— Вепрь, ты? — тон стал заинтересованным. — Что тебе надо?
— Ничего особенного. А кто это у тебя там старается? Варька?
— Она.
— Поздравляю с триппером, Жирный…
— Что?!
— Но дело, впрочем, не в этом. Мне хотелось бы переговорить с тобой. Прямо сейчас.
— Сейчас мне некогда. Давай завтра?
— Речь пойдет о твоем Волчонке.
— А что с ним? Я в последние дни его не вижу… Что он натворил?
— Вот об этом мы и поговорим. Улицу Кутузова знаешь?
— Это на «Шанхае»? Знаю.
— Дом 35. Увидишь рядом с ним синий «БМВ» — это моя тачка. Входи смело, собака на цепи.
Вепрь через старую ржавую калитку вошел во двор. Огромный лохматый Бим грустно покосился на него из конуры. Фыркнув, замотал головой. Вепрь погрозил ему пальцем и подошёл к двери. Громко постучал в нее кулаком.
Вскоре лязгнул засов, дверь подалась в тускло освещенную прихожую, и пред ним предстала Люська Сосалка во всей своей красе. Поежившись от ворвавшейся со двора вечерней прохлады, она глубже укуталась в большой пуховый платок и кокетливо улыбнулась Вепрю.
— Здравствуй, Сережёнька, — строила она глазки. — Я знала, что это ты.
Она распахнула перед ним дверь в комнаты. Пройдя по узкому коридорчику мимо кошачьей миски к завешанному аляповатыми шторками проходу, он стукнул в косяк. Раздвинул шторы.
Застолье было в самом разгаре. Пахло варёной картошкой, колбасой и консервированными креветками. И ещё пахло хорошей водкой и пивом. В углу монотонно гудел самовар. За столом сидели пятеро. Миши видно не было — Янсон на всякий случай отправил его в соседнюю комнату.
— Вечер добрый, — подошел Вепрь к столу. Выдвинул стул и сел.
— И вам того же, — отозвался Янсон. — По стопочке, Вепрь? У нас вон икорка имеется, чёрная, красная. Креветки…
— Не откажусь, — Вепрь огляделся. — А где же Мучачо? Что-то я его не наблюдаю.
Так он называл Мишу. Все сдержанно хохотнули. Янсон взглядом указал на прикрытую дверь соседней комнаты.
— Как он?
— Отлично. Сыт и пьян. И даже с Люсьен успел покувыркаться. Считает себя здесь совсем своим.
— Веди его сюда. Займемся воспитанием шакалёнка.
Янсон сделал знак стоявшей в проходе Люське, и та, оттолкнувшись от косяка, подошла к двери в соседнюю комнату.
— Эй, пленник, хорош дремать, выходи. За тобой пришли.
Из темноты вынырнул растрепанный Миша, потирая заспанные глаза. Щурясь, оглядел всех. На секунду задержался на Вепре. Повернулся к Люське.
— А где же папка? Я почему-то подумал, что это он за мной приехал.
— Двигай за стол.
Втянув голову в плечи, Миша сел рядом с Вепрем.
К нему придвинули стакан с водкой. Миша выпил, торопливо закусил икрой, роняя на клеенку сочные красные шарики.
— Вот молодец, Мучачо, хороший мальчик. Огурчик?..
Вепрь нанизал на вилку солёный огурец и подал Мише.
— Хороший мальчик, — снова похвалил Вепрь. — И что самое главное — дорогой. Во сколько ты мне обошелся, не помнишь?
Миша помнил и сразу скис.
— Мой отец вам всё вернёт. У него есть деньги, для него это мелочи.
— Ай-яй-яй! — покачал головой Вепрь. — Как нехорошо мы рассуждаем! Тебе сколь лет, Мучачо?
— Шестнадцать.
— Да что ты! Шестнадцать?! А рассуждаешь, как десятилетний… Запомни, Миша, за свои проступки каждый должен расплачиваться сам, и далеко не всегда деньгами. Независимо от того, шестнадцать тебе лет или сорок.
Миша смотрел на него, втянув голову в плечи.
Вепрь рассмеялся и дружески похлопал по спине:
— Но что это мы все о делах да о делах? Мы ведь друзья? А между друзьями не должны стоять ни дела, ни деньги.
Они с Мишей одновременно рассмеялись. Парень успокоился.
— А ты вообще-то знаешь, кто я такой?
— Знаю. Вы… Ты Вепрь. Говорят, что самый крутой. И не только в Городе.
Вепрь сделал вид, что смущён:
— Да ладно, брось. Мало ли чего обо мне наговорят. Факты обрастают слухами, слухи — легендами, вот так и появляется фольклор. Но нам-то, друзьям, зачем друг другу пыль в глаза пускать? — Вепрь протянул ему руку. — Меня зовут Сергей. Так и называй меня.
Парень сунул ему узкую ладонь.
— Михаил. Тоже можешь меня так и называть.
За столом засмеялись, заговорили. Кто-то предложил за это выпить. Миша с энтузиазмом поддержал идею. Но сразу окосел и стал снова хвалиться своими подвигами, норовя сесть с Вепрем в обнимку.
— Ты мне нравишься, Миша, — Вепрь подливал водку. — Потому-то я и выкупил тебя у Малыша, уж очень мне не хотелось, чтобы ты по его милости вялился на суку. У тебя большое будущее, и ты сможешь иметь от жизни все, что захочешь. На первых порах я, конечно, буду помогать тебе, как ты к этому относишься?
Миша относился к этому положительно. Он пыжился, держа грудь колесом, в его монологах все чаще рефреном стало проскакивать: "мы с Серегой".
— Однако кое-чему тебе еще надо научиться, Мучачо. Например, ценить дружбу. Это единственное, ради чего стоит жить настоящему мужчине. И если друг попросит о помощи, ничто не должно помешать тебе выполнить его просьбу. Все препятствия и чувства ты должен отмести быстро и безжалостно. Ясно?
Тому было ясно.
— Отлично. И дело даже не в том, что мы с твоим отцом кое в чем не сходимся во взглядах. Видишь ли, Мишок, это сказано чересчур мягко. Отец твой и сам об этом еще не подозревает, но мы с ним первые враги. Вот так-то, Мучачо.
Миша икнул, выпуская водочные пары. Передернулся. Повернулся к Вепрю.
— Это как так?
Вепрь с глубоким вздохом, который выражал глубокое сожаление, похлопал его по плечу.
— Это очень печальная история, Миша. И очень долгая. Чтобы рассказать тебе все, потребуется много времени. Ну а если быть кратким, то нам с твоим отцом стало тесно в Городе. Кто-то из нас должен отойти от дел. Совсем.
— Как так — совсем?
— Очень просто. Кто-то из нас должен умереть… — Вепрь впился взглядом в пустые глаза шакалёнка. — Знаешь, если бы я хотел, он давно бы уже стал покойником. Ты веришь в это?
Миша верил.
— Но в последний момент я почему-то подумал о тебе. Ты же пропадешь без хорошего наставника. Тут же угодишь на зону, где из тебя сразу сделают петушка. Ты ведь не хочешь этого, Мучачо?
Миша запрокинул голову, продолжая глядеть на Вепря из этого неудобного положения. Быть петухом ему явно не хотелось.
— Правильно, сынок. Этого никто не хочет. Я же хочу сделать из тебя настоящего мужчину. А ты хочешь им стать?
— Конечно. А что мне для этого надо сделать?
— Самое главное — ты должен быть на моей стороне. И никаких чувств. Ты способен на это?
— Для друга я способен на всё! — с неожиданной гордостью заверил тот.
Похоже, он и в самом деле был настолько туп, как о нем говорили.
— Рад слышать от тебя такое! С тобой действительно приятно иметь дело! — Вепрь сжал кулак в жесте "но пасаран". — Мы пойдем с тобой до конца. "Спина к спине у мачты", а?
— До конца, — эхом отозвался Миша. — Спина к спине. Что я должен делать, Серёга?
Продолжая широко улыбаться, Вепрь достал пистолет, сдув с него невидимую пыль, положил перед Мишей.
— Ты должен доказать, что на моей стороне. С минуты на минуту здесь появится твой отец, и тебе надо сделать выбор — со мной ты или с ним.
Миша бережно взял пистолет и, словно бы взвешивая, покачал его. Губы его слегка кривились в какой-то странной улыбке. Вепрь нащупывал под пиджаком рукоятку своего пистолета — если Миша в последний момент сделает свой выбор не в его пользу, надо быть готовым.
Впрочем, шакаленок вряд ли способен на решительные поступки, да и пистолет в его руках выглядит немного смешно — умеет ли он правильно с ним обращаться? Ничего, научится, это несложно.
Вепрь дружески похлопал его по щеке.
— А со временем я сделаю из тебя настоящего Волчонка. Перед тобой на цырлах будет ходить весь Город. Ты, главное, мотай на ус, что я тебе говорю. И прочь чувства. Учись быть железным…
Вепрь что-то еще говорил ему о мужской дружбе и взаимовыручке, о слюнтяях, которых надо уничтожать, о том, что вдвоем они свернут горы. Потом они выпили за это. Вепрь не отводил взгляда от Мишиного лица и вскоре успокоился — никаких фокусов с его стороны не будет. Он на них просто не способен. Самый обычный трусливый сопляк. К тому же пьяный.
— Мотор гудит, — услышала вдруг Люська. — Кто-то подъехал.
— Жирный, — уверенно сказал Янсон. — Ну-ка, Керя, сходи проверь, один он или привёл с собой кого.
Заросший смуглый уголовник вышел из комнаты. На какое-то время воцарилась тишина, потом хлопнули двери. В коридоре послышались шаги. На пороге возник Керя и стал не спеша раскуривать трубку.
— Жирный, — он выпустил большой клуб дыма. — Один.
— Пускай входит, — велел Янсон.
Керя выглянул в коридор:
— Заходи.
Вепрь напрягся.
Жирный вошёл. Огляделся, прищурив злые глазки. Усмехнулся.
Прозвище его ему не совсем подходило — он был просто очень крупным человеком. Рост почти метр девяносто, руки неотесанными брёвнами свисали вниз, мерно покачиваясь, словно выбирали жертву. Веса в нём было килограммов двести. Вепрь поражался, как такая туша может передвигаться по земле. Голова его, до блеска выбритая, напоминала старый баскетбольный мяч, смятый со всех сторон.
Он ещё раз усмехнулся, показав мелкие акульи зубки.
— Хорошее дело! Вот это компания! Сынок, а ты-то как сюда угодил? О, Вепрь, дружище, ты о чём-то хотел со мной поговорить?
Подняв руку, Вепрь раскрыл ладонь и посмотрел на пальцы. Они слегка дрожали. Он подошел к Жирному. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Вепрь спросил:
— Не узнаешь меня?
Жирный скривился:
— Где ж тебя не узнать! Я начал узнавать тебя с тех пор, как ты смешал с дерьмом банду Папочки.
Вепрь помотал головой:
— Нет. У тебя короткая память. Мы с тобой раньше повстречались. Забыл?
Жирный вновь пристально посмотрел на него:
— Где? Напомни. Я забыл… Да нет же, Вепрь, мы с тобой раньше не виделись. Может, на зоне? Да нет, ты не сидел…