Она рано ушла из жизни, в расцвете таланта, молодости и красоты.
Память о ней будет жить среди широких масс трудящихся как о первой русской киноактрисе.
Вот что я могла и хотела сказать о жизни и труде моей сестры Веры Васильевны Холодной».
Внучку свою Софья Васильевна Холодная назвала Верой…
…А ведь, казалось бы, все и так ясно!
Вера Холодная – «королева экрана», равных ей не было и нет до сих пор…
К чему что-то доказывать, какая может быть борьба?
Незабвенную Веру Холодную никто не сможет сбросить с ее пьедестала…
Но – нет! – ее пытались забыть.
Или, вернее будет сказать, пытались заставить зрителя забыть Веру Холодную – называли ее «синонимом пошлости и мещанства», и вклад ее в русское искусство тоже старались преуменьшить.
И с возмущением, с осуждением писали о многочисленных подражательницах Холодной, которые бились у ворот киностудий в 20-х годах, – так же как потом, в 30-х и 40-х, появится множество подражательниц другой русской – уже советской – звезды: Любови Орловой.
«Под Орлову» половина всех русых и шатенок в СССР в блондинок перекрасились, но это не осуждалось.
Потому что Орлова была «своя». Любимая актриса Сталина.
И другая белокурая – Марина Ладынина… Девчонки-школьницы, отправляясь на свидания, старались чаще облизывать губы, чтобы они все время были влажными, как у Ладыниной. Это было смешно, но не более.
Но те, кто подражал Вере Холодной, вызывал праведный гнев. Вера Холодная была «чужая», или правильнее сказать чуждая. Ее действительно сложно было представить в новом советском кино в роли ткачихи или крестьянки, распевающей бодрые песни, звонким голосом кричащей с трибуны приветствия товарищу Сталину, споро работающей за станком или бойко молотящей босыми пятками по пыли: «А ну-ка, девушки! А ну, красавицы! Пускай поет о нас страна!»
Правда, все это будет несколько позже… Когда само имя Веры Холодной будет предано забвению.
А пока ее еще помнят.
Пока еще в некоторых захолустных кинотеатрах попадаются «вредные» и «пошлые», «мещанские» фильмы «Жизнь за жизнь», «Миражи», «Дети века», «Последнее танго», «Молчи, грусть, молчи…»… А в некоторых центральных кинотеатрах идут фильмы с американской «золушкой» Мэри Пикфорд – она совсем не похожа на Веру Холодную, она некрасива и весела и в финале фильма обязательно выйдет замуж за миллионера!
Но критики того времени, все эти «разоблачители» и «развенчатели», отчего-то постоянно ставят их имена рядом – Вера Холодная и Мэри Пикфорд.
И даже в фильме 1928 года «Поцелуй Мэри Пикфорд», призванном высмеять киноманов, предпочитающим пошлую зрелищность – серьезным, идеологическим советским фильмам, героиня Дуся Галкина, мечтающая стать кинозвездой, «обожает» Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрнбенкса, но перед экзаменационной комиссией старательно изображает Веру Холодную.
В исполнении Дуси Галкиной с ее грубыми, простыми чертами и топорной фигурой все эти ужимки и закатывания глаз выглядят действительно смешно.
Когда это делала Вера Холодная, смешно не было…
«Ленинград. 1926 год. Сентябрь. Испытание в Государственном институте… Большинство испытуемых – женщины всех рангов и возрастов. Не думайте только, что это бездельничающие психопатки и скучающие совбарышни. Очень принаряженная женщина с неумело завитыми штопорообразными локонами расскажет вам, что она железнодорожница, приехавшая из Кандалакши, поселка у Белого моря, где оставила двух детей и семью, потому что все знакомые и даже муж говорят, что ей, при ее таланте, необходимо сниматься в кино. Она тщательно проимитирует Холодную… по-настоящему волнуясь и плача. Перед вами мелькнут 2–3 рабфаковки, которые командированы из уезда в вуз, но чувствуют свое призвание только в кино…»
(Цит. по статье Неи Зоркой «Первая русская звезда»)
…Соня боролась за сестру – робко, неумело, в меру сил своих и природной отваги.
Не на жизнь, а на смерть сражалась с пролетарским писателем Юрием Смоличем, оклеветавшим Веру Холодную в приключенческом романе «Рассвет над морем».
В романе Вера Холодная, добиваясь визы на выезд из России, последовательно отдается французскому консулу «мосье Энно» и белогвардейскому генералу Гришину-Алмазову.
Думаю, уместно процитировать отрывок из романа, дабы читатель, возможно, не знакомый с творчеством Юрия Смолича, мог оценить не только суть произведения, но и «неповторимый стиль» автора, внесшего столь значительный вклад в создание легенды о Вере Холодной – шпионке.
То, что меня особенно пленило (и наверняка особенно больно ранило несчастную Софью Васильевну), выделяю курсивом.
«– Пришла одна дама и тоже добивается свидания с вами.
– Дама? Она назвала свою фамилию?
– Да, мосье. Это Вера Холодная. Артистка синематографа.
Мосье Энно остолбенел бы, если бы не было неудобно консулу столбенеть перед своим секретарем.
Но морозцу, который вдруг пробежал у него по спине, мосье Энно разрешил пробежаться. Вера Холодная! “Королева экрана”! Очаровательная женщина, можно сказать, перл красоты! И не мосье Энно искал пути познакомиться с нею, а… пришла сама… Что ж, если дело оборачивается так, то мосье Энно, опытный донжуан, может побиться об заклад, что не завтра так послезавтра перл красоты, “королева экрана” Вера Холодная… будет его любовницей.
– Пускай генерал Гришин-Алмазов немного подождет, проводите его в приемную “А”, а артистку Веру Холодную просите немедленно и прямо сюда.
…Артистка Вера Холодная вошла и, сделав два шага, остановилась. Мосье Энно продержал ее так секунд десять и только тогда наконец поднял усталый и равнодушный ко всему на свете взгляд.
И сразу же его подбросило, как на пружинах. Он вскочил и учтиво поклонился, а на лице у него в эту минуту застыло выражение сногсшибательного восторга.
– Мадемуазель? Простите… Мадам?
– Мое имя Вера Холодная. Я – артистка синема.
– О, прошу, мадемуазель.
Вера Холодная села…
…В своем волнении она была еще очаровательнее. Мосье Энно мог гордиться тем, какая у него будет любовница!
– Мосье консул, – промолвила наконец артистка, – я к вам по важному для меня и конфиденциальному делу… Я хочу выехать за границу, во Францию, и пришла к вам просить визу… Я буду откровенна, мосье консул. Мне надоела эта жизнь. Войны, революции, перевороты. Я артистка, и меня влечет только чистое искусство…
– Кроме чистого искусства, – мягко промурлыкал мосье Энно, – вас, очевидно, влечет и… красивая жизнь, не так ли, мадемуазель?
Артистка чуть приметно повела плечами и улыбнулась…
– Пусть так, мосье…
…Мосье Энно уже хотел… встать, подойти и просто заключить в объятия очаровательную красотку. Он даже скрипнул стулом, поднимаясь…
…Но стул под мосье Энно скрипнул еще раз – он снова сел. Неожиданная идея вдруг пронизала мозг консула Франции…
…Вера Холодная в вознаграждение за визу должна стать любовницей генерала Гришина-Алмазова. Ласки очаровательной женщины откроют сердце воинственного мужа…
…Конечно, чтобы изменчивая обольстительница не превратилась в обольстительную изменницу, как она это великолепно проделывает в своих фильмах, у мосье Энно должна быть на нее хорошая узда: эта самая приманка – виза…»
Далее Вера Холодная по требованию французского консула шпионит за белыми.
И дает консулу подробный отчет:
«– Кому генерал больше симпатизирует – Франции или Англии?..
– В жизни он… равно привержен обеим, мне почти не приходится слышать от него русскую речь. Днем он разговаривает исключительно по-французски, а ночью сквозь сон бормочет по-английски.
Мосье Энно даже передернуло… он свирепо взглянул на свою любовницу.
– Вы могли бы мне не рассказывать о том, что генерал бормочет сквозь сон.
Артистка одарила его презрительным взглядом:
– Я добросовестно выполняю ваше поручение, мосье…
– Ну, не будем ссориться, – примирительно проворковал консул. – Сегодня вы не пойдете… слушать английское бормотание генерала…
Артистка подняла брови и взмахнула своими огромными ресницами:
– А что же я буду слушать сегодня ночью?
– Сегодня вы будете слушать меня, – консул смотрел на артистку, давая волю живчикам в глубине своих темных глаз. – Если хотите, я для вас согласен бормотать даже по-русски…»
Разумеется, «изменчивая обольстительница» артистка Вера Холодная пылко (и не в первый раз) отдается консулу мосье Энно, но, являясь при этом еще и «обольстительной изменницей», по просьбе генерала Гришина-Алмазова шпионит за французами.
Правда, при этом еще и спасает героя революции Котовского. И, в одной из версий романа, присутствует намек на то, что и с Котовским у «королевы экрана» что-то было… Но, разумеется, она пошла на это «что-то» вовсе не из приверженности революционным идеям!
В конце романа Вера Холодная загадочно умирает… Отравленная ядом кураре, который коварный француз подмешал ей в вино.
Решение об отравлении Веры Холодной мосье Энно принимает совместно с мадам Энно.
«– А эта… как ее… актриса?
Консул Энно развел руками:
– Но, мон анж, ведь неудобно просить “королеву экрана” помочь поднести нам чемоданы? И к тому же ее физических сил будет мало, чтобы поднять такой груз. Ведь каждый из этих чемоданов весит самое меньшее…
– Я не об этом! – заорала мадам. – Я о том, что ты все-таки ухитрился сунуть этой лахудре заграничный паспорт!
Консул Франции придвинул к секретеру еще и небольшой сервант из-под фарфора.
– Но, мон ами, ты же знаешь, она без этого не соглашалась больше выполнять наши поручения… Она не хотела… гм… обслуживать всех необходимых нам высокопоставленных лиц, пока у нее не будет визы на руках.
Мадам Энно швырнула диванной подушкой, но промахнулась. Подушка только сбила со стенки бра, и мосье Энно обсыпало мелкой стеклянной крошкой от разбитого китайского абажурчика.