ла на негнущихся ногах из комнаты; разрыдавшись, пересекла двор и вошла в отель.
Райдер, все еще в ярости, мерил шагами комнату.
— Может быть, она все же обнаружит окарину. Может быть, нам повезет, и Элисон найдет ее прежде, чем шедевру будет нанесен непоправимый ущерб? О, Господи, я так надеюсь на это!
— Я ухожу, — объявил Зекери.
Но Томасон остановил его на полпути к выходу.
— Я надеюсь, что вы найдете ее, — проговорил он спокойно, протягивая Зекери листок бумаги, — прежде чем она покинет страну, увозя в рюкзаке такую ценность. Представители власти, возможно, и не будут делать слишком тщательный досмотр пассажирки с ребенком, но если они обыщут ее багаж, они наверняка найдут эту ценную вещь и поймут, что она не может быть в частном владении.
— Может быть, вы отзовете своих ищеек, капитан?
— Нет, но вот номер моего телефона. Я убедился, что она не совершала кражи, но нельзя допустить, чтобы она покинула страну, увозя украденное с собой.
— А что насчет ребенка?
— Возможно… возможно, это дело гватемальских властей, — и капитан еще раз пожал руку Зекери.
— Благодарю вас.
27
Он постучал в дверь Вуди, чтобы попрощаться с ней. Зекери упаковал свои вещи в рекордный срок, и Натаниэл уже ждал его на пристани. За дверью царила тишина. Он заглянул в номер. На койке, где он прошлой ночью целовал Элисон, из-под вороха носков и футболок виднелся краешек ее дневника. Чувствуя себя настоящим вором, но не желая оставлять его здесь, он засунул блокнот в свой рюкзак. И, подумав, прихватил еще две пленки, которые тоже валялись среди разбросанной одежды.
Зекери вынул из бирюзовой фольги записку Джейка и еще раз перечитал ее. Он не хотел признаваться себе, что испытывает отвратительное чувство жгучей ревности, которая глубоко пустила корни в его душе. Элисон была еще здесь, и он, Зекери, был еще здесь, а этот «С любовью, Джейк» где-то в Чикаго. Что у нее с этим парнем? Он, очевидно, любит ее — так в чем же дело? И как этот «С любовью, Джейк» отнесется к Адаму Зекери Чану?
Но сейчас было не время распускаться. Он энергично подхватил свою поклажу и поспешно вышел. Зекери был единственным пассажиром в лодке Натаниэла, и тот обещал домчать его до аэродрома за двадцать минут.
В коридоре Зекери встретил Вуди, которая вышла из номера полковника Шарпа, и поцеловал ее на прощанье.
— Ты отправишь ее вещи в Чикаго? Я был бы очень признателен! — бросил он на бегу.
— Считай, что я это уже сделала. Обязательно найди ее! — крикнула Вуди ему вдогонку. — И позаботься, чтобы у нее не отобрали ребенка!
Вуди слышала, как Зекери сбегает по деревянной лестнице отеля, спеша на причал.
— Могу поспорить, что он отыщет ее, — сказала она Биллу Шарпу, вновь переступая порог его номера.
Натаниэл завел мотор, как только увидел Зекери на лестнице. На причале Зекери сел в лодку, бросив туда сначала свои вещи.
— Ты сказал: двадцать минут, — коротко напомнил он лодочнику. — Но лучше — пятнадцать!
— Посмотрим, сможем ли мы установить новый рекорд на этой дистанции, — усмехнулся Натаниэл.
Он оттолкнулся от берега, лодка плавно сошла с мели на глубокую воду, Натаниэл включил полную скорость, мотор взревел, и лодка, задрав нос и описав дугу, помчалась вперед к Манго-Крик.
Они бешено неслись, рассекая волны и описывая виражи вокруг рифов. Лодочник не соврал. Через восемнадцать минут он выключил мотор и, демонстрируя прекрасную координацию, причалил у пристани в Манго-Крик. Лодка, двигаясь по инерции, мягко ударилась бортом о причал.
Зекери крепко пожал руку Натаниэла.
— Ты здорово поработал! Вот еще двадцатка — за израсходованный бензин.
Он прыгнул на берег и побежал к гостинице миссис Рейз. У входа Зекери столкнулся с пилотом Сезаром Котура, который выходил из кафе гостиницы. Котура обещал доставить его в аэропорт Белиз-Сити. Об Элисон ничего нового он не смог сообщить. Она улетела чартерным рейсом в семь тридцать утра и наводила у него справки о самолетах на Майями. У нее была большая корзина, но она не сказала пилоту, что в ней ребенок.
— Она очень осторожно обращалась с этой корзиной, — припомнил пилот.
Когда Зекери назвал себя офицером полиции, Сезар нашел возможным сократить время полета до 45 минут. И уже через десять минут они взмывали над верхушками деревьев. Набрав высоту, одномоторный самолет Сезара лег на курс. Они летели в северном направлении.
Глядя на сплошную зелень джунглей внизу, Зекери думал об Элисон. Даже если ему и удастся встретиться с ней, он не имел ни малейшего понятия, сохранится ли их дружба, их близкие отношения. Если их дружба возродится, ему предстоит тяжелая, долгая работа.
Потому что жизнь — есть сама по себе нелегкая работа, и если ты хорошо делаешь эту работу, ты достигнешь желанной цели. А Элисон и была для него той желанной целью, к которой он всеми силами стремился.
Наконец, подошла ее очередь. Глубоко вздохнув, Элисон изобразила на лице спокойствие и уверенность, она положила рюкзак и корзину на стол перед служащей аэропорта. Та прощупала голубую шаль, подстеленную под Адама на дно корзины, а потом начала рыться в рюкзаке. Элисон затаила дыхание и надела на палец обручальное кольцо матери — на счастье, загадав, чтобы никто не заинтересовался, почему она, высокая блондинка, везет с собой индейского младенца.
Она напряженно следила, как служащая обыскивает ее рюкзак; паспорт, казалось, жег ее вспотевшую ладонь. Она переложила свой синий паспорт и билет на самолет в другую руку и вытерла влажную ладонь о брюки. Было уже одиннадцать сорок пять, вылет задерживался.
Служащая все еще копалась в рюкзаке, перебирая банки с детским питанием, прощупывая подгузники, одежду, вертя в руках пустую бутылочку для кормления.
— Мальчик или девочка? — вдруг спросила она по-испански, от неожиданности Элисон вздрогнула всем телом.
— Мальчик, — ответила она и взяла корзину. — Трехнедельный.
Элисон обернулась, бессознательно обшаривая помещение взглядом в поисках мужественного лица Зекери. Она прекрасно знала, что его здесь нет и не может быть, но ничего не могла с собой поделать.
Служащая, не обнаружив ничего интересного для себя в рюкзаке, застегнула его и открыла наружный большой карман. Она вынула оттуда маленькую картонную коробку.
— Что это…? — женщина вопросительно взглянула на Элисон.
Элисон была изумлена. Коробка? Откуда она взялась? Элисон напрягла память и покачала головой в полном недоумении. Служащая подняла крышку, раздвинула упаковочную вату и взглянула на странный глиняный предмет внутри. Элисон, наклонившись, тоже заглянула внутрь.
— О, это? Это — сувенир! — сказала она наобум, стараясь говорить невозмутимым тоном.
Может быть, это проделки Вуди?
Она задохнулась от ужаса, когда, наконец, поняла, что лежит в коробке. Окарина! Почему она в ее рюкзаке? Том Райдер должен был еще четыре дня назад увезти этот ценный предмет в Белиз-Сити.
— Пожалуйста, осторожнее, — разжала она онемевшие губы, во рту все пересохло. — Эта вещь очень хрупкая.
Все решат, что она стремится вывезти контрабандой историческую и художественную ценность из этой страны. Элисон заставила себя приветливо взглянуть в замкнутое лицо служащей.
— Это что-то вроде свистка.
Служащая уложила вату на место и сунула коробку назад в боковой карман рюкзака, затем она резким движением отодвинула в сторону рюкзак, давая понять, что досмотр закончен. Элисон осторожно прошла сквозь створ электронных ворот и, не разрешая себе ни о чем думать, подхватила рюкзак и корзину с ребенком. Не чувствуя своего онемевшего тела и в то же время ощущая, как все ее поджилки трясутся, она двинулась в пугающей тишине к помещению иммиграционной службы, где стояли служащие аэропорта, одетые в зеленую форму. Элисон с беспокойством следила, как один из них ставил на страничке ее паспорта штамп «Выезд из страны». Все это длилось, казалось, целую вечность. И вот, наконец, она подошла к выходу на летное поле и предъявила агенту авиакомпании свой билет на самолет.
Задыхаясь от жары и душных испарений раскаленного асфальтового покрытия, Элисон прошла к самолету и осторожно взошла по шаткому металлическому трапу в салон. Она пыталась сбросить с себя оцепенение. Стюардесса показала ей место у перегородки, чтобы Элисон имела возможность поставить корзину у своих ног. Элисон положила рюкзак в багажник над головой и села, все еще испытывая внутреннюю дрожь. Корзину с Адамом она держала на коленях. Страх внутри не унимался, стуча своими молоточками в висках. Уже одно то плохо, что она везет ребенка, не имея на него никаких документов. Но кроме того она, оказывается, провозит в своем рюкзаке контрабанду. Ни один таможенник в мире не примет в качестве оправдания слова: «Я ничего не знала».
После бесконечного ожидания она с облегчением увидела, как обслуживающий персонал задраивает двери самолета; капитан вывел свой боинг на взлетно-посадочную полосу. Сиденье рядом с ней было незанято, и она застегнула ремень на корзине, приготовившись к взлету. Боже, что же ей делать? О, Зекери!..
Сезар остановил самолет на асфальтовой площадке аэродрома и не выпускал своих пассажиров из салона, пока брал разбег задержавшийся с вылетом самолет на Мехико.
Зекери первым сбежал по трапу. Вероятность того, что Элисон все еще здесь, в аэропорту, была высока, но он не позволял себе чрезмерно надеяться на это. Он выхватил свой рюкзак из багажника и сунул деньги за проезд в руку Сезара, прокричав сквозь гул взлетающего самолета слова благодарности. Зекери поспешил к зданию аэропорта, Но у самых дверей помедлил и, обернувшись, проводил взглядом набирающий высоту громоздкий боинг; непонятное чувство охватило его, чувство утраты. Боже, как ему хотелось в этот момент тоже лететь куда-нибудь отсюда. С ней и ребенком, и все равно — куда, лишь бы вместе. Обреченно вздохнув, он повернулся и вошел в аэровокзал.
Он легко нашел агента службы безопасности аэропорта, выходившего из помещения иммиграционной службы. Зекери представился. Агент только сообщил ему, Элисон Шрив еще не задержана.