стыдливо накинула на себя угол одеяла.
— В холодильнике оставалось шампанское, — просипела она. — Почти полбутылки… И подай мне халат, не могу же я лежать тут голая.
— Я вам не служанка, — огрызнулась Славянка, но все же подняла с пола скомканный ярко-красный халат и кинула его на кровать.
— Потом нашла в холодильнике бутылку "Дом Периньон", отхлебнула немного прямо из горлышка, отыскала бокал и отнесла все это Лизаньке. Та уже снова задремала. Славянка собралась поставить шампанское на пол и быстренько удалиться, но едва она отвернулась, как ее остановил голос:
— Куда это ты собралась? Где шампанское? Воруешь?
Славянка со вздохом повернулась:
— На черта оно мне сдалось, шампанское твоё?
— Давай его сюда… Бокал не надо, я так…
Лизанька припала к бутылке, наверное, на целую минуту. Потом, поднявшись наконец с постели, со стуком поставила бутылку на тумбочку, зажмурилась и потрясла головой. Зевнула, прикрыв рот пальцами.
— Где телефон? — спросила она, не глядя на Славянку.
— Трубка радиотелефона лежала на стуле, и «горничная», в очередной раз недовольно вздохнув, протянула ее хозяйке, решив выдержать роль до конца.
Лизанька небрежным движением смахнула с лица спутанную прядь и, подумав долю секунды, набрала номер.
— Я могу идти? — спросила Славянка.
Лизанька почему-то погрозила ей пальцем, что, видимо, означало: "Погоди немного", и тут ей на том конце провода ответили.
— Привет, Ахмет, — сказала она. Ей что-то ответили. Она хмуро улыбнулась.
— Можешь не продолжать, я всё это знаю. Кое-что выяснила сама… Да, это может помочь… Я узнала, что в Городе он мог остановиться у своей приемной матери. Нечаева Ольга Николаевна. Учительница истории, по-моему. Кажется, в тридцать седьмой школе… Этого я не знаю. Я не за то тебе деньги плачу, чтобы самой сведения собирать… Да, узнай и сейчас же мне перезвони…
Лизанька выключила телефон и бросила его на кровать. Устало оглядела комнату, заметила наконец царящий кругом бардак и покачала головой. В глазах ее появилось недоумение.
— Меня что, ограбили? — спросила она Славянку.
Та развела руками:
— Вообще-то дверь была не закрыта, могли и ограбить. А разве что-то пропало?
Славянка старалась говорить с беспечным видом, хотя забеспокоилась: хозяйка могла вызвать милицию.
— Посмотрите внимательно, может, ничего и не пропало.
— Я не вижу своей сумочки…
— Была сумочка, я видела её! Сейчас!
Славянка подала ей сумочку. Лизанька долго копалась в ее недрах, затем она облегченно вздохнула, найдя искомое, и снова присосалась к шампанскому. Когда вина в бутылке осталось на донышке, она оторвалась и мило улыбнулась Славянке.
Она снова была пьяна.
— Всё в порядке? — спросила Славянка тоном заботливой горничной, которая печётся о том, чтобы клиент не имел претензий к отелю.
— В порядке, — кивнула Лизанька. — Это хорошо, а то я уже подумала, что ты воровка.
Запиликал телефон. Лизанька, с неохотой взяв его, недовольно произнесла:
— Слушаю… А, это ты, Ахмет…
Она повернулась к Славянке и помахала рукой на дверь:
— Ладно, убирайся отсюда… Порядок наведёшь, когда я уеду…
Славянка сделала книксен, показала ей язык и направилась к выходу.
— Нет, я это не тебе, Ахмет, — продолжала Лизанька. — Здесь горничная… Нет, никакой это не киллер, это действительно горничная, к тому же она уже уходит… Ну и что ты можешь мне сказать по поводу этой женщины? При чём здесь горничная, я говорю о приёмной матери Вепря…
Славянка в этот момент была уже в дверях, но, услышав краем уха последние слова Лизаньки, так и замерла. Её буквально парализовало.
Однако дальнейший разговор был коротким.
— Узнал? — спросила Лизанька. — Ты видел её? Подъезжай к отелю, мы немедленно едем к ней… В школу так в школу, мне надо всего лишь поговорить с ней.
Отключив телефон, она вновь приложилась к шампанскому. Потом со стуком поставила бутылку на тумбочку.
— В душ! — пробормотала она хрипло.
И сразу же стихла, заметив Славянку.
— Что ты здесь делаешь, мерзавка?! Подслушиваешь?
Закрыв дверь, Славянка медленно подошла к Лизаньке и, взяв ее за отвороты халата, подтянула к себе. Та испуганно завертела головой. Славянка встряхнула Лизу так, что у нее клацнули зубы и волосы разметались в разные стороны.
— Откуда ты знаешь Вепря? — страшным шёпотом спросила Славянка. — Где он? Он жив? И почему ты им интересуешься? Ты что, язык проглотила? Говори!
Но Лизанька уже опомнилась:
— Отпусти. Лучше по-хорошему отпусти. Сейчас сюда приедет мой охранник, и тогда тебе конец.
Славянка оттолкнула её, и Лизанька с размаху села на кровать. Не отводя от «горничной» глаз, покачала головой и проговорила с расстановкой:
— Нет, ты не горничная. Кажется, я догадываюсь, кто ты такая. Ты та самая красотка, с которой его видели в Сочи и которая потом исчезла, когда запахло жареным. И знаешь, что я тебе скажу? Правильно сделала, что исчезла. Тебя бы там просто прибили и не посмотрели бы, что ты такая — ах, ах, ах! — красавица… И не смотри на меня так, словно я хочу украсть твоего Вепря. Я ему не любовница. Я его сестра.
В голове у Славянки, где и без того царил полнейший хаос, окончательно все перепуталось. Какая еще сестра? Не было у него никакой сестры!
— Ты не могла об этом знать, — Лизанька снова потянулась за шампанским, но увидела, что бутылка уже пуста. — Он и сам об этом не знал. И я тоже. Об этом знал только мой отец. А когда узнали всё, было уже поздно. Он едва не проломил голову моему отцу, переломал руки четверым охранникам и куда-то исчез с чемоданом и десятью миллионами баксов наличными.
— Так это были деньги твоего отца? — тихонько спросила Славянка.
Лизанька покачала головой:
— Вряд ли… Понятия не имею, откуда взялись эти деньги. Знаю только, что, когда отец очнулся, он совсем не огорчился из-за этой пропажи, а только посмеивался и злорадно повторял каждую минуту: "Хотелось бы мне видеть лицо Магистра, когда он откроет чемодан и увидит, что там только деньги, всего лишь деньги…" Видимо, в чемодане этом было что-то ещё, гораздо более ценное, но я не знаю, что это такое… И я не знаю, кто такой Магистр…
— Это человек, у которого мы с Вепрем украли чемодан, — сказала Славянка.
Лизанька долго смотрела на нее, сделав каменное лицо. Потом на девичьих щеках появился легкий румянец, Лизанька поднялась с кровати, подошла к Славянке и, по-прежнему не отводя от нее взгляда, взяла за руку.
— Значит, ты видела этот чемодан до того, как он попал к моему отцу? — спросила она. — Значит, ты знаешь, что было в нём кроме баксов?
Славянка прищурилась, выдерживая ставший вдруг абсолютно трезвым взгляд Лизаньки Ливергант. Потом отцепила ее руку и отвернулась:
— Да, я это знаю. А зачем тебе это?
— То есть как это, зачем? А тебе не хотелось бы взглянуть на вещь, которая стоит в сотни раз дороже, чем чемодан с десятью миллионами. Отец отказался отвечать на мои вопросы… Уговор: ты говоришь мне, что было в чемодане, а я беру тебя с собой к Вепрю, идёт?
— Идёт, — тут же согласилась Славянка. — Но учти, тебе это мало что даст… Послушай, — в душу к ней закралось любопытство, — а зачем тебе понадобился Вепрь?
— Зачем? Он мой брат, понимаешь? Мы с ним одной крови. Я всегда хотела, чтобы у меня был старший брат, а тут вдруг в одночасье моя мечта исполнилась. Ты узнаешь вот это?
Лизанька сняла с шеи золотую цепь, на которой, как кулон, висел большой мужской перстень, украшенный крупным бриллиантом, — Вепрь подарил ей его той ночью на "Рылееве".
— Это перстень Сергея. Откуда он у тебя?
— Он сам мне его подарил… Я ведь говорю тебе — он мой брат, и я уверена, что он хочет встретиться со мной не меньше, чем я с ним. А тебе он зачем нужен? Любовь? Тогда колись насчёт чемодана.
Славянка наконец решилась:
— Тебе известно, что такое диски CD-ROM? Это лазерные диски с данными — всякие там справочники, библиотеки, компьютерные игры… Сейчас это модно…
— Пожалуйста, не надо мне объяснять, что такое мультимедиа, это элементарные вещи. Я могу показать тебе диск с таким порно в интерактивном режиме — ты спать не сможешь… Продолжай дальше, не отвлекайся.
— Так вот, в чемодане был портативный компьютер и компакт-диск к нему.
— А что на диске?
— На диске? М-м-м… Тебе понятие "База данных «Прелесть» о чем-нибудь говорит?
— Абсолютно ни о чём. А что это за база данных?
— Не знаю. Диск требует кодовое слово, а мне оно неизвестно. Но, по всей видимости, что-то невероятно секретное и ценное.
— А где сейчас этот диск? У тебя?
Закусив губу, Славянка пристально посмотрела на Лизаньку. Та ждала, приоткрыв рот от нетерпения.
Стоило ли раскалываться перед ней? Имело ли смысл посвящать ее в тайну, из-за которой могут просто-напросто пустить пулю в затылок? А что, если она солгала? Никакая она не сестра Сергею, и нужен он ей не из сестринской любви, а как раз из-за этой "Прелести"?
Впрочем, вряд ли. На её лице все читается с такой ясностью, как на экране того самого ноутбука. И всё же Славянка затаилась:
— Тебя это абсолютно не касается. Отвези меня к Вепрю, и мы с тобой расстанемся друзьями. У нас ведь был уговор, или уже забыла?
Вепрь знал, что всё пройдет гладко. У него всегда всё получалось за редкими исключениями.
Через час Шершень сообщил, что у него все готово к приёму дорогих гостей.
— Сорок третий километр по Алтайскому тракту, — говорил он. — Старая дача родителей Машеньки Лис… Кругловой. Помнишь, куда мы ещё при Винте на шашлык ездили?