Араб, который минуту назад ставил ногу Хэндриксу на грудь, теперь поднялся с земли, шатаясь и тяжело дыша, повязка, скрывающая его лицо, пропиталась кровью. Его руки твердо держали автомат. Майкл выстрелил — пуля попала точно в сердце. Очередью «капитан Гаррет» уложил двух оставшихся боевиков.
— Как ты? Ранен? — громко отрывисто дыша, спросил он Майкла.
Майкл разорвал перепачканный кровью рукав куртки — на левом плече были две огнестрельные раны.
— Кость не задета, — проговорил он, сдерживая слезы. — Силы Небесные! За что нам все это?!
Кэно накрыл мертвое тело курткой, чтобы не видеть лица.
— Похоронить не получится, — с горечью произнес он. — А нам надо уходить отсюда, найти своих, иначе мы погибли.
— Найти своих? Сколько уже ищем? Связи нет, ничего нет!
— Мы выживем, Майк. Просто надо верить в это.
Майкл Хэндрикс пригладил испачканными кровью пальцами свои темные волосы с еле заметной проседью. Кэно вновь вспомнил слова Уехибы: «Узнай, что такое настоящая боль!». Эта война уже успела отобрать у него веру в людей, в справедливость, но еще не отобрала веры в собственные силы. И эту веру укрепляло страстное желание жить, единственный инстинкт, управляющий теперь всеми его действиями — инстинкт самосохранения.
— Ответь мне на один вопрос, Тревор, — обернувшись, неожиданно сказал Майкл. — Но только честно. Ты как-то связан с кланом «Черный дракон»?
Кэно почувствовал, как поперек горла стал комок, на его обожженном солнцем и ветром лице выступил пот.
— Что?! — выговорил он сорванным голосом умирающего человека.
Глаза Кэно вспыхнули яростью, на напряженных мышцах рук проступили под кожей все вены, зубы устрашающе лязгнули. Он выхватил из ботинка второй нож и приставил лезвие к шее Майкла там, где под челюстью напряженно билась артерия.
— Ты что, гнида, под меня копаешь? — взревел он.
— Нет! — закричал в страхе Хэндрикс. — Убери нож! Нет! Я из наблюдений вывод этот сделал! Вор — он зоркий, все замечает. Вспомни, как в штабе почитывал книгу о теории анархизма. Потом сам попросил меня черного дракона тебе на плече наколоть. А когда ты ранен был? В лихорадке лежал, бредил. Кого ты в бреду проклинал? Морихея Уехибу! В Детройте высокий уровень преступности, там все знают это имя.
— Это что же, год назад было, когда я при смерти был? Ты год назад вычислил меня?
— Да, — ответил Майкл, отчаянно хватая ртом воздух.
— Молись, сукин сын! — прорычал Кэно, лезвие его ножа уперлось в мягкую плоть под челюстью Майкла. — Смерть твоя пришла.
— Ты что, белены объелся?! — заорал лейтенант Хэндрикс. — Убери нож!
Кэно приложил еще немного силы, и по сверкающему лезвию заструилась кровь.
— Ты все знаешь! Ты сдашь меня, тварь! — дьявольски выкрикнул он.
— Остынь! Идиот! Хотел бы сдать — сдал бы год назад! — дрожащим голосом пробормотал Хэндрикс. — Связь тогда еще была!
Кэно убрал нож и, прищурившись, взглянул в глаза Майкла, всегда носившие выражение хитрости. Майкл отер дрожащей рукой кровь с шеи и попытался отдышаться.
— Отчего же не сдал? — сурово спросил Кэно.
— А мне какой резон? Я сам бандит. Я-то тебя могу понять, а остальные вряд ли поняли бы. Вот я и молчал… — тут его глаза стали еще хитрее, чем обычно, он почесал пальцами свою козлиную бородку и произнес: — Послушай, вашему клану бойцы-то нужны? Если вернемся живыми, позволишь мне пойти с тобой?
— Ты же с криминальным прошлым хотел завязать! Что сейчас за резон?
Хэндрикс насупил брови:
— Ты пойми, Трев, мне некуда идти! Ни кола, ни двора. А перед тобой-то я в долгу. Ты же мне жизнь спас. Ваше дело правое — война за свободу, Тревор.
— Мое имя не Тревор, — резко оборвал его Кэно. — Мой паспорт, как и твой — липа.
— А история твоя?
— Легенда. Правду я бы ни за что не сказал.
Лейтенант Майкл Хэндрикс улыбнулся, сверкнув двумя золотыми зубами.
— Джарек, — представился он настоящим именем, протягивая «капитану» руку.
— Кэно, — ответил террорист, пожимая руку Джарека. — Что ж, приятно познакомится. И если уж дальше идти вместе, — Кэно достал нож, закатил рукав своей куртки и полоснул себя лезвием по руке, затем схватил руку Джарека и сделал то же самое, — скрепим кровью. И даже если мы не выживем, то одно останется верно: мы братья. Кровь у нас одна.
Кровники еще раз пожали друг другу руки и обнялись. Побратавшись, мужчины снова взялись за оружие.
— Нужно уходить, ты прав, — признал Джарек. — За этими придут другие.
Именно в этот момент где-то рядом послышалась матерщина на арабском. Кэно схватил штурмовую винтовку. Из-за скалы кто-то бросил гранату.
— Твою налево! — заорал Кэно во все горло. — Ложись!
Джарек успел отпрыгнуть в сторону и упал ничком на землю, закрывая руками голову. Кэно упал с уступа на более низкий выступ скалы, осколки порезали ему левую ногу. У него потемнело в глазах, террорист слышал выстрелы наверху и крики Джарека. Кэно схватил автомат, который чуть было не выпустил из рук. Скрипя зубами и кусая губы от боли, он встал на ноги, держась рукой за скалу. Теперь нужно было взобраться наверх и помочь товарищу. От боли он практически не ощущал свою левую ногу, ему пришлось взбираться на скалу лишь за счет силы рук. Кэно собрал последние силы, подтянулся вверх и увидел еще одну группу боевиков с повязками, скрывающими лица. Их было трое. Джарек мастерски отстреливался, но уложил только одного, еще одного ранил. Взгляд Кэно метнулся на одежду товарища: его ранили в правую ногу.
— Сейчас всех вас порешу, суки! — прокричал Кэно и начал стрелять. Уложив врагов из автомата, он упал на землю навзничь, его лицо обрело страшное выражение, полное страданий.
— Кэно! — вскричал в отчаянии Джарек. — Силы Небесные, второй раз меня спасаешь! Как ты?
— Боль… — прохрипел Кэно, кусая губы до крови. — Адская боль…
Джарек вытащил ремень из своих брюк и сделал из него жгут. Осколки раздробили Кэно кости, особенно сильно было повреждено колено.
— Держись! — убеждал его Джарек. — Ты сам говорил, надо только верить!..
— Мы за Израиль… — хрипло шептал Кэно в приступе страшной лихорадки. — На девяносто процентов… за Израиль… Но он не был еврейским… Израиль… был арабским… всегда был… Он никогда не был еврейским… Слышишь? Израиль арабский…
— Ты бредишь. Это совсем хреново. Дьявол!
Кэно закрыл глаза. Страшный жар ввергал его в полуобморочное состояние, от боли снова начались галлюцинации: пауки, огромные полчища черных пауков, окружавших его, и каждый, каждый стремится ужалить, впрыснуть яд в его разгоряченную плоть.
Джарек склонился над раненным капитаном. Ему казалось, что все кончено. Бой выигран, но проиграна чужая война.
Внезапно чья-то рука легла ему на плечо.
— Ты веришь в дьявола? — спросил скрипучий демонический голос. Джарек вскочил на ноги, его пробрал неприятный озноб.
— А он, поверь, есть! — ответил тот же скрипящий голос. Перед ним стояла группа солдат, вперед вышел сержант в пустынной боевой униформе. Он снял фуражку и немного покрутил пальцами свои короткие волосы, соорудив на голове какое-то подобие рогов.
— Бес, разведчик, — представился сержант с демоническим голосом.
— Козырь, «зеленый берет», — назвал свое прозвище и род войск Джарек.
— А его как? — спросил Бес, указывая на Кэно.
— Stranger, то есть Скиталец, — ответил Джарек.
— Нам нужно идти на северо-восток, — доложил Бес. — Там наша база. Носилки есть — донесем раненого.
На базе Скитальца, как Кэно прозвали в армии, доставили в госпиталь. Там врач, осмотрев его изрезанную осколками ногу, сделал прискорбное заключение:
— Колено раздроблено, перерезаны крупные артерии. Здесь вряд ли можно что-то сделать. Придется отнять.
Сразу по прибытию в госпиталь Кэно отказался от обезболивающих — эффекта они почти не давали, только корежили сознание. Он находился в здравом рассудке все время, он слышал каждое слово. Услышав выводы, сделанные врачом, он почувствовал, что его трясет от гнева. Скиталец тогда достал гранату и выдернул чеку.
— Слушай сюда, ты, доктор Ампутация! — сорванным голосом заговорил он. — Рука у меня не железная — долго держать не сможет. Так что везите меня в США и делайте операцию, иначе я разожму пальцы — и всем хреново будет! Усек?
Военным ничего не оставалось — они выполнили требования Кэно. Его вертолетом транспортировали в США, привезли в одну из самых лучших клиник, сразу стали готовить к операции. Его пальцы закоченели — он не выпускал из рук гранату до тех пор, пока его не положили на операционный стол.
Кэно перенес несколько операций. В один день в клинику, где он лежал, пришли генерал-лейтенант Эрик Дес Баррес, который эти пять лет отдавал ему приказы, и представитель американского Сената. Они награждали вернувшихся с войны бойцов. За все блестяще выполненные миссии, которых за время его службы была тьма, за неоднократное спасение своих товарищей, за исключительную отвагу в бою и серьезное ранение при исполнении последней миссии «капитану Тревору Гаррету» вручили Крест Выдающейся Службы и уже третий орден «Пурпурное сердце», а также присвоили звание майора спецназа. Солдаты, лежавшие с ним в одной палате, смотрели на Скитальца с восхищением и уважением, сенатор пожал ему руку, но на суровом лице Кэно не было ничего, кроме злости и презрения.
— Это — не плата за мою пролитую кровь, — отвечал он, — этим вы не вернете мне моих погибших в этом аду друзей! Вы гордитесь тем, что сделали, не думая, сколько ребят там погибло не за свою, а за чужую страну! Зачем вы ввязались в этот конфликт? Это не ваша война! И мой совет правительству США: после того, что вы сделали — идите в отставку!
Сенатор одернул руку и с возмущением взглянул на Эрика Дес Барреса.
— Что ж, капитан… прошу прощения, уже майор Гаррет оказался самым эмоциональным из нас, — объяснил генерал-лейтенант представителю власти. — Не обращайте внимания, это из-за сильной боли — он принципиально не принимает обезболивающих препаратов.