Лидеры нашего государства, нашей страны по-разному жили и по-разному осуществляли свою деятельность. Смотрите: тот, кто разрешил аборт в 1920 году, и тот, кто его еще раз разрешил в 1955 году, закончили свои дни, будучи отстраненными от власти – один фактически, другой формально – и закончили свою жизнь печальным образом. А вот те, кто сдерживал аборты, ограничивал их, противостоял им, одерживали победы.
Пусть и сейчас будет так. Пусть власть и народ будут вместе противостоять тому злу, которое сегодня истребляет наш народ и не дает ему развиваться, умножаться, населять наши огромные просторы. Пусть не будет больше верующий человек за счет своих заработанных средств оплачивать аборт. Сегодня все здесь присутствующие, все, кто работает, вносят, к сожалению, свой вклад в этот кровавый налог. Да не будет этого! <…> Пусть неделя тишины будет обязательной. Пусть мать увидит свое будущее дитя и сто раз подумает, сохранять его или нет. <…>
Пусть не будет на нашей земле места для тех, кто убеждает, что население России сегодня нужно сокращать. Какая абсурдная идея! На наших огромных пространствах, с нашим сильным духом народом нам нужно добиться того, чтобы он рос и развивался. Если кто-то пытается сегодня здесь говорить о сокращении населения, о полезности этого, о том, что семьи нужно планировать ради материального благосостояния, – то это люди, которые, мягко скажем, не любят наш народ.
Давайте будем делать все, чтобы наш народ был обширным, многочисленным, сильным, верным слову Христову, тому, на духовном основании которого он всегда стоял. Ибо не может быть России без Христа, не может быть России без верности Его заповедям. А исполняя их, мы с помощью Божией, при Божием водительстве победим любое зло и любой грех.
На совещании у Голодец я прямо сказал: верующие люди не будут считать своим государство, которое за их счет убивает нерожденных детей. В результате Патриарх вывел меня из переговоров на данную тему. Однако начала высказываться, и гораздо более радикально, общественность. На набережной перед Белым домом соратники Дмитрия Энтео растянули плакат «Если Россия не покончит с абортами, Бог покончит с Россией». Был устроен пикет у Совета Федерации, прошло несколько уличных собраний, где мне удалось выступить. Это была одна из ситуаций, ясно показавших: с лживыми элитами кулуарно договариваться бессмысленно. Они реагируют только на уличные акции и на публичные выступления.
Другой темой, пришедшей «снизу», от общественности, стал вопрос электронного контроля за частной жизнью. Все началось в середине девяностых с протестов против ИНН и штрих-кода. Многие люди считали, что присвоение человеку номера оскорбительно – это слишком похоже на нацистские концлагеря и сталинские зоны. Боялись, что номер сделает их максимально «просвеченными». В штрих-коде обнаружили «три шестерки» – разделительные полосы графически походили на изображение в штрих-коде цифры 6. Впрочем, 6 обозначается как штрих-пробел-штрих, а разделительная полоса – как пробел-штрих-пробел-штрих-пробел, но это объяснение, понятное дело, устраивало не всех.
Сначала «просвещенные» богословы и церковные бюрократы пытались от сего вопроса отмахнуться, обвинив «антиИННщиков» в глупости и фанатизме, а то и просто отправив проблему в папку «курьезы». Действительно, среди противников кодов и электронных документов было много экзотической публики. На имя Патриарха Алексия приходили письма против новых российских паспортов. Там в виньетках нашли не только три шестерки, но и короны Люцифера, изображение Бафомета и змею, кусающую свой хвост. Как разглядеть все это в узорах, авторы писем подробно описывали. Против паспортов выступают до сих пор – однажды на имя Патриарха Кирилла пришло письмо с… половиной порванного паспорта. Вторую половину гражданин отправил Президенту.
Словом, неудивительно, что первая церковная реакция на все это была упрощенно-рационалистической: на разных уровнях было сказано, что мы имеем дело с глупостью, не относящейся к вере, и никто не лишит человека возможности исповедания Христа, если сам человек не согласится на отступление. Любой символ, говорилось тогда, – лишь внешний знак, не доходящий до глубин души и воли. Впрочем, массовый характер протестов не позволял просто отмахнуться от них. Вместе с митрополитом Кириллом мы разработали ряд документов, в которых призвали государство сделать добровольным принятие ИНН. После этого пришлось провести немало дней в тогдашней Государственной налоговой службе и в Госдуме. Добились того, что требовать ИНН у людей, его не принимавших, перестали. Потом, правда, этот номер начали присваивать автоматически, а потом заставляли его предъявить, поскольку он и так у человека появился – неважно, что помимо его воли.
Критику вызвало и присвоение СНИЛС. Оснований не принимать этот номер было меньше: все-таки он присваивается не человеку, а счету. Впрочем, некоторые не желают пользоваться и им. Вскоре появились новые «электронные» опасения – больше всего их вызвали официально озвученные проекты замены традиционных паспортов электронными картами, которые смогли бы стать – сначала факультативно, потом обязательно – главными и даже единственными идентификаторами личности в школе, вузе, магазине, больнице, аэропорту, общественном транспорте, в различных госучреждениях, при входе в Интернет и даже при прогулке по улице. Чип-идентификатор в карте действительно может предоставить такую возможность – и государству, и коммерческим компаниям, и глобальным спецслужбам, особенно в случае, когда этот чип можно считать дистанционно, с точек слежения или даже со спутника.
Как-то, на полях музыкального Пасхального фестиваля, мы обсуждали данную непростую тему за чашкой чая с Валерием Гергиевым и Юрием Лужковым, на тот момент мэром Москвы. Градоначальник явно не разделял опасений консервативных общественников.
– Что, эти люди хотят остановить прогресс? – с вызовом сказал мэр.
– Смотрите, Юрий Михайлович, – ответил я. – Вам бы понравилось, если бы кто-то, следя за вами со спутника, знал, что вы сейчас именно здесь, в Доме музыки, а рядом с вами – Валерий Абисалович и небезызвестный поп? И чтобы вас так отслеживали всегда?
– А вот этого нам не надо, – отрезал Лужков.
Так постепенно менялась позиция многих во власти. Менялось отношение к проблеме и в Церкви – вместо смешков и разговоров в стиле Кураева об «инэнистах и эсхатоложниках» постепенно приходило понимание опасности «электронного концлагеря». Действительно, становятся реальностью проекты полуобязательного, а то и просто обязательного присвоения всем электронных карт, позволяющих откладывать в досье информацию почти обо всех событиях в жизни человека – от покупки пакета молока до хирургического вмешательства. Сделай чип дистанционно считываемым – вот тебе и досье обо всех перемещениях и контактах. Вживи его под кожу, сделав эту процедуру обязательной хотя бы для приема на «опасную» работу или для пересечения границы – и человек вообще никуда не спрячется. Синхронизируй чип с новыми медицинскими электронными устройствами, контролирующими, например, сердечные ритмы, – и человека можно будет дистанционно отправить в больницу или на тот свет. Завяжи на карты либо чипы транспортную и жилищную инфраструктуру – и начнется постоянная, глобальная идентификация каждой личности. Многие верующие не зря сопоставляют такую перспективу со словами из Апокалипсиса о том, что антихрист «сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его» (Откр. 13, 17).
Из «озабоченности мракобесов», как называла тему электронного контроля рационалистичная церковная молодежь девяностых, эта тема стала превращаться в предмет официальной церковной позиции. Немало этому поспособствовали тысячи писем, приходившие от православных граждан, и мой очень нелегкий диалог с лидерами православного антиглобалистского движения – прежде всего известным диссидентом Владимиром Осиповым, писателем Валерием Филимоновым, адвокатом Ольгой Яковлевой. В октябре 2007 года, выступая в Парламентской ассамблее Совета Европы, Патриарх Алексий II сказал: «Человек должен оставаться человеком – не товаром, не подконтрольным элементом электронных систем, не объектом для экспериментов, не полуискусственным организмом». В феврале 2013 года Архиерейский Собор принял документ о развитии технологий учета и обработки персональных данных, где говорилось: «Согласие граждан на использование средств электронного учета должно сопровождаться обязательным разъяснением всех последствий принимаемого решения. Гражданам, желающим использовать эти средства, необходимо гарантировать доступ к информации о содержании электронных записей, равно как и возможность изменять содержание данных записей или удалять их в тех случаях, когда иное не предусмотрено установленными законом требованиями общественной безопасности. <…> Документы, выдаваемые государством, не должны содержать информацию, суть и назначение которой непонятны или скрываются от владельца документа, а также символов, носящих кощунственный или нравственно сомнительный характер либо оскорбляющих чувства верующих». Наконец, в январе 2015 года, впервые выступая в Государственной Думе, Патриарх Кирилл сказал: «Многих людей волнует <…> вторжение в их жизнь новаций, связанных с электронными средствами сбора и учета личной информации, которые на порядок повышают контроль над личностью, и не только со стороны государства, а со стороны любой организованной силы, которая владеет этими технологиями. На мое имя поступают тысячи обращений граждан, выражающих несогласие с безальтернативным внедрением новых идентификационных технологий. Знаю, что и в органы власти поступает не меньше писем по упомянутым проблемам».