— Я всю жизнь жила по правилам, Адалейт. Так, как и предписывают наши законы. Проявления каких-либо чувств уместны лишь между теми, кого можно считать достойными. Остальные не заслуживают нашего тепла. Мы редко открываем свое сердце даже между собой. Арасы так привыкли скрывать свои чувства, что наверняка кажутся остальным и вовсе их лишенными. Но это не так… Поверь мне… Не представляешь, как долго я мечтала о возможности хоть ненадолго вырваться из родного мира. Увидеть, как можно жить иначе, почувствовать себя живой… Не знаю, рада ли я теперь, что такая возможность мне все же представилась. Отец… твой дед поддался на мои постоянные просьбы и дал мне ту работу, о какой я мечтала.
— Он у вас, наверное, важная шишка? — откликнулась я, мало представляя, на что вообще похожа жизнь в мире арасов.
— Один из триумвирата, — отстраненно сказала она и слабо улыбнулась. — Прости, ты ведь понятия не имеешь, что это значит. В мире арасов у власти совет трех. Триумвират. Твой дед — один из них.
— Впечатляет… — пробормотала я. Похоже, моя мать не просто высшая араска, а еще и дочь одного из властителей ее мира. Только вот почему-то никакой гордости по этому поводу не испытываю. Для них я навсегда останусь отверженной.
— Меня внедрили в первый демонский мир, — продолжала Дагера. — Для всех я была наполовину демоницей, наполовину ведьмой. Играла свою роль безупречно. У меня появились подруги, я вращалась при дворе. Вела ту жизнь, какую и ожидали от аристократки. Даже совершала вылазки в мир смертных. Демоны обожают это делать. Забирать жизнь и увеличивать свою силу ценой жизни других, — ее губы чуть скривились.
— Ты тоже это делала? — я чуть шевельнула руками, и она с еще большим отчаянием вцепилась в них.
— Нет. Для меня вылазки в мир смертных — это было глотком свежего воздуха. Я просто наблюдала за их жизнью, отношениями. И они казались мне гораздо более настоящими, чем все, что видела до этого.
— Кем был мой отец? — тихо спросила я. — Ты встретила его именно там, правда? В мире смертных?
— Да… Он был воином, дворянином. Меня же он считал деревенской девушкой, с которой познакомился как-то во время верховой прогулки. Наверное, те дни, которые я провела с ним, одни из немногих, когда я ощущала себя по-настоящему живой. Не нужно было думать об этикете, о том, как подобает вести себя по статусу.
— Значит, ты любила его?
— Не знаю… — она печально посмотрела на меня. — Трудно судить с уверенностью, когда тогда еще понятия не имела, способна ли любить вообще. Но мне было хорошо с ним, рядом с ним время теряло значение. Я жила лишь теми минутами, какие проводила с ним.
— Ты не думала о том, чтобы остаться с ним? В мире смертных?
— Нет. Я с самого начала знала, что рано или поздно придется с этим покончить. Ты просто не понимаешь, Адалейт… Меня бы нашли в любом случае. И его ждала бы смерть.
— Понимаю, — мой голос дрогнул.
— Мы встречались с ним около месяца, раз в три-четыре дня. И я понимала, что это и так слишком часто. Мои постоянные визиты в мир смертных могли привлечь внимание. Поэтому однажды я просто исчезла из его жизни. Решила, что должна.
— Мне жаль, что у вас все так закончилось.
— А я не знаю, жаль мне или нет. Как бы он мне ни нравился, я осознавала, что ему меня никогда не понять. Ты представляешь пропасть между нами? Пропасть между нашими цивилизациями? Я знала, что ему суждено быстро постареть и умереть, а мне придется видеть все это. Уж лучше запомнить его навсегда таким, как в тот месяц.
— Значит, ты даже не знаешь, жив он еще или нет? — посетила совершенно безумная идея отыскать отца, но она тут же улетучилась. Сомневаюсь, что он так уж обрадуется моему появлению. Я для него чужая. Он вообще о моем существовании не знает.
— Забыть его оказалось легче, чем я полагала, — губы Дагеры тронула слабая усмешка. — Так что не думаю, что мое чувство к нему на самом деле было серьезным. Скорее, страсть. Попытка вообще узнать, что это такое.
— А чем была для тебя я? Тоже попыткой узнать новые ощущения? — я не сумела скрыть горечи.
— Для меня уже было большим шоком узнать, что эта связь имела плоды, — она покачала головой. — Ты должна понять: арасы не так уж часто могут давать потомство. А тем более от других рас. Можешь представить, каково мне было узнать, что я забеременела от обычного смертного.
— Да уж, могу представить… — я мысленно отхлестала себя по губам за сарказм. В конце концов, она передо мной душу изливает. Я не должна заранее осуждать ее, не услышав всей истории.
— Здравый смысл предписывал тут же уничтожить тебя. Нет ведь ничего проще, чем избавиться от нежеланного плода. Тем более с технологиями арасов. Но я не смогла… Ощущение того, что внутри меня зародилась новая жизнь… Ты представить себе не можешь, как это меняет все. Арасы могут общаться с детьми на недоступном остальным уровне. Не знаю, могло ли такое быть, если бы ты не обладала нашей силой. Но я ведь тогда об этом всем понятия не имела. Думала, что так происходит всегда. Я тебя чувствовала. Знала, когда тебе больно, плохо или хорошо. Ты посылала мне ответные сигналы, разделяла мои эмоции. Я сделала все, чтобы скрыть свою беременность. Решила, что когда ты появишься на свет, все как-то прояснится. Если бы у тебя не проявились способности, тебе бы разрешили жить, Адалейт. Ты бы никогда не узнала, кто ты, но я бы все время заботилась о тебе. Могла бы оставить тебя рядом.
— Но способности во мне открылись… — с горечью заметила я.
— Да, — ее лицо накрыла тень. — Причем способности высшей араски. Это решило все. Оставить тебя в живых — это преступление, понимаешь? Но я бы скорее умерла сама, чем позволила им добраться до тебя…
Ее неожиданное признание заставило меня замереть. В душе всколыхнулось робкое ответное чувство к женщине, подарившей мне жизнь, но вынужденной отказаться от возможности быть рядом. Ради того, чтобы сберечь меня, защитить.
— Те три года, что я провела рядом с тобой, были самыми счастливыми в моей жизни, — она осторожно погладила меня по щеке. — И ты не представляешь, как долго мне пришлось отвыкать от этого ощущения. Знать, что я больше никогда не увижу свою дочь, не прижму к сердцу, не услышу от тебя обращенные ко мне слова: «Мама…»
Чувствуя, как ей это сейчас нужно, я накрыла ее руку на моей щеке своей и прошептала:
— Мама…
Ее лицо озарилось таким теплом, что я не сумела удержать всхлипа. Словно схлынула невидимая преграда между нами. Я бросилась ей на шею и спрятала лицо на ее груди. Слышала, как она тоже всхлипывает, и сейчас все недоразумения и обиды казались неважными. Не знаю, сколько мы провели так, судорожно цепляясь друг за друга. Но в какой-то момент мой взгляд остановился на лежащем на кровати Ирмерии, и я отстранилась.
Пойдет ли эта женщина ради меня на еще одно преступление против своего народа? Могу ли я просить ее об этом? Словно почувствовав перемену во мне, она тоже отстранилась и вытерла слезы.
— Мне пришлось заблокировать не только твои детские воспоминания, но и способности, — чуть хрипловатым после рыданий голосом сказала Дагера. — Вмешаться в твой разум, чтобы ты никогда не узнала правды о себе.
— И не узнала бы, если бы не попала в Академию, — откликнулась я тихо. — Духу-хранителю удалось нащупать то, что во мне скрыто.
— Да, такого варианта я не учла, — она слабо улыбнулась.
— Но ты вмешалась не только в мои воспоминания, так? И в воспоминания женщины, которую я всю жизнь считала матерью?
— Я должна была, Адалейт. Да и кому хуже я сделала? — она покачала головой. — Катарина обрела дочь взамен той, которую навсегда утратила. Ты обрела любящую мать. Я попросила мою подругу Гванару Медлент позаботиться о тебе. Только она знала правду. О том, что ты моя дочь. Разумеется, о том, кто я на самом деле, не знала даже она. Гванаре я сказала, что должна уехать и выйти замуж. И что мой будущий муж не должен знать о незаконном ребенке. Она все поняла и обещала хорошо о тебе позаботиться.
— Она выполнила обещание, — сказала я с печальной улыбкой.
Дагера счастливо выдохнула.
— Я рада этому… Ты простишь меня, Адалейт? Могу я, по крайней мере, надеяться на это?..
— Мне не за что прощать. Ты сделала для меня все, что могла сделать мать в той ситуации… И я понимаю, что не вправе тебя просить о чем-то еще…
Я посмотрела на Ирмерия, и она тоже перевела на него взгляд.
— Кто для тебя этот мужчина?
— Моя жизнь, — честно призналась я. — Моя любовь. Моя душа. Без него я не смогу жить.
По ее лицу промелькнула тень.
— Знаешь, услышь я такие слова еще несколько дней назад, подумала бы, что в них мало правды. Даже находясь с твоим отцом, я не могла бы сказать так о нем. Всегда знала, что если встанет выбор между мной и ним, я выберу себя…
— Сейчас что-то изменилось?
— Я встретила мужчину, при одном взгляде на которого все мои принципы разбились вдребезги. Если бы он только позволил мне быть рядом…
Зепар… Я и не подозревала, что ее чувства к нему настолько серьезны!
— Так что же тебе мешает? — спросила я осторожно. — Ты могла бы снова придумать себе убедительную легенду и жить в одном из наших миров.
В ее глазах промелькнула такая боль, что я тут же прикусила язык.
— Он считает, что я предала его. Из-за того, что не хочу помочь ему… Но я просто не могу… Вернее, мне не позволят. Слишком многое поставлено на карту. Скорее, они решат уничтожить его, чем допустят сейчас подобное… Прости, что говорю загадками. Но это не моя тайна… Я не могу рассказать тебе всего.
Я ощутила что-то вроде угрызений совести. Ведь прекрасно знала, о чем говорит мать. О Зепаре, о ситуации с Лилит.
— Возможно, однажды все изменится, — тихо сказала я.
— Возможно, — прошептала она. — А пока все, что я могу, иногда украдкой наблюдать за ним. Следить, чтобы с ним все было в порядке… — Дагера вздрогнула и провела рукой по лицу. — Прости меня, давно уже не получалось быть с кем-то настолько откровенной.