Весь вчерашний день она неспособна была прийти в себя после танца с ним в кафе, а затем его нежной братской заботы о ней во дворе, когда ей было так плохо. Но, однако, она сумела пересилить себя и вспомнить во всех деталях его страстные объятия с Ив там, под тенью дерева на пляже, а затем появление той же Ив с одеялом, снятым с его кровати для самоочевидной цели… И еще его надменное вызывающее замечание о том, что она не любит копов… Да она терпеть не может копов!
Память все возвращала и возвращала Элисон к тому эпизоду на лестнице, когда он вышел из душевой, закутанный в полотенце, и уставился на ее ноги, изумленно оглядел всю ее фигуру, назвал ее «Чикаго»… Она спряталась тогда в свою комнату, не зная, что делать. А внутренний голос изводил ее, поддразнивал и, наконец, загнал в угол… Лестница поскрипывала от тяжелых шагов поднимавшегося Зекери и через мгновение дверь в его комнату закрылась.
Она сняла материнское обручальное кольцо и собралась уже открыть свою дверь: если он вдруг выйдет из номера, она пригласит его к себе и объяснит коротко, почему ее так пугает полиция. Она не расскажет, конечно, всего, но достаточно для того, чтобы он понял — она не имеет ничего против него лично…
Но в этот момент явственно послышались шаги на лестничной площадке, затем легкий стук в дверь Зекери и голос Ив. Через несколько минут дверь номера захлопнулась. Он впустил Ив.
Теперь в трезвом свете нового дня, после того, как они демонстративно вместе вышли к завтраку, ей было совершенно неважно, что думает и чего не думает о ней Зекери Кросс. Она отчаянно врубалась своей лопатой в мягкую землю и выворачивала почву вместе с нижним слоем красноватой глины. Почему именно этот человек? Почему именно он? И почему она ни о чем больше не может думать?
Лопата наткнулась на что-то твердое, и это отвлекло внимание Элисон от своих мыслей. Она очистила с поверхности слой почвы и обнаружила под землей ряд уложенных параллельно бревен, образующих помост. Мелкие комья земли падали в щели между бревнами, указывая тем самым, что под ними было пустое пространство. Элисон не верила своим глазам.
Решив не приближаться больше к Ив, Зекери сделал перерыв в своей работе, чтобы поболтать с Вуди и полковником на месте раскопок, где эти двое просеивали землю. На крик Элисон все они, как по команде, обернулись. С места, где он стоял, Зекери видел, как почва проваливается перед ней. Карабкаясь вверх по косогору, он кричал что есть сил:
— Выбирайся оттуда! Шевелись, двигайся!
Элисон оглянулась на его крик, смутно понимая, что мягкая почва сыплется и ползет из-под ее ног, но она топталась на месте, вцепившись в воткнутую в землю лопату, и не делала ни шагу… Одна ее нога уже зависла над пропастью.
Зекери подоспел вовремя, чтобы схватить ее руку и вытащить — рывком — на твердую почву, когда прогнившее бревно под ее ногою с треском переломилось и исчезло в темноте разверзшейся дыры. За ним рухнуло второе бревно. Он оттащил Элисон подальше от ямы, и упал на спину, держа ее в руках. Они оба барахтались на земле.
— С тобой все в норме? — он выпрямился и с удивлением увидел, что она подползла на коленях к яме и заглядывает внутрь с любопытством и волнением. Обычно сдержанный полковник звал во весь голос профессора Райдера, а затем они с Вуди подошли запыхавшись к открывшемуся отверстию в земле, светясь радостью в предвкушении чего-то необычного. В семидесяти шагах от них — у подножия пирамиды — Том Райдер орал что есть мочи, чтобы они ни в коем случае ни к чему не прикасались, прежде чем он сам ни взглянет на все это. Он быстро карабкался по склону, за ним, наступая на пятки, — Джордж. Ковбой Гарольд, чета Миллеров и Ив Келси бежали с другой, южной, стороны пирамиды, через груду выкопанной земли.
— Это погребальная камера! — горячо убеждала их Элисон. — Я могу разглядеть ее дно. Это то, что мы искали!
Зекери мог бы поклясться, что ее совершенно не заботит опасная близость ямы и возможность свалиться в нее. Его уверенность в беззаботности Элисон на этот счет возросла, когда та наклонилась над самой дырой, пытаясь заглянуть в черную глубь.
— Осторожно! — крикнул Зекери. Комья земли полетели вниз. Он схватил Элисон за ремень на поясе, страхуя от полета вниз головой. Она вздрогнула от неожиданности, но тут же засмеялась, довольная своей находкой, волнение и радость озаряли ее лицо. И в голове Зекери на мгновение мелькнула мысль, что он где-то уже видел эту женщину, знал ее прежде… Но это было невозможно. Он никогда бы не забыл ее лицо…
— Судя по месту расположения, это, должно быть, она. Да, это погребальная камера! — глаза Элисон светились восторгом, она улыбнулась Вуди и полковнику, заражая и его своей радостью, дергая его от избытка чувств за рукав.
— Я не могу в это поверить! Я действительно нашла ее! Я!
Увлеченный ее весельем и оживлением по случаю находки древней сокровищницы, Зекери выбросил все из головы. Как это было чудесно! Ничего лучшего он давно не видел: она танцевала, как дитя вокруг Рождественской елки, безоглядно и самозабвенно вокруг груды земли. И Зекери, любуясь ею, боялся ее неосторожного приближения к яме и не спускал с нее глаз.
— Аллилуйя! — провозгласил Том Райдер, он был на седьмом небе от счастья. — Это то, о чем мы мечтали!
Он энергично принялся за дело: послал Гарольда и Ив за фотокамерой и съемочной аппаратурой, а также за брезентом, чтобы прикрыть затем место раскопок.
Полные энтузиазма участники экспедиции оживленно обменивались мнениями, освобождая вход в камеру от бревен. Вуди и Элисон, с пылающим от возбуждения лицом, энергично соскребали слои почвы с настила, а профессор осторожно направлял их действия, определяя дальнейшее расположение бревен под землей. Убедившись, что эти бревна не рухнут под тяжестью людей, профессор выбрал в помощники Зекери и Элисон.
— Помогите мне сделать снимки внутри!
Вооруженные фонариками, все трое, привязавшись веревками к старому дереву, спустились в маленькое помещение — едва ли большее, чем кухня в обычной квартире Нью-Йорка. Зекери поспешил поймать Элисон за талию, когда та соскальзывала с веревки, помогая ей удержаться на ногах на неровном полу камеры. В небольшом помещении среди стен, покрытых плесенью, они оказались тесно прижатыми друг к другу, задыхаясь во влажной духоте подземелья. Фонари шарили вокруг, освещая участки стен, покрытых вылинявшими, полусмытыми водой рисунками и знаками.
Элисон и Зекери, возбужденные, надеясь на дальнейшие чудесные открытия, смеялись и шутили о судьбе погребенных сокровищ. Внезапно оба неловко столкнулись лбами на узком участке между упавшими в камеру бревнами и, быстро договорившись, начали наводить порядок: сносить бревна в одну кучу, а груды упавших камней и осколки породы выбрасывать наружу.
Ликуя и восхищаясь тем, что она — часть грандиозного дела, мечты всего ее детства, участница важной археологической экспедиции, Элисон была охвачена чистым восторгом, свободным от страхов, обычных для ее жизни последних трех лет.
В свою очередь Зекери чувствовал в эти минуты безотчетную радость от тесного контакта с Элисон, невинного, теплого, дружеского по своей сущности. Он наслаждался этими минутами. Он никогда не думал, что такое еще возможно для него.
— Здесь много разных предметов, но они покрыты слоем пыли и вековой грязи, невозможно разобрать, что это…? — Райдер старался как можно осторожнее делать заключения. Он не ожидал столь важной находки и принял минимум предосторожности. Оснащенные мощным оборудованием воры составляли большую проблему для неохраняемых раскопок в здешних местах. И он хотел выиграть время для изучения неиспорченного археологического материала и его фотофиксации.
— Вот дьявол, куда подевалась Ив с камерой!
Первое волнение улеглось, и Зекери не мог справиться с растущим чувством тревоги: он испытывал нечто вроде приступа клаустрофобии — боязни закрытого пространства. Он пытался бороться с собой. Но чем дольше они оставались в тесноте длинной узкой камеры, тем острее чувствовал он страх, граничащий с паникой. Наконец Зекери не выдержал: чтобы немедленно уйти отсюда, он вызвался пойти на поиски запропастившейся Ив. Когда он пробирался к выходу, в камеру нападало много мусора и комьев земли, и он увидел, как провисли перекрывавшие яму сверху балки, они могли и не выдержать веса человеческого тела.
— Я закреплю подпорками перекрытие, — крикнул он и, быстро выбравшись по веревке на спасительную поверхность, вздохнул с облегчением.
Появилась Ив, нагруженная фотокамерой и разными измерительными приспособлениями. Зекери помог ей спуститься в камеру, а затем разыскал Эмилио и Озари и объявил им о сделанной только что находке.
— Мы еще не знаем, что там внутри, но нам срочно нужны 10 или 15 вот таких бревен! — он показал им, каких именно. — Надо закрепить перекрытие.
Озари кивнул с готовностью, и оба брата, подойдя, склонили свои затылки, с огромным любопытством и не меньшим волнением заглядывая в темноту погребальной камеры.
— Здесь нет трупа, это плохой знак. Наверное, остатки тела украдены местными жителями значительно раньше, — крикнул Райдер, и его голос глухо прозвучал в тесном подземелье. — Но, похоже, грабители взяли не все…
Братья Чайя не проронили ни слова, а Зекери все еще ощущал, как ужасно там внизу, под землей. Эмилио и Озари двинулись, наконец, на поиски подходящих деревьев для ремонта перекрытия. Ковбой и Джордж развернули брезент, готовые укрыть этот участок раскопок на ночь. Во время долгих и мучительных попыток все заснять на фотопленку и зарисовать, было обнаружено четырнадцать великолепных древних предметов. Их передали — один за другим — на поверхность собравшимся вокруг ямы участникам экспедиции. Это были бесценные находки, спасенные от нечистоплотных перекупщиков и богатых леди в меховых манто.
Вместе с обычными для погребального обряда священными предметами, известными ученым, археологи нашли три кремневых наконечника копий, покрытых резными иероглифами. Каждый наконечник,