— Странно, — сказала Манетт. — Я что-то не припоминаю эту часть нашей истории.
— Ну, ты и не можешь, ведь так? Как только на сцене появился Фредди, ты полностью сосредоточилась на нём, ты изо всех сил старалась поймать беднягу в ловушку. Он, конечно, был просто запасным вариантом, но он ведь этого не знал. Если, конечно, ты не назвала его случайно другим именем в неподходящий момент. Кстати, ты этого не сделала? Не в том ли причина разрыва между тобой и Фредди?
Манетт не стала огрызаться. Вместо того она сказала:
— Папа просто истекает деньгами. Я знаю, что он увеличил тебе содержание. Мы должны об этом поговорить.
— Ах, да, экономия, — благочестивым тоном откликнулась Миньон. — Это всегда скользкая тема, правда?
— Давай не будем притворяться. То, что происходит с бизнесом и с папой, не имеет никакого отношения к внезапному падению спроса на унитазы, ванны и раковины, потому что вся прелесть этого бизнеса состоит в его простоте: такие вещи нужны всегда. Но тебе, возможно, захочется узнать, что финансовыми вопросами после смерти Яна занимается Фредди. И эти выплаты тебе необходимо прекратить.
— Прекратить? Почему? Боишься, что я приберу к рукам все денежки вообще? Что тебе ничего не останется?
— Думаю, мне следует говорить более прямо. Я знаю, что папа теперь даёт тебе больше денег, Миньон. Всё это отражается в финансовых документах. Но это глупо. Тебе не нужны эти деньги. Тебя полностью содержат. Ты не должна требовать от папы больше.
— А ты говорила об этом же самом с Ником, возлюбленным яблочком нашего папочки, который просто зря прожигает жизнь?
— Ох, прекрати! Ты не сын, которого папа так желал, и я тоже. Значит, вот о чём ты постоянно думаешь? Вся твоя жизнь представляет собой непрерывную мысль: «Папа недостаточно меня любит»? Ты завидовала Нику с того самого дня, когда он появился на свет.
— А ты что, вообще никому никогда не завидуешь? — Миньон вернулась в гостиную, пройдя мимо многочисленных коробок и ящиков со всякой ерундой, которую она увидела в Интернете и тут же купила. — Я, по крайней мере, знаю, что мне делать с моей «завистью», как ты это называешь. А вот ты никогда не знала.
— О чём это ты? — Манетт слишком поздно заметила ловушку.
Миньон улыбнулась с видом «чёрной вдовы», дождавшейся своего самца.
— О Яне, конечно. Ты всегда хотела заполучить Яна. Все это знали. Все об этом сплетничали у тебя за спиной много лет. Ты ухватила Фредди в качестве замены, и это тоже всем было известно, включая и самого беднягу Фредди. Этот человек просто святой. Или нечто в этом роде.
— Чушь!
— Что именно чушь? Что он святой? Или что он нечто в этом роде? Или то, что ты хотела Яна, или что Фредди об этом знал? Должно быть, ты имеешь в виду своё желание ухватить Яна, Манетт? Боже, да ты, наверное, чуть не сдохла, когда вдруг появилась Найэм. Мне кажется, ты даже теперь уверена, что это Найэм довела Яна до того, что он решил предпочесть мужчину.
— Если бы ты хоть чуть-чуть подумала, — спокойно произнесла Манетт, хотя внутри у неё бушевала буря, — ты бы увидела небольшую ошибочку в своём сценарии.
— И какую же?
— А ту, что я уже была замужем за Фредди, когда Ян женился на Найэм. Так что не всё сходится, да?
— Ну, это мелочи, — отмахнулась Миньон. — Совершенно несущественные. Ты ведь всё равно не хотела именно выйти замуж за Яна. Ты просто хотела… ну, ты понимаешь. Всякого такого.
— Ох, не говори ты таких глупостей!
— Как пожелаешь. — Миньон зевнула. — У тебя всё? Мне хочется подремать. Массаж очень утомляет, ты знаешь? Так что если тебе больше нечего сказать…
— Прекрати эти игры с папой. Клянусь, Миньон, если ты не…
— Ой, не надо! Не будь дурой! Я беру то, что принадлежит мне по праву. Все так делают. И не понимаю, почему бы тебе не последовать моему примеру.
— Все? Вроде Вивьен Талли, например?
Лицо Миньон изменилось, но ей понадобилось всего мгновение, чтобы взять себя в руки и небрежно бросить:
— Насчёт Вивви тебе лучше поговорить с папой.
— Что ты о ней знаешь?
— Что я знаю, значения не имеет. Важно, что знал Ян. Каждый ведь, в конце концов, старается взять то, на что имеет право. Ян это знал лучше, чем кто-либо другой. Он, пожалуй, и сам пользовался… Я бы не удивилась. Для него это было бы детской забавой. У него ведь все ниточки были в руках. Разве ему трудно было бы снять немножко сливок? Подумай-ка об этом. Но лучше веди себя разумно. А то кто-нибудь может пожелать остановить тебя.
— Звучит как предостережение, только тебе бы следовало обратить его в свой адрес, — ответила Манетт.
Миньон улыбнулась.
— О, я ведь исключение из всех правил!
Камбрия, озеро Уиндермир
Какая-то доля правды в словах Миньон определённо была. Манетт некогда была романтически влюблена в Яна, но это было всего лишь подростковое увлечение, несущественное и безответное, хотя, конечно, все могли заметить её тоскливые взгляды в сторону Яна, к тому же она много раз писала ему письма и совала ему в руку в конце каникул, когда он уезжал в школу.
Увы, Ян никак не разделял её страсть. Он прекрасно относился к Манетт, но в итоге наступил тот ужасный и незабываемый момент, когда в середине каникул Ян отвёл Манетт в сторонку, сунул ей обувную коробку с её нераспечатанными письмами и строго сказал:
— Послушай, Манетт, сожги-ка ты всё это. Я прекрасно знаю, что всё это значит, но я в эти игры не играю.
Он говорил совсем не грубо, потому что грубость была не в его натуре. Но он держался строго и был твёрд.
Ну, всем нам приходится переживать нечто в этом роде, думала потом Манетт. Но теперь она гадала, а нет ли на свете женщин, с которыми никогда ничего подобного не случается?
Она отправилась на поиски отца. И нашла его в западной части Айрелет-холла, на дальней лужайке рядом с озером. Он с кем-то говорил по мобильному телефону, сосредоточенно наклонив голову. Манетт хотела потихоньку подойти к нему, но тут он закончил разговор и повернулся от воды в сторону дома. Однако, увидев подходившую дочь, остался на месте, ожидая её.
Манетт попыталась оценить выражение его лица. Странно было уже то, что он вышел из дома для того, чтобы с кем-то поговорить. Хотя, конечно, он мог в этот момент просто гулять, и тут ему позвонили. Но почему-то Манетт в этом усомнилась. Было что-то скрытное в том жесте, каким Бернард спрятал в карман телефон.
— Почему ты позволяешь всему этому продолжаться? — спросила она отца, подойдя ближе.
Манетт была выше Бернарда ростом, как и её мать.
— Что именно ты подразумеваешь под «всем этим»? — спросил Файрклог.
— Фредди разбирает учётные книги Яна. Печатает ведомости, таблицы. Осваивает программы. Ты должен ведь знать, что он наводит порядок в делах после Яна.
— Он уже доказал свою компетентность, наш Фредди. Ему нравится управлять делами.
— Это не его стиль, папа. Он, конечно, будет управлять делами, если ты его попросишь, но тут есть свои ограничения. Фредди не умеет составлять планы.
— Ты уверена?
— Я знаю Фредди.
— Мы всегда думаем, что знаем наших супругов. Но мы никогда не знаем их достаточно хорошо.
— Надеюсь, ты не обвиняешь Фредди в чём-то. Он тут ни при чём.
Бернард едва заметно улыбнулся.
— Нет, конечно. Он очень хороший человек.
— Да уж, он такой.
— Ваш развод… Меня это всегда приводило в недоумение. Ник и Миньон… — Файрклог неопределённо взмахнул рукой, как бы указывая на башню. — У них хватает проблем, но ты всегда казалась мне другой. Когда вы с Фредди поженились, я был очень рад. И думал, что ты сделала хороший выбор. Мне и в голову не могло прийти, что это кончится разводом… Ты в своей жизни совершила очень мало ошибок, Манетт, но развод с Фредди — как раз одна из них.
— Всякое случается, — коротко ответила Манетт.
— Если мы сами это допускаем, — возразил её отец.
С учётом всех обстоятельств эти слова показались Манетт неуместными.
— Вроде того, как ты допустил, чтобы в твоей жизни случилась Вивьен Талли? — резко спросила она.
Бернард пристально посмотрел на неё. Манетт знала, что происходит в его голове. Бернард быстро перебирал в уме возможные источники, из которых его дочь могла получить подобное знание. А заодно гадал, что именно может быть известно Манетт.
Наконец он сказал:
— Вивьен Талли осталась в прошлом. Очень давно.
Он очень осторожно забросил удочку. Но в этих водах легко могли удить двое, так что и Манетт не отстала.
— Прошлое никогда не исчезает настолько, насколько нам бы того хотелось. Оно умеет возвращаться. Как Вивьен вернулась к тебе.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
— Я имею в виду, что Ян платил ей много лет подряд. Похоже, ежемесячно. Год за годом, каждый месяц. И ты, конечно, об этом знаешь.
Файрклог нахмурился.
— Вообще-то мне ничего такого не известно.
Манетт попыталась понять выражение его глаз. На лбу Бернарда выступил пот, и Манетт желала бы знать, имеет ли это значение в связи с упомянутой особой.
— Я тебе не верю, — сказала она наконец. — Между тобой и Вивьен Талли всегда что-то было.
Файрклог ответил:
— Вивьен была той частью моего прошлого, которую я себе позволил.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что у меня был момент человеческой слабости.
— Поняла, — кивнула Манетт.
— Но не всё, — возразил он. — Я желал Вивьен, и она уступила моему желанию. Но ни один из нас не намеревался…
— Ох, да ведь никто никогда и не намеревается, разве не так?
Манетт и сама услышала горечь, прозвучавшую в её словах. И это её удивило. Что ей было до того, что отец признался в чём-то таком, что ей никогда и в голову не приходило: в давней связи с очень молодой женщиной? Что до того ей, его дочери? Это ведь ничего не значило… и в то же время значило очень многое, только в этот момент она ничего не желала знать.
— Да, никто и не намеревается, — согласился Файрклог. — Это просто случается. Им вдруг приходит в голову глупая мысль, что жизнь должна дать им что-то ещё, кроме того, что они уже имеют, и невольно шагают в сторону, а в результате…