нувшись на первого же знакомого в клубе, он изумленно воскликнул: «Положительно, времени хватило только перехватить булочку да стакан молока! Представляете, времени хватило…» – но знакомый быстро растворился, – затем долгожданный бридж, и вот, вернувшись на Ланкастер-Гейт, он из оставленного Туайтом сообщения узнал, что откуда-то возникла эта надоедливая тетка Люси.
Обычно Уимисса развлекали сообщения Туайта, но только не это. Он раздраженно выкинул записку по поводу неправильно набранного номера – Туайт настоящий дебил, надо будет его уволить, но первую записку перечитал. «Ишь, хочет знать, как у нас дела. Странно, видите ли, что мы ей не звоним. Какая наглость!» – думал он. Резво как выползла! Уимисс, конечно же, и представления не имел, какую резвость развила мисс Энтуисл…
Да, день был неудачный, и теперь ему предстоит одинокая ночь. Глубоко оскорбленный, он поднялся в спальню, завел часы.
Однако выспавшись, он почувствовал себя лучше, и за завтраком объявил Туайту – тот всегда подскакивал, когда к нему обращались:
– Сегодня днем приедет миссис Уимисс.
Мозги у Туайта ворочались не очень хорошо, видимо, из-за того, что большую часть времени он проводил в спячке в своем подвале, и на мгновение он подумал, что хозяин забыл, что его жена умерла. Следует ли ему напомнить? Какая болезненная дилемма… К счастью, он не успел ничего сказать, вспомнив о наличии новой миссис Уимисс, и ответил «Да, сэр» лишь с краткой задержкой. В мозгу у него помещалось немного, и то, что туда все-таки проникало, с трудом находило себе место. Перед тем, как умерла та миссис Уимисс, он прослужил у мистера Уимисса всего три месяца. Он только начал усваивать факт наличия миссис Уимисс, как миссис Уимисс перестала быть усваиваемой, и для него и его жены в их тихом подземном мире между исчезновением прежней и появлением новой миссис Уимисс прошло не более недели. Нет, он и не думал осуждать джентльменов за скорые женитьбы, но все же никак не мог угнаться за чередой этих миссис Уимисс. В его мозг новая еще не проникла. Он знал, что она существует, потому что мельком видел ее в субботу утром, понимал, что ему добавилось беспокойства, потому что ей придется готовить и подавать еду, но быстро забыл о ней. Потому у него и возникла та чудовищная мысль, о которой было сказано выше.
– Ужинать я буду дома, – сказал Уимисс.
– Да, сэр.
Ужин! Ужинов тут еще не было. С того момента, как Туайт начал служить здесь, мистер Уимисс ни разу дома не ужинал. Когда здесь бывала леди, ей подавался поднос, и все. Это все, на что способна миссис Туайт, – приготовить поднос. А с тех пор как леди, из-за несчастного случая, исчезла, то и поднос никому не подавали. Тихо было.
Он стоял, ждал, пока Уимисс жестом его отпустит, и взволнованно смотрел на хозяина, поскольку Туайт был человеком нервным.
И тут зазвонил телефон.
Уимисс, не глядя на него, махнул – возьмите трубку – и продолжал завтракать, однако минуту спустя, поскольку Туайт не возвращался, а из холла не было слышно ничего, кроме неуверенного «Алло?», окликнул его:
– Что там такое?
– Плохо слышно, сэр, – раздался из холла расстроенный голос Туайта.
– Идиот, – буркнул возникший в холле с салфеткой в руке Уимисс.
– Да, сэр, – ответил Туайт.
Уимисс взял у Туайта трубку, и затем миссис Туайт с кухонной лестницы, а Туайт в холле, поскольку ему не было приказано уйти, услышали следующее.
«Да, да. Да, это я. Алло. Кто это?»
«Что? Плохо слышно. Что?»
«Мисс – кто? Эн… О, доброе утро. Я вас еле слышу».
«Что? Откуда? Откуда?!»
«Ах, так».
Человек на том конце что-то долго говорит.
«Да. Совершенно. Но вы сами можете убедиться, что она не…»
Снова на том конце кто-то что-то говорит.
«Что? Она не приедет? Но она должна! Я ее жду. Я приказывал…»
«Что? Не расслышал. Доктор? Вы послали за доктором?»
«Может быть. Но я считаю, что это не так».
«Еще бы, еще бы! Нет, не могу. Как я могу бросить работу?»
«О, хорошо, хорошо. Нет, не так! Несомненно, она должна приехать, скажите ей, здесь все уже подготовлено, а если ей нужен врач, то здесь их в любом случае больше, чем… Что? Невозможно?»
«Полагаю, вы понимаете, что слишком много на себя берете, хотя вас никто не просил…»
«Что? Что?»
В этот момент в разговор вмешался звонкий голос:
«Продлить еще на три минуты?»
Он злобно повесил трубку и рявкнул «Чертова особа, чертова особа!» так громко, что Туайт затрепетал, словно тростинка.
На другом конце мисс Энтуисл в глубоком раздумье отошла от аппарата. Положение ее было крайне неловким. Осложнялось оно тем, что накануне разговора она съела яйцо и выпила кофе из запасов Уимисса. Она бы предпочла ограничиться чашкой чая, но ей предстояло ухаживать за Люси, а тому, кто ухаживает, нужны силы. Она поднималась по лестнице, на щеках у нее горели алые пятна, и она не могла не думать, что ей с Эверардом придется запастись немалым терпением, прежде чем они станут симпатизировать друг другу. По крайней мере, в телефонных разговорах он терпения не демонстрирует.
Люси провела тревожную ночь. Она проснулась от страшного сна вскоре после того, как мисс Энтуисл устроилась на софе, ей стало жарко, она долго металась по кровати. В этой комнате ей не нравилось многое. И, в частности, кровать. Возможно, бедная девочка была под воздействием страшного сна и горячки, однако она сказала кое-что по поводу кровати, что выдавало ее отношение. Мисс Энтуисл подогрела молока на принесенной Лиззи спиртовке, напоила дитя, успокоила ее. Детка не упоминала окно, за что мисс Энтуисл была ей благодарна, но, проснувшись от своего страшного сна и увидев рядом мисс Энтуисл, она назвала ее Эверардом – это ее-то, с жидкими косицами! Вот почему мисс Энтуисл решила первым делом послать с утра за доктором. Около шести Люси снова забылась беспокойным сном, а мисс Энтуисл выскользнула из комнаты и оделась. Конечно, надо срочно вызывать доктора, пусть назначит лечение, а подкрепившись, она все-таки исполнит свой долг и позвонит Эверарду.
Что она и сделала, в результате возвращаясь в спальню к Люси с красным пятнами на щеках, а когда она увидела, что Люси по-прежнему спит беспокойно и тяжело дышит, воспоминание о первоначальной мысли об утреннем возвращении в Лондон сделало эти пятна еще ярче. Она постаралась успокоить себя, говоря, что Эверард ведь не видит, в каком состоянии девочка, а если б увидел, то наверняка был бы сама доброта и забота. Она повторяла это себе, и сама же себе не верила, и от того расстроилась еще больше. Люси любит его. Вчера, до того как ей стало хуже, Люси выглядела такой довольной и удовлетворенной. Нельзя судить о человеке по тому, как он разговаривает по телефону.
В десять пришел врач. Он был единственным врачом в Строрли и практиковал уже много лет. Был он и одним из тех гостей, которых приглашали когда-то в «Ивы». Время от времени он посещал покойную миссис Уимисс, а последний раз за ним посылали в день ее гибели. Как и все остальные в Строрли, он слышал, что Уимисс снова женился, и так же, как все остальные, был шокирован. Строрли казался таким сонным местечком на берегу сонной реки, однако здесь были весьма чувствительны к шокирующим известиям, и не успели обитатели отойти от шока внезапной смерти миссис Уимисс и весьма неприятного следствия, как испытали новый шок от появления на сцене другой миссис Уимисс, и этот новый шок был еще сильнее, поскольку наложился на предыдущие. Жениться так скоро после той ужасной смерти? Уимиссы приезжали в Строрли только по уикендам и на лето, поэтому все произошедшее было не так скандально, как если бы они жили здесь постоянно, но все же! Отчеты о дознании были во всех газетах. Любое место, в котором находился бы дом, запятнанный открытым вердиктом, тоже чувствовало бы себя запятнанным, и общество сочло новую миссис Уимисс особой крайне нежелательной. Естественно, никто бы и не подумал нанести ей визит. Это просто невозможно. Поэтому, когда доктору позвонили и попросили прийти, он не сообщил жене, куда направляется, – зачем ее волновать?
Честертон – он прекрасно помнил Честертон, как будто был здесь в последний раз только на днях, – проводила его в библиотеку, и он стоял здесь, неотрывно глядя в холодный камин, поскольку не желал даже ненароком взглянуть в окно и увидеть вызывающие такие ужасные воспоминания каменные плиты, и думал только о том, что как жаль, что у него нет партнера – тогда бы ему не пришлось самому идти на этот вызов. И тут в библиотеку вошла невысокая хрупкая дама, очень приятная на вид, и сказала, что она – тетя пациентки. Явно высокообразованная леди, не такая, какую доктор мог бы предположить в качестве родственницы новой миссис Уимисс.
Потому что в Строрли были уверены, что новой миссис Уимисс стала либо барменша, либо машинистка, либо гувернантка, потому что, чтобы пойти на это, надо быть либо очень наглой, либо очень бедной, либо очень униженной. Кто еще мог бы выйти замуж за Уимисса? Это убеждение заразило даже доктора, который был человеком занятым и сторонился сплетен. И когда он увидел мисс Энтуисл, то сразу понял, что в этих предположениях нет ни капли истины. Эта женщина не могла быть тетушкой особы наглой, бедной или униженной – это была достойная женщина. Он пожал ей руку – он искренне был ряд ее видеть. Мисс Энтуисл были рады видеть все – за исключением Уимисса.
– Надеюсь, ничего серьезного? – осведомился доктор.
Мисс Энтуисл сказала, что, скорее всего, так, и что ее племянник…
– Вы имеете в виду мистера Уимисса?
Она кивнула. Да, мистера Уимисса. Ее племянника. Ее племянника, поскольку он женат на ее племяннице.
– Понятно, – сказал доктор.
Так вот, ее племянник, естественно, хочет, чтобы его жена встала и отправилась к нему в Лондон.
– Естественно, – сказал доктор.
И она хотела бы знать, не повредит ли такая поездка.
– Давайте поднимемся к больной, и я вам тогда скажу, – предложил доктор.
Очень приятная леди, думал он, поднимаясь вслед за мисс Энтуисл по хорошо знакомой лестнице. Странно, что в результате всей этой истории Уимисс обзавелся такой родственницей! Потому что после такой отвратительной истории большинство женщин…