И еще в жизни Веры появилось новое увлечение, определившее, собственно, всю ее дальнейшую прижизненную и даже посмертную судьбу.
Увлечение это – кинематограф.
Глава 2. Кинокрасавица
Кино начала века. Первые пробы. Первые успехи. Война. Работа в киноателье А. А. Ханжонкова. Фильмы Е. Ф. Бауэра 1914–1916 годы
Кинематограф! Для нас, современных, кино – неотъемлемая часть повседневности, без кино действительно не мыслится уже человеческого существования: фильмы снимались в воюющей Югославии, снимаются в нищей, голодающей России.
А в те времена каким сказочным чудом казалось кино! Его называли «сюжетной светописью»: бледные, лунные тени скользили по экрану как призраки…
Вначале кино было просто диковинкой, чем-то экзотическим, очередным научным открытием. Снимались просто сценки, и зрители шли смотреть не сюжет, а то, как на экране посредством света, пропущенного через пленку, рождаются движущиеся образы. Это чем-то напоминало театр теней и вместе с тем живые картины… Позже появились сюжетные фильмы. Комедии положений. Мелодрамы. Как серьезное искусство кино не рассматривалось. Серьезным искусством являлся театр, и в те времена никто бы даже и предположить не мог, что диковинное изобретение братьев Люмьер (в переводе с французского «люмьер» – «свет», чем не мистика?) может стать серьезным искусством в ряду других серьезных искусств и всего за сто лет существования затмить, отодвинуть на задний план театральное искусство, существующее несколько тысячелетий!
Кино в начале века считалось пустым развлечением. Но популярно это «пустое развлечение» было просто невероятно! В кино ходили все. Появилась целая сеть кинотеатров – от роскошных, с глубокими мягкими креслами и бархатными портьерами, до скромных, окраинных кинотеатров «в три скамейки», воспетых Мандельштамом. Перед началом фильма – как в современной опере – в фойе продавалось либретто: краткое содержание фильма, чтобы зритель, прочтя, понял хоть что-то из того, что происходит на экране. Именно по этим чудом уцелевшим либретто мы можем судить теперь о большинстве (98 %) кинолент той эпохи. Во время сеанса в зале играл тапер. Работа «кинематографического» тапера оплачивалась очень хорошо, но считалась сложной. Ведь мало было еще играть, нужно было подбирать музыку и темп исполнения согласно демонстрируемой сцене, сочинять «переходы» от одной мелодии к другой. Интересный факт: «тапером» в кино подрабатывала в молодости будущая звезда сталинской эпохи Любовь Орлова – ее судьба оказалась связанной с кинематографом еще тогда, когда сама она даже не мечтала стать артисткой! В маленьких кинотеатрах либретто не продавались – сюжет фильма «пояснял вслух» в промежутках между мелодиями тапер или даже сам киномеханик… И даже эта видимая «простота», даже эта «непохожесть» на другие зрелищные искусства – даже она завораживала!
«…Загляните в зрительную залу. Вас поразит состав публики. Здесь все – студенты и жандармы, писатели и проститутки, интеллигенты в очках, с бородкой, рабочие, приказчики, торговцы, дамы света, модистки, чиновники – словом, все, – писал А. Серафимович. – Как могучий завоеватель надвигается кинематограф. Повторяю: этому ни радоваться, ни печалиться. Это стихийно. Грядущее царство кинематографа неизбежно».
И сам великий Александр Блок, всегда так чувствовавший красоту всего в этом мире – от белых роз, осыпанных росою, до пожухлых, горечью пахнущих ковылей, – запишет в своем дневнике в 1914 году:
«Кинематограф – забвение.
Искусство – напоминание».
Он еще противопоставляет кинематограф и искусство. Кинематограф – это кинематограф, к искусству отношения не имеет. Не родились еще Бергман, Коппола, Поланский, Дзеффирелли, Форман, Феллини, Тарковский, Спилберг… Уже живут Эйзенштейн, Висконти, Антониони, но они еще не снимают фильмов! Кинематограф – еще не искусство! Но уже – забвение… И тот же Блок – в тех же дневниках:
«Ночная тревога – до восторга – после кинематографа».
И Анастасия Цветаева – в «Воспоминаниях» – в той части, которая относится к 1909 году:
«Иногда – и все чаще – мы шли в синематограф.
От картин тех лет в памяти – светлый туман. Каждый наш поход туда погружал нас в романтику, обогащал еще одной печалью, трагедией еще чьей-то судьбы.
Проходило несколько дней, и Марина снова входит ко мне. Постоит у раскрытой форточки, лицо – в клубы морозного пара. Помолчит. Отойдет. Знаю, она вспоминает маму. Как передаваемый пароль: “Тоска, а?.. Хочешь, пойдем в синематограф?” И мы шли».
Спрос порождает предложение.
Первые фильмы, разумеется, приходят из-за рубежа, но вскоре появляются и русские кинофабрики.
Первый отечественный фильм – «Понизовая вольница» Василия Гончарова (1908 год) – про Стеньку Разина и безымянную персидскую княжну, злодейски им утопленную: экранизация, если так можно выразиться, популярной песни «Из-за острова на стрежень…».
Позже одна за другой будут выходить на экран мелодрамы, снятые «по мотивам» популярных романсов, и во многих из них сыграет Вера Холодная. Фильм «Понизовая вольница» сохранился. Коротенький совсем, буквально в несколько сценок, снимавшихся общим планом. Сейчас смотреть его – смешно и умилительно. Все суетятся, мечутся, пляшет пышнотелая княжна, а что, в сущности, происходит, не очень-то и понятно… Но тогда фильм имел огромный, яркий успех.
Затем появились экранизации русской классики: так называемая «Русская золотая серия», в которую вошли «Гроза», «Бесприданница», «Обрыв», «Преступление и наказание», «Каширская старина»… Фильмы эти были, по нашим современным понятиям, короткометражные, очень простые, в них сохранялась только основная сюжетная линия, да и вообще смотреть их, не прочитав прежде книгу, было практически невозможно. Это были «экранизации» в самом примитивном представлении: попросту кинокартинки к классическим произведениям. Но успех!..
В первых русских кинофильмах снимались известные драматические актеры: Е. Рощина-Инсарова, Л. Юренева, Л. Вивьен, В. Пашенная, П. Орленев, Р. Адельгейм, великолепный Максимов… Даже великий певец Федор Шаляпин – и тот «отметился» на экране, как ни странным казалось появление его в какой бы то ни было роли без «сопровождения» его великолепным басом. Да и драматические артисты страдали из-за невозможности воспользоваться таким важным выразительным средством, как голос. Стоит прямо сказать: большинство из них на экране выглядело не очень хорошо. Блистательные, неотразимые на сцене – в лунных тенях «сюжетной светописи» они казались неловкими и неубедительными. Впрочем, они и относились-то к кино соответственно: как к средству хорошо заработать, немного смешному и даже постыдному. Для них театр и только театр оставался высоким искусством, заслуживающим того, чтобы отдавать ему всего себя, все душевные и физические силы… А кино – низменное развлечение толпы!
Иван Николаевич Перестиани, выдающийся деятель отечественного кино, сумевший послужить новому искусству и в качестве актера, и в качестве режиссера, и в качестве сценариста, вспоминал:
«Репертуар того времени зиждился главным образом на сюжетах с любовной интригой с сильным уклоном в сторону “великосветских” героев и героинь. Графы, князья, бароны – вот излюбленные персонажи картин тех дней. Причем русскую жизнь, даже взятую в этих рамках, беспардонно искажали, заставляя всю эту титулованную знать совершать поступки никак ей не свойственные, в духе французских бульварных романов. Загадочные женщины, коварные мужчины, обольщения, бурные страсти и неизбежная дуэль были содержанием этих картин. Ориентация на такие постановки шла от провинциальных прокатчиков, к голосу которых чутко прислушивались фабриканты, чувствуя за ними зрителя. Я помню целый ряд писем, свидетельствовавший о тяге провинциальных посетителей кино к таким картинам, потому что “им желательно видеть, как живут люди”, в какой обстановке и т. д.
Нельзя, однако, сказать, чтобы постановкой этого сценарного товара занимались сценаристы. Нет, мастерилось это обычно самой фабрикой по простейшему рецепту. Брали авантюрный роман любого иностранца. Пьер становился Владимиром, Генриетта – Ларисой – и сценарий готов. Была еще тяга к детективным сюжетам.
“Присяжных”, так сказать, сценаристов тогда не было. Новизна этой работы, мизерность оплаты, отсутствие у зрителей интереса к именам сценаристов сильно на это влияли, и, скажу я, влияют и до сегодняшнего дня. Иное дело, конечно, если на экране появляется имя уже прославленное. Но, чтобы сценариями кто-нибудь у нас создал себе творческое имя, этого, признаюсь, я никогда не слыхал. В те дни многие и очень многие сценарии имели, так сказать, “адрес”, назначались для того или иного признанного “героя”. В этом, конечно, была хорошая сторона делового порядка. Если автор знает исполнителя, его индивидуальные возможности, сильные и слабые его стороны, то не так уж плохо, если он подгоняет под него сценарий. <…> По существу, соревнования между фабриками не было, как не было и борьбы за качество, хотя конкуренция была велика и бесцеремонна. Одной из установок хозяйственного порядка было требование отличной постановки и использования декоративных интерьеров. Справедливо считалось, что, исключая сложные постановки с эффектными декорациями, которые могут быть замечены зрителем, все остальные декорации можно и должно снимать в нескольких картинах, с минимальными перестановками дверей или окон или прикрытием первого плана частью колонны, портьеры или шкафа. При полном ходе дела экономия получается от этого огромная. И если кто захочет проверить и спросит у любого зрителя о любой картине, как ему понравилась та или иная декорация рядового порядка, то, кроме неловкого замешательства, иного ответа не получит».
В 1910 году на экран вышли фильмы с Астой Нильсен, которая по праву считается в мире первой серьезной кинематографической актрисой.
Будущая первая русская